Я жертва: «Я не виноват, это все они»

«Я не виноват, это все они»

Проактивные менеджеры, если что-то вдруг начинает идти не так, задаются вопросом: «Что я такого сделал, что мы отклонились от плана?» Но есть другие люди, которые таких вопросов себе не задают и причину всех неудач видят во внешних обстоятельствах. Они говорят: «Так сложилось, ситуация вышла из-под контроля. На рынке турбулентность, мы не при чем». Это обращение не к себе, а к какому-то внешнему обидчику. Такая позиция «я не виноват, это все они» — позиция жертвы.

Жертва — это человек, который подчеркивает свою зависимость от людей вокруг и обстоятельств. С одной стороны, жертва настаивает на своей значимости. С другой, никогда не бывает виноватой: «Я старался, но меня подвели люди.

Приведу пример. Ольге предложили повышение. Она управляла небольшой торговой точкой в Нижнем Новгороде. Теперь ей предстояло руководить тремя магазинами в Москве. Она с радостью согласилась. Чтобы переехать, взяла небольшой кредит. В задачи теперь входило развитие: постоянных покупателей должно стать больше, средний чек выше, индекс потребительской лояльности NPS должен стабильно расти. Также Ольга отвечала за юридические и бухгалтерские формальности. Хоть бухгалтер и был в штате, им нужно было руководить. В компании понимали, что подобный опыт у сотрудника впервые, поэтому Ольге организовали обучение.

В первый год работы у Ольги ожидаемо не было большого роста: руководитель только учится, только выходит на пик своей продуктивности. По итогам второго года в каждом магазине был полный бардак в документах, товара на складе оказалось либо слишком много, либо не хватало. Средний чек падал, довольных клиентов стало меньше. Почему? Ольга считала, что всему виной — ее низкая зарплата и тот самый кредит, о котором она вынуждена думать каждый день. «Мне настолько мало платят, что я просто не могу ничего делать. В компании, где каждый сотрудник дурак, я просто не могла достичь нужных результатов», — призналась Ольга при увольнении.

Ее поведение — классическое поведение жертвы. Для себя она не виновата во всем, что с ней случилось, а еще она очень обижена на компанию, сотрудников, клиентов и судьбу.

Треугольник Карпмана

Психотерапевт Стивен Карпман описал одну из моделей взаимодействия между людьми. Она описывает три роли, которые люди часто занимают в разных ситуациях:

Каждая из этих ролей имеет корыстную цель:

• Преследователь стремится доминировать над Жертвой, властвовать над другими.

• Спаситель пытается поднять свою ценность в собственных глазах и в глазах других, «быть хорошим мальчиком», чтобы получить одобрение.

• У жертвы единственная цель — снять с себя ответственность.

Почему выгодно быть жертвой

В юриспруденции жертве полагаются компенсации морального и материального ущерба. Такое же отношение переносится на повседневность. Если я жертва, значит:

• Меня нужно пожалеть (сказать что-то хорошее, дать меньше работы, не увольнять, не делать замечания…)

• Меня нужно спасать (сделать работу за меня, довезти меня до дома…)

• Обо мне нужно всячески заботиться (отпустить пораньше с работы, принести мне кофе, отложить трудный разговор со мной на потом…)

Перечисленные выше причины — неосознанные. Жертвы редко признаются в том, что они жертвы. Даже себе они не могут сказать такого. Но их выдает поведение.

Позиция жертвы — это мощное оружие для манипуляций. Жертва не умеет договариваться. Вместо этого она часто давит на чувство вины или жалости, поэтому ей труднее отказать. Роль жертвы сама по себе манипулятивна — всем своим видом жертва вынуждает других людей делать то, что нужно ей.

Самое главное — жертва никогда и ни в чем не бывает виновата: ни в падении продаж, ни в плохой подготовке консультантов, даже в опоздании на работу есть веская причина, не зависящая от жертвы.

Почему недопустимо, чтобы руководитель был жертвой

Во-первых, на каждую жертву найдется свой преследователь. Жертва — это позиция изначально слабая. Коллега из другого отдела или руководитель найдет, за что зацепиться, и добавит жертве несчастий.

Во-вторых, жертва НЕ МОЖЕТ ничего изменить. Повысить продуктивность, развивать сотрудников, делегировать задачи, повышать удовлетворенность клиентов — это невозможно, ведь все зависит от внешних обстоятельств. И в этом самая главная причина, почему человек в позиции жертвы не может быть руководителем: он не способен управлять собой и отвечать за собственный результат. Он не способен нести ответственность за результат работы сотрудников. А влияние на результат только негативное: жертва и подчиненным транслирует свою позицию.

Можно ли перестать быть жертвой?

Можно. Каждый человек сознательно или бессознательно выбирает, как себя вести. Даже если поведение жертвы вам несвойственно, вы все равно иногда можете занимать именно такую позицию.

Ваш сотрудник — жертва. Что делать?

Жертва — это роль в ситуации, а не свойство человека. Но некоторые люди настолько в эту роль вжились, что по-другому уже просто не умеют. Позиция жертвы у них проявляется практически во всем: в отношениях с сотрудниками, руководителем, клиентами, задачами, детьми. Их часто можно увидеть на собеседованиях. На вопрос «Почему так получилось?» они приведут тысячу причин, и ни одна не будет внутренней. Эти люди могут быть отличными исполнителями, работать строго в рамках инструкций. Но когда они совершат ошибку, виноват будет кто-то третий. Их нельзя изменить, если они сами не захотят измениться. Видите такого человека — примите сознательное решение, готовы вы с ним работать или нет.

И последнее: не позволяйте жертве затянуть вас в треугольник и превратить в преследователя или спасателя. На каждое «потому что» из уст жертвы отвечайте вопросом, адресованным самому человеку: «Что именно ты сделал? В чем твоя ответственность? Как ты можешь повлиять?» Постарайтесь переориентировать человека и показать, что переложить ответственность ему не удастся.

Об авторе. Мария Цуркан — основатель школы руководителей «Я начальник».

Я не жертва! Как взять жизнь в свои руки и отказаться от роли страдальца

Многие из нас сталкивались с людьми, постоянно недовольными своим положением, зарплатой, кругом общения. Такая картина мира очень стойкая и оказывает негативное воздействие на все сферы жизни. Как избавиться от токсичного взгляда на окружающую действительность, рассказал психолог Московской службы психологической помощи Денис Хакимов.

Речь пойдет о психологии жертвы. Если сказать кратко, то это состояние, при котором человек воспринимает себя как не несущего ответственности за свою жизнь.

Чувство обиды – на конкретных людей, глобальные процессы, весь мир. Заложник этого взгляда уверен, что его недооценивают (коллеги по работе, друзья, члены семьи), не обращают внимания, от него что-то скрывают. При этом в общении не высказываются опасения и подозрения, мысли и переживания молчаливо копятся внутри.

Фиксация на собственных неудачах – восприятие только отрицательных сторон окружения и деятельности; позитивные моменты проходят мимо. Всевозможные события видятся только с неблагоприятной стороны и исключительно с неудачным исходом. Нетрудно понять, что подобный подход убивает всяческую мотивацию к действию, лишает сил двигаться вперед.

Перекладывание ответственности – еще одна важная составляющая «жертвенности». Нежелание принимать ответственность за происходящее, за свое благополучие. Это позиция: во всех бедах виновата сторонняя сила, но не я.

Низкая самооценка – неуверенность в себе и своих силах приводит в состояние подчиненности внешним обстоятельствам, зависимости от воздействий извне.

Что можно сделать, чтобы избавиться от такого токсичного взгляда на мир? Прежде всего требуется осознание, что активность всегда должен проявлять сам человек. Несколько путей преодоления подобной роли страдальца:

Любите себя.

Неудачи и трудные ситуации случаются в жизни каждого. Не нужно сокрушаться и падать духом. Адекватная самооценка и самоуважение важны независимо от конкретных свершений. Более зрелый подход позволит ощутить свою безусловную ценность как личности.

Перестаньте жаловаться.

Эта дурная привычка лишает воли к достижению целей, стимулирует беспомощность и пассивность. Отказавшись от данного подхода, вы станете замечать больше позитивных моментов и найдете силы преодолеть сложности.

Научитесь говорить «нет».

Отказ не сделает вас эгоистом, думающим только о своей выгоде. Он поможет выработать уверенную позицию, а также противостоять манипуляциям и людям, пользующимся вашей безотказностью. Отстаивание собственных интересов очертит личные границы и покажет важность активного подхода.

Обратитесь к психологу.

При помощи специалиста будет проще разобраться в установках, мотивах, чувствах, которые привели к формированию жизненного уклада жертвы. Осознание этих моментов позволит избавиться от привычки мыслить в негативном ключе.

Источник

«Почему я, жертва, в неволе, а он — на свободе?» Как живут курсантки, которых год назад сбил пьяный майор | Громадское телевидение

Почти год Александра Гуй каждое утро просыпается в больничных стенах. Она в Германии, вдали от родителей и друзей. Последние 11 месяцев каждый ее новый день похож на предыдущий — процедура за процедурой. Единственные, с кем девушка может пообщаться вживую, — медики из клиники, где она проходит лечение. 

Саша — одна из трех курсанток, на которых наехал майор Вооруженных сил Украины Владимир Холодный. Авария произошла 25 августа 2020-го на территории воинской части на улице Зоологической в Киеве. Девушки успешно сдали экзамены в Военно-медицинской академии и в тот день должны были получить форму. Стояли в очереди у корпуса, когда майор наехал на них на автомобиле. За руль мужчина сел нетрезвым. 

С тех пор прошел год. Холодного выпустили под залог в 168 тысяч гривен до вынесения приговора, а девушки медленно возвращаются к реальности. Как жизнь курсанток разделилось на до и после аварии — в материале hromadske.

Покоряются только невысокие вершины

Галину Николин с места ДТП «скорая» забрала с переломами обеих ног. Сначала девушка вместе с двумя другими пострадавшими курсантками лечилась в военном госпитале, а затем поехала на частную реабилитацию во Львов. Галина долго не могла есть и спать, не удавалось обуздать тревожное состояние, поэтому ей прописали курс антидепрессантов. Реабилитацию она закончила только в начале марта.

После переломов Галина учится ходить — и жить с новыми страхами, появившимися после аварии.  

«У меня стало больше фобий, связанных с машинами. Когда вижу, как на дорогах выполняют опасные маневры, когда водитель набирает скорость, когда на заднем сидении невозможно пристегнуться — внутри нарастает тревога, — рассказывает Галина. — Я стала более пугливой. Лучше остаться дома, чтобы чувствовать себя в безопасности, чем выйти на улицу и постоянно думать: “Только бы снова не наехал пьяный водитель”». 

К обучению девушка начала постепенно возвращаться в январе, но тогда передвигаться по городу Гале было трудно, поэтому полноценно заниматься она смогла лишь с мая. Впрочем, долго ходить девушка не может до сих пор. 

«Если надо идти далеко, беру с собой трекинговые палки. Они немного помогают ходить и разгружают ноги, особенно на подъемах и спусках. Часто болит в колене, а есть места, где вообще не ощущаю ног», — рассказывает девушка. 

До аварии Галина, участница украинской скаутской организации «Пласт», не представляла себя без спорта и гор. Теперь для них не так много места в жизни девушки. Она до сих пор пластунка, но уже не такая активная. Помогает другим пластунам, чем может, но восхождение в горы — непосильная нагрузка, ноги не выдерживают. Недавно поднималась вместе с другими — с незаменимыми палками сумела покорить только невысокую вершину.

В сентябре Галю ждет еще одна операция на ногах — будут вынимать металлические конструкции, зафиксированные внутри. Однако девушка говорит: скорее всего, поставят новые, потому что кость на одной ноге не хочет срастаться. 

«В целом чувствую себя хорошо, но последствия аварии со мной уже навсегда, — говорит Галина. — Когда хожу и чувствую боли в ногах, сразу вспоминаю, что произошло. Ни дня не проходит без мысли об этом».

Страх дороги

Татьяна Николаева из-за ДТП потеряла ногу. Более пяти месяцев девушка находилась в больнице и проходила реабилитацию. Протез ей сделали в конце ноября, к нему привыкала несколько месяцев. Зимой девушка постепенно начала возвращаться к учебе. Однако из-за протеза посещать пары физически было сложно.

«Тогда выпало много снега, я вышла на учебу, но еще не привыкла к протезу, не могла доехать до академии. Преподаватели все поняли, мне разрешили ходить на учебу через день», — рассказывает Татьяна. 

Травма до сих пор дает себя знать. Татьяна не может полноценно работать, заниматься домашними делами — быстро устает. 

«Очень расстраиваюсь, когда не получается то, что легко могла сделать раньше — не мою окна, потому что боюсь упасть, не могу присесть, только нагнуться. Авария повлияла на каждую из нас троих, она ежедневно напоминает о себе. Нельзя полностью забыть то, что случилось», — рассказывает Татьяна. 

Впрочем, в этом году в жизни Тани произошла радостное событие — она вышла замуж. В то же время вместе с Галиной пытается посещать судебные заседания, на которых слушается дело против майора. Их часто переносят, говорит Таня. 

«В июле планировалось два судебных заседания, но они так и не состоялись. Адвокат Холодного иногда не приходит на них. Следующее — в сентябре. Такое впечатление, что процесс намеренно затягивают, чтобы мы утолили эмоции и перестали требовать максимального приговора. Но они вряд ли утихнут, потому что авария изменила жизнь каждой из нас», — говорит Таня.

Она тоже испытывает страхи, связанные с дорогой:

«Перехожу улицу только там, где есть светофор, а если вижу подземный переход, спускаюсь в него — даже несмотря на то, что с протезом это труднее».

Мечта пройтись на своих двоих

Самые серьезные травмы во время аварии получила Саша Гуй. Она потеряла одну ногу, за другую долгое время боролись врачи. Первый месяц после аварии девушка находилась в военном госпитале, а в начале октября ее отправили на лечение в Германию. 

«Моя жизнь проходит в больнице. Ничего хорошего здесь нет по сравнению с тем, что бурлит за ее стенами. Сколько еще времени пробуду здесь — неизвестно. Возможно, до зимы», — говорит Саша.  

Ее день начинается в 7 утра, когда врачи делают обход, потом — различные процедуры, массажи и перевязка. После 16:00 позволяют гулять по территории больницы. Посетителей в госпиталь не пускают, разве что на территорию. Но из-за коронавируса родители Саши не могли приехать, с ними она общалась только через соцсети. 

Когда девушка вспоминает о родителях, начинает плакать. Представляет встречу с ними после долгой разлуки. Мечтает, что тогда уже будет передвигаться уже без коляски: 

«Хочется приехать и быть на своих двоих, пройтись без посторонней помощи, чтобы родители тоже были счастливы…» 

И сразу обрывает себя — боится нафантазировать лишнего. 

Раньше не могла подумать, что поедет так надолго, и лечение так затянется. Но говорит, что теперь должна идти до конца. Обучение у Саши до сих пор не началось. В академии ждут, когда она вернется в Украину, чтобы начать дистанционку. 

За этот год девушка заметила много изменений в себе — стала более сентиментальной и чувствительной:

«Раньше расплакаться из-за пустяка было нереально, а теперь стоит только кому-то не так взглянуть — слезы наворачиваются на глаза. Я одна в другой стране, в четырех стенах. В изоляции — от своих людей, от своей страны».

О пережитой аварии Саша старается не думать, потому что невозможно изменить то, что произошло. Только хочет, чтобы майор ответил за свои действия. 

«Когда я услышала, что его выпускают под залог, возмутилась: он заплатил 168 тысяч гривен, чтобы выйти на свободу, а я почти год остаюсь в неволе, — говорит Саша. — Что-то не так в этой жизни: почему я, жертва, должна быть в неволе, а он — вышел?»

читайте также

Знакомые собрали деньги — выпустили под залог

С журналистами Владимир Холодный традиционно не общается, на связь выходит только его адвокат Александр Навродский. Он рассказал, что майор находится дома с семьей. На работу Холодный не ходит, но, по словам адвоката, из воинской части его не увольняют — до решения суда. 

«Знакомые собрали деньги, его выпустили под залог. Он вышел, не работает. Водительские права у него отобрали, они лежат у следователя», — говорит адвокат.  

Против Холодного возбудили дело по ч. 2 ст. 286 (нарушение правил безопасности дорожного движения) Уголовного кодекса. Санкция предусматривает до восьми лет лишения свободы с запретом управлять транспортным средством до трех лет. Минимальный срок по этой статье, как говорит адвокат, предусматривает лишение свободы на четыре года. 

Сейчас продолжается допрос свидетелей: их около 40, половину уже допросили. Свое отсутствие на заседаниях адвокат объясняет так: иногда ему назначают несколько разбирательств на один день, поэтому приходится ехать в другие суды. Дело против майора могут рассматривать еще полгода, прогнозирует адвокат. 

«Позиция девушек — назначение максимального срока для майора. Я, как и любой адвокат, за минимальный. Майор признает вину, но у него дети, жена болеет раком. Все решит суд», — говорит Александр Навродский.

В конце разговора Саша благодарит за общение. Она выглядит уставшей, но держится. Резонанс понемногу утихает, судебные заседания затягиваются — и все это чем дальше, тем больше изматывает девушек. Как не вытесняй мысли об аварии, а она отзывается: в воспоминаниях, в действиях, в невозможности полноценно заниматься любимыми делами без боязни перейти дорогу. Приговор майору не компенсирует утраченного здоровья и времени, необходимого для восстановления. Но по крайней мере вернет веру в справедливость.

читайте также

«Я научился видеть потенциальную жертву еще на берегу»: сколько зарабатывает спасатель

Екатерина Шалмина

извлекла из глубин самое интересное

Каждую неделю наши читатели рассказывают о своей работе.

Герой этого выпуска — профессиональный музыкант. Он играет на клавишных, на акустической, соло- и бас-гитаре, на кларнете и барабанах. Но после переезда с семьей в Сочи зарабатывать музыкой не получалось, и он нашел простую работу на пляже. Не питая особого интереса к торговле лежаками и зонтиками, он сфокусировался на спасении людей и за несколько лет освоил новую для себя профессию. Мы поговорили о том, почему люди тонут, кого из них можно спасти, а кого нет, что должен уметь и чем рискует спасатель.

Это история читателя из Сообщества Т⁠—⁠Ж. Редакция задала вопросы, бережно отредактировала и оформила по стандартам журнала.

Выбор профессии

Я пел с пяти лет. Родители это заметили и отдали меня в хоровую студию. Потом еще два года отучился на гитаре в музыкалке. Поступил в музучилище, за полтора года научился играть на барабанах. Пять лет работал в джазовом коллективе, ездил с концертами. Все были студентами, кроме выпускника-руководителя. Это был 1992 год, за концерт получали примерно по две стипендии.

Потом меня стали приглашать гитаристом в разные проекты, в соло-гитару. 15 лет пел каверы и играл на клавишах и на бас-гитаре, был худруком клуба авторской песни в Нижнем Тагиле. Мы выступали в пансионатах, на заводах, в профилакториях, на корпоративах — выходило 2000—4000 Р на человека за вечер.

Я несколько раз пытался окончить музучилище — дирижерско-хоровое отделение, отделение кларнета, барабанов, — но не получалось по разным причинам: то заболею, то в девушку влюблюсь, то найду работу. В итоге я так и остался недоучкой, но занимаюсь музыкой всю жизнь.

Около 3000 Р в день зарабатывал в электричках. Это было неплохо, рабочий за смену тогда получал 500 Р. Потом РЖД сократили часть маршрутов, а конкурентов, наоборот, прибавилось. В электричках играть стало невыгодно, и я пошел на улицу. Идеальная точка — чтобы в одном месте были ТЦ, рынок и кафешка. Выходят пьяненькие отдыхающие и за 100 Р начинают вам заказывать песни. Сорок минут, час — и у вас уже есть эта заветная тысяча, можно собираться и уходить. Заработка хватает на 2—3 дня.

В интернете музыку воруют, сливают. Я пытался продавать свои CD — по 100 Р за копию. Продал 120 дисков первого альбома, заработал 12 000 Р.

Когда мы с женой переехали в Сочи, потому что сын купил ей здесь квартиру, я тоже сначала пытался найти себя в музыкальной сфере. Но оказалось, чем больше город, тем меньше ценится работа музыканта и тем сложнее чем-то удивить людей. Первый раз на улице я заработал всего 60 Р за полтора часа, а так в среднем получается 200—300 Р за два-три часа — ну это вообще оскорбление! За ночь работы в кафе платят 1500 Р, но заведения обычно ротируют музыкантов, чтобы было какое-то разнообразие. То есть надо постоянно искать новые места.

Получается, если ты монтируешь сцену для выступления, то зарабатываешь больше, чем артист, который на ней играет.

При этом посетители твою игру не слушают, не обращают на тебя внимания: едят, разговаривают в полный голос, смеются. Ты как часть интерьера. Нет никакой разницы, что музыка идет из колонки, что ты поешь вживую. Меня это стало унижать и отвратило от такой работы. На концерт я готов приехать, а под еду петь — последнее дело. Тяжело, чувствуется твоя никчемность, ненужность.

Уже в Сочи я бесплатно участвовал в концертах авторской песни, а также пел и играл на корпоративах за 4000—5000 Р. Больше всего удалось заработать на корпоративе «Газпрома» — 9000 Р. На круизном лайнере за недельную программу платят 12 000 Р, из них 2000 Р отдаешь агенту, который тебя туда устроил. А если попасть на тот же корабль смотрителем бассейна, зарплата будет 74 000 Р.

В музыкальной среде конкуренция огромная. И когда я понял, что великим музыкантом мне не стать, отступился. У меня уровень выше среднего, но и только. Задача была — «снять корону», уйти от богемного образа жизни в не богемный: с постоянным заработком, дисциплиной и графиком.

Спасатель — самая востребованная специальность на Черноморском побережье. Она лежала прямо на поверхности, ведь каждый пляж должен охраняться. Днем в сезон на пляже постоянно работает восемь человек, по четыре в смену.

Работу нашел через «Хедхантер», написал. Через несколько часов мне ответили и пригласили приехать. В тот день я преодолел 34 километра на велосипеде, чтобы сразу попасть в отдел кадров, — так хотелось на работу. Удивило, что не нужно было проходить медкомиссию, не потребовалось никакой санитарной книжки. Просто приняли документы, и на следующий день я уже вышел на пляж.

Стартовый доход в 2016 году был 23 000 Р. График 2/2, смена 12 часов. На работу ездил на автобусе. Вставал в шесть утра, в восемь был уже на пляже. Через некоторое время стал работать на полторы ставки, параллельно устроился дворником. Заработал 53 000 Р и купил цифровое пианино.

По факту я занимался расстановкой лежаков и зонтиков. Лежак с зонтиком стоил 200 Р на весь день. Деньги собирали, отдавали старшему смены, тот — кассиру. И на каждом этапе были недостачи. На пляже был бардак, кто-то даже устраивался специально, чтобы подворовывать. Одни и те же лежаки продавали по три раза. Пляж открытый, ротация огромная. В сезон 3000—5000 Р в день можно было заработать вчерную.

Но мысленно я готовился спасать тонущих: в голове прокручивал, как буду раздеваться, забегать в воду, вытаскивать человека.

И не удивительно, что спас двоих за сезон. Первый попался весом 150 кг. Я до него доплыл, но не знал, как к нему подступиться. В итоге плавал кругами, успокаивал и расспрашивал. Оказалось, что человек выпил и его жена взяла на слабо — доплыть до буйков. До буйков он доплыл, а обратно сил уже не осталось. И вот мы с ним медленно плыли эти бесконечные 12 метров до берега. Я просто не знал, что с ним делать, а надо было класть его на спину или на живот и потихоньку транспортировать. Он в принципе и сам плыл, просто был испуган.

А у второго был сердечный приступ, он полностью потерял ориентацию, даже фамилию свою назвать не мог. Проработал ночь, потом уснул на пляже. В 10 утра, когда начинается самое жаркое солнце, проснулся и полез в воду охладиться. До буйков доплыл — и тут его прихватило. Я в этот момент нес лежак, увидел его, забежал, доплыл. Он был вообще обессиленный, когда я его вытащил на берег. Положил на живот, слил воду из желудка, разговаривал с ним до приезда скорой. Он мне так был благодарен! Тогда у меня появилась мотивация.

Потом работал на пляже уже в другом пригороде Сочи, где за сезон спас еще одного человека. Меня пригласил туда бывший начальник с предыдущего места работы замом. Через две недели он поругался с новым руководством и ушел. Я остался, но уже не замом, а обычным спасателем.

Платили так же — 23 000 Р. Сверхприбыль там делили на всех, воровать было не принято. Но приходилось совмещать сразу несколько специальностей: спасателя, менеджера, охранника, старшего смены и медика. Мазал детям ранки зеленкой, собирал деньги за лежаки и парковку, следил за пьяными, чтобы не купались и не приносили стеклянные бутылки и стаканы, утром выносил, а вечером заносил лежаки, ровнял их в течение дня, сгонял халявщиков.

Я получил колоссальный опыт, закрепил все необходимые для работы спасателем навыки и правильно расставил для себя приоритеты. Понял, что хочу не лежаками торговать, а в первую очередь следить за соблюдением мер безопасности и предотвращать несчастные случаи.

Кстати, три первые зимы я сидел фактически без работы, перебиваясь музыкальными и «спортивно-организаторскими» заработками. Например, занимался подготовкой трассы, монтажом и демонтажом ограждений и управлял потоками спортсменов на забегах и велопробегах. На таких мероприятиях, которые проходили шесть-семь раз в несезон, можно было заработать 5000—7000 Р за два-три дня. Еще занимался сборкой самодельной мебели — полок, тумбочек, подставок под обувь — из дерева и бамбука. Все делалось в дом, так удавалось экономить на покупке предметов интерьера.

А потом попал в престижное место с зарплатой 25 000 Р в месяц. Зимой работаю на бассейне, летом — на бассейне и пляже. За три года спас всего 11 человек. Среди них двое пьяных, один ребенок, трое уставших, двое пожилых с давлением, две женщины с судорогой, девушка, которую унесло на доске. Всегда успевал среагировать до безвозвратного утопления и реанимации. Реанимационные случаи в мои смены случались только на суше: два передоза — героин и химия.

На море все происшествия записываются в вахтенный журнал, который ведется замом начальника пляжа или старшим смены. Помимо ран, ушибов и несчастных случаев, в нем фиксируются температура воздуха и воды, направление ветра, момент поднятия флага, балльность шторма, смерчи и прочее.

Суть профессии

Спасатель должен быть спортивным, крепким, плавающим и ныряющим, возраст не важен. У нас в штате несколько пенсионеров, ныряющих на 25 метров и плавающих на спортивный разряд.

На самом деле задача спасателя — не оказать первую помощь, а передать пострадавшего специалистам в медпункте или сотрудникам скорой. Но пока эти специалисты не пришли, не приехали, не прибежали, человек предоставлен только нам, и приходится все равно с ним работать и приводить его в чувство, чтобы он в более-менее живом состоянии дождался медицинских работников.

Спасатель должен постоянно тренироваться и быть в форме. Раз в год — в марте, апреле, мае, иногда даже в июне — на море проводятся полевые учения для спасателей. Приезжают специалисты и учат управлять лодкой и маневрировать во время шторма, бросать спасательный круг и конец Александрова — петлю с поплавками длиной 17 метров, транспортировать тонущих людей до берега, прыгать в ластах и так далее.

На каждый случай есть конкретный набор движений, которые необходимо выполнять в строго определенной последовательности. Подобно тому, как у заводского рабочего есть операционная карта, по которой он действует, так и у спасателя все движения должны быть доведены до автоматизма. На моем месте работы регулярно проходят тренировки, на которых отрабатывают ныряние на пять метров, подъем со дна, транспортировку к краю бассейна, извлечение из воды и реанимационные действия на суше. Спасаем реального человека с середины бассейна. После первой попытки разбираем ошибки и спасаем еще раз, уже правильно.

Для начала надо выяснить, в каком состоянии пострадавший. Если он зовет на помощь, можно спросить, что случилось. Значит, он не паникует и может помогать специалистам — к примеру, держаться за спасательный круг.

Если человек расположен вертикально, а его голова ритмично уходит под воду, если он поднимает руки, как бы пытаясь оттолкнуться, если голова запрокидывается назад, рот наполовину в воде, взгляд стеклянный, то это наш клиент. Надо быстро к нему приблизиться кролем, остановиться в полутора метрах и перейти на брасс. Если он в панике размахивает руками, нужно поднырнуть под него и, сделав захват левой рукой за бедро, правой надавить на таз, разворачивая пострадавшего от себя, чтобы он оказался к вам спиной. Далее подхватываем его за подбородок, приподнимая рот над водой, и в положении на спине транспортируем брассом по кратчайшему пути к берегу. Если работаем в паре, можно бросить в его сторону спасательный круг с веревкой, приблизиться, зафиксировать его на спассредстве и дать команду, чтобы вас вытянули. Напарник с веревкой в руке просто бежит от воды.

Если тонущий — просто уставший пловец, нахлебавшийся воды, он цепляется за шею и, находясь над моей спиной на животе, сопровождается к берегу. Для потерявшего сознание применяется сопровождение на спине, когда он фиксируется захватом за подбородок или руку. Если человек лежит на дне, нужно за ним нырнуть, предварительно проделав специальное дыхательное упражнение, чтобы не повредить барабанные перепонки и не оказаться самому оглушенным и дезориентированным из-за давления воды. Если утонувший лежит на животе, нужно подплывать со спины, если на спине — подходить с головы, брать за подмышки и отталкиваться от дна. Спасатель всегда находится за спиной пострадавшего.

Бывает, приходится плыть 50 метров только до человека, а потом еще с ним обратно, поэтому на больших расстояниях от берега для спасения используется лодка. Кроме того, первый свой рабочий сезон я каждый день тренировался плавать с ластами и маской, потому что ласты позволяют плыть в полтора раза быстрее.

Основное правило: не умеешь спасать — не лезь.

Очень важно быть стрессоустойчивым и доброжелательным. Отдыхающие часто возмущаются, грубят, качают права, когда делаешь им замечания. Я стараюсь относиться к ситуации легко, пропускать мимо ушей оскорбления, иначе накапливаются злость и раздражение, которые будут заметны.

Бывает, говоришь людям: «Выходим из воды, смерч!» А они «хи-хи», «ха-ха» — и продолжают купаться. Или стоят на волнорезе, снимаются на фоне шторма, и это заканчивается смертью. Во время грозы от удара молнии погибают два-три человека за сезон. У нас был случай — удар молнии в край бассейна, чудом никто не пострадал. Сейчас как только начинает сверкать, мы сразу выводим людей. Пусть лучше они будут недовольные и недокупаются, но зато останутся живы.

За время работы я научился видеть потенциальную жертву еще на берегу. Обычно это пьяные, пожилые или дети до пяти-шести лет, купающиеся без присмотра взрослых. Последних вообще надо немедленно выводить из воды, несмотря на всеобщие возражения. У меня был случай: ребенок трех лет разбежался и присел лицом вниз в прибое. Видимо, копировал кого-то, а там же дышать нечем! Если бы я его ускорение не заметил, была бы беда. Я побежал к нему и одновременно закричал мамочке, она услышала, тигрицей прыгнула и выдернула его. Меня предупредили, что такие случаи с детьми бывают, поэтому я был готов.

В профессии нравятся закаты, море, грозы, штормы, благодарность людей, чувство выполненного долга после спасения очередного человека. Чувствую себя мужиком.

НОВЫЙ КУРС

Как сделать ремонт и не сойти с ума

Разбираемся, как начать и закончить ремонт без переплат: от проекта до приемки

Место работы

Третий год работаю на всесезонном открытом теплом бассейне, с марта по ноябрь добавляются смены на море. Обычно график 2/2 с семи утра до восьми вечера на море и 2/2 с восьми утра до десяти вечера на бассейне, но сейчас работаю на полторы ставки по графику 3/1. Глубина бассейна — от 1,5 до 4,7 метра, ширина — 24 метра, длина — 50 метров, температура воды — +28 °C.

Этим летом мне увеличили зарплату на 10 000 Р, но стали драть три шкуры за дисциплину. Теперь нельзя покинуть пост, чтобы, например, собрать или расставить лежаки. Все думают, что лежаки сами так красиво стоят. На самом деле нужно время и опыт, чтобы расставить их правильно. Руководство смотрит по камерам, чтобы мы не сидели в телефонах, не разговаривали с клиентами — только короткие ответы по делу, чтобы пересменка происходила в формате «пост сдал — пост принял».

По сравнению с морем на бассейне можно более спокойно реагировать: здесь сразу видно дно, то есть утонувшего, — остается только за ним нырнуть, но зимой приходится прыгать в воду в одежде.

Рабочий день

В 08:00 проходим медосвидетельствование и инструктаж. Медик измеряет температуру и давление. Человека с запахом перегара или с повышенной температурой не допустят к работе.

В обязанности входит объявление погоды, возможных катаклизмов и мероприятий, реакция на них. Например, при приближении шторма 5—6 баллов убираем с пляжа лежаки и дорожки. Если вечером концерт, убираем лежаки у бассейна, чтобы кафе выставило столики.

У бассейна вдвоем с напарником открываем по 11 зонтов на каждого, включаем рации и садимся на посты — небольшие вышки. Зона ответственности составляет половину бассейна. И начинаются будни спасателя. Поскольку сейчас нас сурово наказывают рублем за телефон в руках на посту, возникает вопрос, чем спасатель занимается целый день. Отвечаю: наблюдает. Мне пришлось научиться спокойно смотреть на людей, не оценивая их, не привязываясь ни к полу, ни к красоте, ни к весу. Все они потенциальные жертвы и нарушители правил поведения на территории бассейна.

Нарушителей необходимо немедленно останавливать голосом или жестом. Сначала я занимаю позицию, где меня видно. Для виснущих на канатах у меня такой жест: рублю воздух и отмахиваюсь, как от мух, — типа слезайте. Прыгающим показываю крест, траекторию прыжка и снова крест. Но часто прыгунов жестом не остановить, приходится их догонять, наклоняться к воде и взвывать к совести, которой у них нет… Большинство нарушают снова. Для особо одаренных и закоренелых используем мегафон. Разрешено рассказывать страшилки, кто как утонул. На некоторых действует, но ненадолго.

Пока в местах плавания не практиковалось такой жесткой дисциплины, происходило до 40 несчастных случаев за сезон.

Говорить с клиентами надо спокойно и уверенно, но только не агрессивно. Мерой воздействия могут быть замечания в вежливой и твердой форме, вызов охраны или наряда полиции. В крайнем случае можно отказать в обслуживании без возвращения денег. На моей памяти до такого не доходило. Выкручиваемся, кто как может. Многие срываются, делая одинаковые замечания. Я стараюсь их делать в легкой форме: «Девочки, не сидим на дорожках, плаваем, отдыхаем».

Родители обычно сами нарушают и подают дурной пример детям. Мамочки не терпят нотаций своим чадам, папы готовы защищать их кулаками. Были случаи, когда разъяренные женщины приплывали ко мне через полбассейна и орали, что они на отдыхе и я не имею права делать им замечания. Отдыхают как хотят. И за детьми приглядывают как хотят, это их дети. Часто требуют: «Принесите мне правила, где написано, что нельзя!» Специально для таких ситуаций я сфотографировал правила и зачитываю их.

Что делать родителям, если ребенка забрала полиция?

Запрещается!

❌ Жевать жевательную резинку во время плавания.

❌ Захватывать друг друга в воде, толкать и подныривать друг под друга, плескать водой в лицо, подавать ложные сигналы о бедствии и создавать прочие травмоопасные ситуации для себя и окружающих.

❌ Бегать по территории, бегать по бортикам бассейнов, прыгать с них. Висеть и/или раскачиваться на разделительных дорожках и канатах.

❌ Прыгать через головы плавающих, прыгать с разбега на вторую дорожку.

❌ Сплевывать и справлять естественную нужду в воде.

❌ Посещать бассейн с открытыми ранами, инфекционными кожными и другими заболеваниями, сердечно-сосудистыми заболеваниями, заболеваниями легких и центральной нервной системы.

❌ Использовать любую стеклянную или жестяную тару, колюще-режущие предметы, проносить на территорию спиртные напитки и продукты питания, ставить стаканы на бортики, пить, находясь в бассейне.

❌ Находиться в состоянии алкогольного, наркотического опьянения.

❌ Находиться в чаше детям до 10 лет без непосредственного контроля и сопровождения взрослых.

Чем больше замечаний делает спасатель, тем он ценнее. Плохой спасатель не контролирует ситуацию, не может предугадать, кто будет жертвой воды. Сидит в телефоне или заигрывает с девчонками, ленится делать замечания, думает только о том, как бы не переработать. Еще такие не уважают коллег, опаздывая на пересменках. Хороший спасатель увидел группу подростков — сразу провел инструктаж по безопасности. Правила действительно никто не читает, нужно к каждому подходить отдельно и терпеливо объяснять.

Отдыхающие должны быть в напряжении.

Когда они слишком расслаблены, тогда и случаются трагедии, которых легко можно было избежать, если бы люди не теряли бдительность. Всегда лучше предупредить, чем спасать.

Случаи

Статистически все ЧП происходят на крайних дорожках, где плывут самые слабые, тихоходы. На успешность спасения часто влияет скорость реакции окружающих и спасателей, слаженность их действий.

За этот сезон было два случая: дедушка 80+ с давлением и бабушка с судорогой. Мужчина скрылся несколько раз под водой, его увидел отдыхающий и прыгнул с борта. Потом другой спасатель подал руку, тут уже я подбежал. Общими усилиями мы медленно подняли дедушку по сходням. Прибежала наша медслужба, померила давление: верхнее — 210. Отвели его в медцентр отеля. Там давление поднялось до 240. По итогам разбора ситуации уволили спасателя, который стоял на другой стороне бассейна спиной к происходящему. А второму объявили выговор, потому что не прыгнул в воду. Последующее обучение показало, что служба безопасности не разбирается в этом вопросе. Первое правило спасения — безопасность для спасающего. Регламентировано применение спецсредств: круга с веревкой и петлей на конце, конца Александрова, спасжилетов. И только в крайнем случае личное участие.

Бабушка повисла на разделительном канате, подала какой-то сигнал — отдыхающие сказали спасателю. Он был необстрелянный, неправильно сообщил мне координаты тонущей, и я не сразу ее нашел. В итоге прыгнул, утопил очки, но сопроводил бабушку до сходней.

Недавно произошел вопиющий случай. Подросток 15 лет прыгал с бортиков, несмотря на замечания спасателей. В итоге решил пронырнуть поперек бассейна — 24 метра. Потом еще раз. Терпел, но мозг отключился из-за гипоксии. У спасателей была пересменка, один шел в одну сторону по бортику, другой в другую. Когда они оказались спинами друг к другу, произошло ЧП. Пока еще сменщик дошел бы до вышки, забрался, расположился, окинул взглядом дно, а там почти пять метров, середину видно плохо… Но парень родился в рубашке. Рядом с ним плыл реаниматолог. Он подхватил мальчика, закричал, совместными усилиями его закинули на бортик, разбили лицо о край, мужчина выдавил из него воду, разжав зубы. Пошла красная пена, оказались повреждены легкие. Ребенка достали синего. Допросы шли до 23:00. Ребята работали первый месяц. Если бы парень погиб, сели бы все: оба спасателя, начальник пляжа и его зам. Статья «преступная халатность» — от шести лет реального срока. Еще есть «оказание небезопасных услуг» — там от двух лет условно.

Вправе ли медработники оказывать помощь вне рабочего места?

Еще случай. Я тогда еще не работал. На выставке пива предприниматель из Беларуси выпивал на краю чаши с компанией. Решил прыгнуть. Встал на дно с вытянутыми руками. Доставали человека всем миром, тяжелый, но было поздно. Инсульт. Тоже синий был. Под водой 3,5 минуты — это смерть. Что самое страшное, друзья ничего не заметили. С тех пор спасателям поставили вышки для осмотра дна, раздали рации и поставили дополнительный пост. Полгода велось следствие, но пронесло.

Женщина заплыла метров на 300 от берега — в район, где ходит очень оживленный водный транспорт: парусные яхты, скутеры, катеры с вейкбордистами. Посовещавшись с начальником, за ней выслали лодку. Пять минут уговаривали вернуться на берег, она в отказ. Тогда коллега прыгнул, надел на нее конец Александрова, спасжилет — и ее транспортировали до берега. Когда она потом протрезвела, то подошла и извинилась. Сказала: «Спасибо, я ничего не соображала. Только сейчас поняла, какой я себя подвергала опасности». Обычное дело — пьяная выходка.

Женщина подшофе, не умеющая плавать, выпустила из рук подушку и провалилась под воду. Успела сказать только один раз «помогите». Тихо так сказала. Дело было на море на волнорезе. Я не помню, как спустился с вышки высотой 2,5 метра. Но сначала выполнил инструкцию и оповестил всех по рации о происходящем. Она всплывала, хватала воздух и снова тонула. У человека дышащего положительная плавучесть: сначала он теряет опору и начинает тонуть, но воздух в легких заставляет его снова подняться. И так будет до тех пор, пока в легкие не попадет вода и не вытеснит воздух. Тогда человек тонет. Оценив ситуацию, не стал применять спасательные средства, а лег грудью на бетон, схватил ее за руку и сопроводил вдоль буны — бетонного сооружения, расположенного перпендикулярно берегу, — до сходней. Успел вовремя. Если бы это случилось не рядом со мной, могла бы утонуть. Голос был очень слабый.

Мужчины в сильном подпитии зимой пришли в басик. Нас предупредили, но мы не успели среагировать, и они уже купались. Я их опознал и прочитал лекцию о технике безопасности. Но было поздно… Пока я нависал над ними, один стал уходить под воду, заваливаясь на спину, с открытыми глазами. Осложнялось все тем, что на мне были теплая одежда и обувь, в которой никак нельзя было прыгать в бассейн. Да и не хотелось. Так что пришлось командным голосом приказать ему сделать шаг к бортику и протянуть руку, когда он все-таки всплыл. Это были самые жуткие секунды в моей жизни. Ведь я сам его сразу не удалил из воды. Но все обошлось, я его вытянул на бортик и вызвал по рации помощь.

Бывает, срабатывает чутье. Напарник почему-то захотел пойти вправо, и как раз в этот момент неизвестно откуда выскочила малютка и сорвалась в бассейн. Так он прыгнул вдоль кафеля, не помня себя, и поймал ее за ногу, рефлекторно.

Доход и расходы

Вообще, семье прожить на зарплату спасателя нереально. Все мы работаем на нескольких работах на износ. Сейчас работаю две смены на бассейне, одну на море, и выходной расписан по часам, но за такой напряженный график должны в итоге заплатить 45 000 Р. Иногда за спасение человека руководство выплачивает премию 3000—10 000 Р.

Еще я нашел подработку в другой сфере. У сына криптообменник, я работаю оператором, регулирующим денежные потоки, как в банке. Зарабатываю дополнительно 20 000—40 000 Р в месяц.

Расходы практически совпадают с доходами. Сколько приходит на карту — все тратим. На коммуналку — 4000—5000 Р в месяц. На продукты уходит где-то 20 000 Р. Ездим в магазин подальше от центра, так дешевле, вдвоем на велосипеде. Обратно — с сумками и рюкзаками. В первые годы жизни в Сочи экономили на всем. Город не из дешевых, по этой причине я перестал пить и курить.

Четверть дохода тратим на рестораны. Иногда планируем крупные покупки и копим на них: например, мне на зубы, на дорогую технику, на запчасти для велосипеда. Пользуемся карточкой с большим кэшбэком и процентами на остаток.

Отдых мы с женой любим экстремальный. Раньше занимались так называемым кустингом — ходили на прогулки в горы. Колоритный проводник лет 70 ведет напрямик к выбранной цели через кусты и долины. Одни ходить опасаемся, люди попадаются всякие даже на утвержденных маршрутах. Были на многих водопадах и в разных красивых местах. Купили дорогую трекинговую обувь, очень удобно. Два раза забирались на перевал и скатывались на велике вдвоем, грузопассажирским методом — на раме. Спуск где-то 15 километров длиной. В объезд города к Олимпиаде 2014 года построили шикарную автостраду через горы, с тоннелями и эстакадами над домами. Так называемый дублер Курортного проспекта или просто Дублер. По нему катаемся на велосипеде.

На пляже бываем только для двух-трех заплывов до буйков. Солнце злое, сгораешь за полчаса. У меня произошла профдеформация, и я теперь всегда и везде оцениваю, как организован сервис на пляже. Автоматически подмечаю курящих, со стеклянными бутылками, пьяных, не огороженный для плавсредств выход в море. Спасателей, уткнувшихся в телефоны, охранников, болтающих с людьми вместо обхода территории. Отсутствие информационного табло и освещения в бассейне, наличие на пляже животных и велосипедов. В такие места больше не ездим.

Будущее

Планирую лет через семь стать начальником пляжа. Сначала придется стать замом, правой рукой начальника, который до тонкостей разбирается в специфике работы. Для этого нужен только опыт, то есть время. В обязанности начальника еще входят кадровые вопросы и взаимодействие с высшим руководством. Зарплата на этой должности — от 50 000 Р. Но чтобы занять ее, необходимо еще и высшее образование — любое.

Планирую получить его в музыкальной сфере. Хочу окончить Краснодарский институт культуры по специальности «звукооператор». С 2009 года я занимаюсь аранжировками — сделал много фонограмм себе, коллегам, клубу авторской песни. Звукооператор получает 120⁠—⁠150 $⁣ (8758⁠—⁠10 947,5 Р) в час. У меня почти 12 лет опыта, есть все необходимое оборудование, но когда я пробовал устроиться на работу в студии звукозаписи, требовали корочку.

На домашнюю студию звукозаписи потратил 171 000 Р

Компьютер

35 000 Р

Звуковая карта

10 000 Р

Бас-гитара

9000 Р

Электроакустическая гитара

18 000 Р

Акустическая гитара

5000 Р

Специальные колонки

13 000 Р

Три микрофона

25 000 Р

Цифровое пианино

53 000 Р

Взломанное ПО

0 Р

Стараюсь играть и петь постоянно, тут важно не потерять навык, тренироваться, то есть репетировать. Регулярно пою в караоке на бассейне, учимся петь семейным дуэтом. Сейчас коплю на электроакустическую гитару с металлическими струнами. Цена вопроса — 100 000 Р, и это еще недорого. Хочется расти в творчестве, а для музыканта очень важно наличие качественного инструмента.

«Я типичный пример жертвы». Диана Арбенина о Монеточке, борще и карьеристках

«Ненавижу, когда шатается стол!» — говорит посреди беседы Диана Арбенина и быстро засовывает под ножку стола свернутую салфетку. Она во всем такая — быстрая, честная, резкая. Какая в песнях, такая и в жизни. 19 августа ее группе «Ночные снайперы» исполняется 25 лет. В интервью ТАСС музыкант рассказала о том, как пишутся песни, как ее однажды прогнали со сцены, что она думает о любви и карьеристках и за что мама-журналист однажды выгнала ее из дома.

Про жертву, хлеб, борщ и богадельню

— Вы в одном интервью рассказывали, что перед концертами иногда говорите своей группе: «Почему я не пошла работать на завод!» На каком заводе вы бы работали?

— Хлебозавод имелся в виду, мне потом группа хлебопечку подарила. Мне нравится запах хлеба, вообще очень люблю хлеб, как нормальный русский человек. Не игнорирую его, как многие сейчас делают.

— То есть если бы вы не стали музыкантом, то вы бы пекли хлеб. Другие варианты были когда-нибудь?

— Да и этого не было. Я была и остаюсь музыкантом. Знаете, перед выходом на сцену я всегда чувствую страх. Он был всегда, но сейчас прямо-таки животный. У меня даже руки могут чуть-чуть вспотеть. Но как только я делаю первый шаг из-за кулис, то перестаю бояться. Мне кажется, это волнение объяснимо: пока ты волнуешься, ты живой, стремишься вперед. Как только ты решаешь, что ты герой и невероятная звезда, — тебе нужно просто бежать со сцены и сидеть дома. И печь тот самый хлеб. Мы служим сцене, а не она нам.

— Вам хоть раз в жизни хотелось все бросить и уехать, условно говоря, выращивать капусту?

— Капусту выращивать или хлеб печь, давайте определимся?

— Есть такая легенда про римского императора, который оставил власть и выращивал капусту…

Когда человека рядом со мной устраивает результат на «четыре», я думаю: «Какого черта ты здесь? Если ты мне не прикрываешь спину, если ты соображаешь туго — давай прощаться!» Либо музыка, либо богадельня

— Мне кажется, это просто легенда. Власть затягивает и не отпускает, как и сцена. Знаете, я довольно часто говорю: «Вот сейчас все брошу, уеду и буду писать книги». Надеюсь, что в какой-то момент я все-таки это сделаю. Но если решусь на это, то не буду, как многие, устраивать «прощальный тур» на 10–15 лет. Потому что уходя — уходи. Пока уйти не готова. И от музыки не устаю. Мне так же в кайф писать песни, как это было 25 лет назад, и даже больше. Я устаю от ежедневной рабочей рутины, от переездов, от проколов людей, которые со мной работают, от равнодушного отношения, от халатности. Я просто ненавижу, когда человеку все равно, как он сделал свою работу. Здесь речь идет не про мораль, а про отношение к жизни. Я выхожу на сцену — и на ней умираю. Я бы и рада не умирать, но у меня не получается. Я на ней оставляю себя всю. И когда человека рядом со мной устраивает результат на «четыре», я думаю: «Какого черта ты здесь? Если ты мне не прикрываешь спину, если ты соображаешь туго — давай прощаться!» Либо музыка, либо богадельня. В моем случае — только музыка.

— Далеко не из всех, кто начинает петь, что-то получается. Что нужно, чтобы получилось — как у вас?

— Мне кажется, надо осознать себя жертвой. Я вот типичный ее пример. Я же не замужем, у меня нет семьи в привычном смысле слова — когда ты приходишь с работы, готовишь борщ, едешь в Турцию на «все включено»… Я постоянно в гастролях, у меня огромный комплекс вины перед детьми (у Дианы двойняшки — восьмилетние Артем и Марта — прим. ТАСС), которых я не вижу неделями. Но это мой путь, мое жизненное кредо. И когда я произношу слово «жертва», это не значит, что меня надо жалеть, что я страдаю. Я просто адекватно отношусь к тому, чем я занимаюсь. Сцена поглощает максимально и требует, чтобы голова не выключалась вообще. У меня она работает постоянно. Сейчас на кону стоит «Олимпийский» (на 4 ноября у группы запланирован большой концерт — прим. ТАСС) — это просто вымораживает, это такой аврал. Я каждый день что-то делаю для этого концерта.

Про «ослиные уши» и песню «Катастрофически»

— Писать песни — это тоже прежде всего работа?

— Я, написав песню, лежу на полу пять-шесть часов и не могу двинуть ни рукой, ни ногой. Во мне полное опустошение. Мне кажется, многие творческие люди прекращают писать, потому что ленятся. Вот ты приходишь на тренировку в спортклуб. Тебе хочется заниматься? Нет! Ты себя преодолеваешь и после кайфуешь от самого себя. Когда к тебе приходит песня и ты понимаешь, что сейчас твой мозг подвергнется испытанию электрошоком, — конечно, нужно на это решиться. Поэтому многие люди, получив первые существенные деньги, начинают ходить по ресторанам, покупать квартиры… Я не против отдыха и уюта, но я и сейчас выберу писать песню. Да что рестораны? Даже если мне нужно будет выбрать — пойти на родительское собрание или писать песню, — я выберу песню. Считайте, что я очень странная мама. Но я все-таки думаю, что собрание может подождать — я найду время поговорить с учителями, а песня — нет.

— Вы как-то сказали, что «песни получаются не из счастья». А из чего? Как они пишутся?

— Знаете, как я написала песню «Катастрофически»? Это было в конце 90-х, когда мы еще не умели играть нормально. Приехали в один из российских городов, нас пригласили выступить на какой-то частной вечеринке. Там даже сцены не было, мы стояли на цементном полу. Минут через 15 ко мне прямо во время песни подошла наша директор и сказала на ухо: «Диана, пой, пожалуйста, тише!» Мы стали играть еще громче, потому что когда ты не уверен в себе, ты делаешь все еще хуже… Еще минут через 10 она подошла и сказала: «Завязываем, уходим». Это был единственный случай в моей жизни, когда меня попросили уйти со сцены. Мы, расстроенные, разошлись по своим номерам, и я написала одну из лучших своих песен. А если бы нас не «попросили», то я бы вышла после концерта выжатая как лимон. И уж точно бы не взяла гитару в руки.

Песня не пишется под наркотиками, алкоголем, сигаретами. Я в это не верю. Творчество должно быть чистым, мозг должен работать на пределе своих возможностей, чтобы поймать и уложить на бумагу то, что витает в воздухе. Я пишу в состоянии кайфа. Но это тот кайф, когда ты ешь мороженое и думаешь: ой, как мне сладенько. В основе рождения песни всегда печаль и счастье от того, что ты живой.

— Многие пишущие люди говорят, что не могут перечитывать свои тексты, потому что они кажутся ужасными…

— Бедняги какие. А зачем тогда писать было? И что еще более непонятно — зачем было обнародовать? Если я вдруг слышу свою песню, которая была написана, условно говоря, 15 лет назад, я думаю: «Ух, классно написала, какая молодец!» Но чтобы так было, надо работать. И учиться. Если «я поэт, зовусь я Светик» — это сразу видно. Как бы упорно ты себя ни называл прекрасным писателем, поэтом или композитором, все равно ослиные уши твоего невежества вылезут. Я училась на лингвиста — сначала в Магадане, потом в Питере. И эти «мои университеты» помогли мне подходить к себе трезво и «с кнутом» за малейшую шероховатость в тексте. Поэтому мне и не стыдно читать то, что я писала когда-то. А песен у меня больше трехсот — мы как-то подсчитали и увидели, что я пишу в среднем по три песни в месяц.

— А вы к себе вообще подходите «с кнутом»?

— Да, мне бы себя любить побольше.

Про любовь, баррикады, Ксению Собчак и «31-ю весну»

— Каждая ваша песня — это история любви, и вы не раз говорили, что больше писать не о чем…

— Это так. Женщине — так точно. Ну не про баррикады же писать…

— А почему?

— Слушайте, мне кажется, это как-то убого. Женщины-революционерки всегда вызывали у меня не то что бы брезгливость, но вселенскую тоску. Из всех женщин, которые когда-либо сражались, мне близка только Жанна д’Арк.

Чем скакать с флагами, лучше накорми сначала мужа и детей. А потом уже иди на баррикады

Все эти революционные дела, как мне кажется, заканчиваются тем, что женщины не умеют готовить нормально, не умеют нормально обслуживать свою семью — которую они должны обслуживать по факту. Чем скакать с флагами, лучше накорми сначала мужа и детей. А потом уже иди на баррикады. 

— Интересно: вы селф-мейд-женщина и, в общем, можете быть примером феминистки. Но при этом любую популярную «фейсбучную» феминистку ваши слова очень разозлили бы!

— То, что я говорю, — исключительно мое мнение, я его никому не навязываю. Кому близки баррикады — ради бога. В настоящей женщине может сосуществовать и то и другое. Вот, например, Ксения Собчак, которая баллотировалась в президенты, тому подтверждение: она умный человек, и у нее отличная семья. Я говорю о женщинах, которые не умеют за собой следить и у которых дома бегают тараканы.

— Вернемся к песням. Писать о любви — значит увековечивать свои любовные истории. Бывает ли такое, что вы слушаете свою песню и вспоминаете: вот тут был вот такой роман, такой человек?

— Хороший вопрос. Нет. Мне становится все равно. Изначально человек, чувство к нему, дает мне импульс. А дальше Бог стелет простыню из слов и нот. И к нам — к людям, у которых есть или была связь, это уже имеет опосредованное отношение. Я благодарна тем, кто давал мне импульсы. Я очень люблю человека, благодаря которому была написана песня «31-я весна». Мы дружим, и я его с каждым годом люблю больше. Как и песню, кстати. Но когда ее пою, то об этом не думаю.

— Вы как-то сказали, что с возрастом любовь накрывает все более «катастрофически».

— Конечно.

— Считается, что обычно бывает наоборот, это только в юности влюбляются так, что сносит крышу…

— А в 40 ты уже стар и тебе уже не надо? Ну что, я поздравляю тех, кому не надо. Мне необходимо до сих пор. И даже больше, чем в 20.

— Вы часто влюбляетесь?

— Сейчас нет. Но это временно. Всю меня поглотил юбилейный год и, конечно, «Олимпийский»! Мы к нему с декабря готовимся, я уж думаю: скорее бы… Чтоб я наконец стала собой. А то я какая-то нудная: работа, работа, работа, работа и, конечно, дети. И все. Ни цветов тебе, ни свиданий, ни сердечного трепета.

— То есть для вас нормально было бы, если б с декабря до сего дня вы три раза успели влюбиться?

— Нет, я так не могу. Когда я влюбляюсь — это землетрясение. Придет время — почувствуете.

Про Монеточку, секс, смерть и бессмертие

— У вас есть песня «Цой», посвященная рок-музыкантам 80-х и 90-х. Что думаете о фильме «Лето»?

На эту тему

— Я пока не смотрела его. При всем моем уважении и любви к Кириллу Серебренникову. Посмотрю, конечно, но мне пока как-то боязно. Понимаете, я прожила 10 лет в Питере и хорошо знаю, что такое питерские сквоты, что такое питерские коммуналки, нищета, знаю тусовку, которая варилась в ленинградском рок-клубе… Было слишком здорово и фатально. Я не хочу пока туда погружаться. Это как встреча с одноклассниками. Я бы не рискнула с ними увидеться.

— К слову, о русском роке. Вы как-то сказали, что ему сегодня не хватает секса. Мне кажется, если у кого в российской музыке есть секс в песнях, то именно у вас. Как это удается?

— Ну, это самый большой комплимент, который вы могли мне сделать. Почему так? Потому что мне это важно, я в этом расцветаю, я не представляю жизни без любви и занятий любовью… Я не верю, что человек может быть без этого счастлив и полноценен. Я всегда вижу, когда у женщины какие-то проблемы в этой части жизни. И жалею карьеристок. Думаю: «Боже, какая ты глупенькая! Деньги и слава никогда не сделают тебя такой счастливой, какой может сделать любящий человек». Я люблю умных и сексуальных людей. (В этот момент у Дианы звонит телефон. Она отвечает: «Валерочка, извини, пожалуйста, у меня интервью, я перезвоню. Спасибо-спасибо-спасибо, что позвонил!»)

— А сексуальный человек — это кто? Он какой?

В моей семье никогда не было ни намека на скупость и жлобство. Отдай самое лучшее, отдай свое. Меня так воспитывали. В шестом классе — не поделилась конфетой, так тебя просто на дыбе поднимают!

— Вот, к примеру, Валерий Меладзе! Который только что звонил. Если говорить о мужчинах — мужественный, интеллигентный, улыбчивый… Вообще, мне нравятся щедрые мужчины. У меня такой отец. В моей семье никогда не было ни намека на скупость и жлобство. Отдай самое лучшее, отдай свое. Меня так воспитывали. В шестом классе — не поделилась конфетой, так тебя просто на дыбе поднимают! Выкорчевывают из тебя это «собственничество». Хорошо, что это было, потому что теперь мне не жалко отдать: у меня есть гитара, есть лист с ручкой, и мне нормально.

— Про отсутствие секса в современных исполнителях — за последнее время это как-то изменилось? Вообще «та молодая шпана, что сотрет нас с лица земли» (строчка из песни Бориса Гребенщикова — прим. ТАСС) появляется?

— Смотря в каком жанре. Если говорить про русский рок, то он как-то затух. Но мы живем по принципу «тот, кто выжил, тот и выжил», и если он устарел, значит, пришла пора. Я бы хотела, конечно, чтобы появлялись талантливые девчонки…

— А как вам Монеточка?

— Пока никак. Не впечатлена. Когда я услышала Земфиру «У тебя СПИД, и значит, мы умрем», сразу было понятно, что родился классный перспективный автор. А сейчас многие ребята эпатируют, но очень часто за ними ничего не стоит. Эпатировать можно полтора раза, потом это никому не интересно.

На эту тему

А людей, которые бы писали клевые песни, очень мало, но они, безусловно, есть. Вот Баста, например. Когда он позвонил и предложил спеть с ним «Сансару», я говорю: «Вася, это твоя лучшая песня, гениальная». Я очень редко произношу это слово. Но «Сансара» — одна из лучших песен, которые написали люди в этой стране. «Когда меня не станет, я буду петь голосами моих детей…»

— Вы думаете, бессмертие — это дети, а не то, что человек создает?

— Я считаю, что дети — это самое главное, что мы делаем в жизни, несмотря на то что еще непонятно, какими они вырастут. Но я очень сильно стараюсь, чтоб они выросли хорошими. Сегодня ко мне Тема пришел утром в 7.15 и стал стучаться. Я говорю: «Тема, ты мне не снишься ли? Я миллиард раз говорила: к маме заходим, умывшись и одевшись. И в принципе, мой дорогой, ты можешь сам себе и нам приготовить завтрак. Поэтому, Артем, если ты еще раз придешь в 8.00 утра, ты сразу же надеваешь спортивную форму, делаешь 20 кругов вокруг дома и 50 отжиманий. Ты меня понял?» Он мне: «Да, понял.» Детей нужно воспитывать каждую секунду.

— Я видела ваш клип на песню «Инстаграм» (сюжет клипа отсылает к истории двух влюбленных подростков из Псковской области, которые в ноябре 2016 года забаррикадировались в доме, обстреляли полицейских и покончили с собой. В клипе — хеппи-энд: Диана заходит к ребятам, разговаривает с ними, и все остаются живы. Клип сняла Валерия Гай Германика — прим. ТАСС ). По ней было видно, что вас очень сильно пробрала история этих детей — возможно, потому, что вы сама мама…

— После клипа нам написали из группы памяти этих ребят — там есть их родители. Я думала, они не воспримут, очень этого боялась! А они сказали: «Спасибо, что вы показали, как могла бы закончиться эта история, если бы мы поговорили с нашими детьми…» Конечно, звучит самонадеянно, но мне кажется, я могла бы их спасти. Очень многие взрослые забывают, как они были детьми и подростками. А я как была ребенком, так и осталась. На съемках клипа мне говорят: разговаривай с ребятами-актерами. А они сидят и уже притомились. Я сначала растерялась, а потом стала рассказывать им байки из рок-н-ролльной жизни. Они так здорово реагировали, им по-настоящему было интересно.

— Что-нибудь в современности вас «цепляло» так же сильно? Пожар в Кемерове (в результате пожала в ТЦ «Зимняя вишня» погибли 60 человек, большинство из них — дети, запертые в кинотеатре — прим. ТАСС), например?

— Самое чудовищное то, что эта история заботила людей дней пять, неделю… А потом все стали жить своей жизнью. А люди навсегда остались без своих близких. В принципе, это объяснимо, потому что невозможно долго лить слезы из-за чужого горя… У каждого свои ежедневные заботы, огорчения и проблемы. Но теперь я детей в кинотеатре не оставляю. А раньше оставляла и шла в магазин в том же торговом центре. Я просто не люблю современные мультики. Когда с детьми хожу, минут через 15 они мне в лицо заглядывают: «Мама, уже спишь?»

Про Светлану Сурганову и мат  

— Несмотря на то что большую часть своей жизни «Ночные снайперы» существуют без Светланы Сургановой, для многих поклонников то время, когда вы работали вместе, осталось «золотым». Ни разу за эти годы не пожалели, что получилось вот так?

— Когда мы со Светой только познакомились и она начала играть, я сказала: «Слушай, меня вообще очень раздражают женщины, которые играют на гитаре, но у тебя получается клево». Я вот такая тогда приехала из Магадана, очень прямолинейная… У меня есть два варианта ответа на ваш вопрос про наше со Светкой расставание. Если я хочу, чтобы на меня не ополчилась аудитория, то, конечно, должна сказать, что пожалела. Но я хочу остаться честной перед музыкой, историей и самой собой. Это была моя инициатива. Я сказала: «Мы играем разную музыку. Ты пьешь чай, я пью кофе, зачем их смешивать, получается бурда. Поэтому давай расставаться». И жизнь нас рассудила: у нее есть свой отличный коллектив, у меня свой. Единственное, я хочу услышать ее абсолютно новые песни. Для меня же самое главное — это писать песни, из-за них я выхожу на сцену. Мне нужно постоянно самой себе доказывать, что я имею на это право…

— То есть «ругаешься матом и песен не пишешь» — это плохо (строчка из песни «Ночных снайперов» «Асфальт» — прим. ТАСС)?

— Ну, это не про нее. Она и матом никогда не ругалась, это я у нас в дуэте была «плохим полицейским».

— А вы ругаетесь матом?

— А кто сейчас не ругается матом? Только моя мама, пожалуй. В моем студенчестве меня мама из-за матерного слова выгнала из дома. Мы пришли с друзьями, а мама работала. Она журналист, и у нее была печатная машинка, шумная, все время стрекотала. И если в доме наступала гробовая тишина — значит, мама думала. А у моей однокурсницы поползла стрелка на колготках, и она в этой гробовой тишине сказала: «*****!» И тут открывается дверь и появляется моя мама: «Зайди, пожалуйста, ко мне на минутку». Я захожу, она мне говорит: «Чтобы их сейчас в доме не было». Я говорю: «Тогда и меня не будет» — «Пожалуйста». Я и ушла. Ну что, я должна была своих друзей выгонять?

— И про юбилей. Даже людей колбасит, когда им исполняется 25. Как себя чувствуете накануне 25-летия группы?

— Нет, ну если б моей группе было 50, это был бы гигантский срок. А что такое 25? Это повод устроить концерт в «Олимпийском», не более того. Приходите — увидите, о чем я вам здесь рассказывала.

Беседовала Бэлла Волкова

В Москве скончалась 7-я жертва взрыва во Владикавказе :: Общество :: РБК

В московской городской больнице №36 скончалась 23-летняя Алина Цакоева, пострадавшая в результате взрыва на свадебной церемонии во Владикавказе 25 июня. Таким образом, количество жертв трагедии возросло до 7, сообщили РБК в постпредстве Северной Осетии в Москве.

Состояние 23-летней пострадавшей оценивалось как крайне тяжелое: девушка была подключена к аппарату искусственной вентиляции легких. Несмотря на все усилия врачей, спасти ее жизнь не удалось.

Постоянное представительство Республики Северная Осетия — Алания при президенте РФ окажет необходимую помощь в транспортировке тела А.Цакоевой во Владикавказ. По поручению главы республики Таймураза Мамсурова правительство Северной Осетии взяло на себя расходы, связанные с лечением пострадавших и помощью сопровождающим.

Напомним, 25 июня около 13:20 мск в одном из частных домовладений во Владикавказе во время свадьбы взорвался газовый баллон. В результате взрыва пострадали 55 человек, состояние 32 из них оценивалось как тяжелое.

В период с 25 июня с.г. по 29 июня с.г. из Владикавказа в медицинские учреждения Москвы и Санкт-Петербурга были доставлены 33 человека, находившиеся в тяжелом состоянии. По факту взрыва было возбуждено уголовное дело по ст.219, ч.1 Уголовного кодекса РФ (нарушение требований пожарной безопасности). Учитывая особый резонанс происшествия, расследованием дела занялся центральный отдел СКР.

Первая «жертва» режима Лукашенко переехал в Литву: в тот день друзья меня похоронили

С широко открытыми глазами, на земле, без сознания. Эта фотография Евгения Заичкина облетела весь интернет 9 августа, в первую ночь белорусских протестов, когда он был объявлен первой жертвой режима Александра Лукашенко. Но, почти спустя месяц, Евгений оказался в Вильнюсе.

«Я очнулся в автозаке, у меня из губы текла кровь. Как оказалось, у меня в двух местах была порвана верхняя губа и тело болело от ударов. Меня тошнило», — вспоминает в интервью LRT.lt события той ночи Заичкин за чашкой чая в своем временном жилище в литовской столице.

Нашыя журналісты паразмаўлялі з мужчынам з гэтага здымку, яго завуць Яўген Заічкін. Ён жывы, падрабязнасці неўзабаве. Фота: Васіль Фядосенка / Reuters. pic.twitter.com/xyRKvSe6i9

— Белсат TV (@Belsat_TV) August 10, 2020

Тем временем, в ту ночь по стране разошлись его фотографии, где он лежит на земле с открытыми глазами, без сознания. Телеграмм-каналы, которые и направляют, и сообщают о протестах в Беларуси, впервые опубликовали новости о его смерти рано утром 10 августа.

Заичкин же провел ту ночь в больнице. На звонки друзей и родственников он не мог ответить из-за того, что разбил мобильный телефон. Лишь спустя 12 часов, близкие Евгения узнали, что он жив.

«Моя сестра была в истерике и плакала. Когда она услышала мой голос, она обозвала меня и положила трубку», — с дрожью в голосе в интервью LRT.lt вспоминает белорус.

Впрочем, его путь в Литву не был легким, буквально на границе Евгений узнал, что его литовская виза аннулирована: «И вот я стою себе и не знаю, что делать, я, получается и в Литву попасть не могу, и обратно в Беларусь не могу».

— Евгений, что вы можете рассказать о событиях 9 августа?

— Я вообще-то собирался в тот день уезжать на Мальту. Но в Минске я работал у своего друга, индивидуального предпринимателя и занимался внутренней отделкой. У нас был объект, но мы не успели вовремя закончить. И мы решили остаться на выборы, собирались в понедельник все закончить.

В то утро я вышел на балкон и уже с утра была видна очередь в пункт голосования, мы решили пойти голосовать попозже. А очередь только росла. В итоге мы вышли, проголосовали. А вечером решили поехать в центр.

— А вы не были в курсе плана Nexta касательно того, что надо делать в день выборов?

— Нет, не видел. Но мы предвидели, что нарушения будут происходить именно при подсчете голосов. Потому что накануне выборов не пускали наблюдателей и просили досрочно голосовать. Я помню, что точно так же было в 2010 году, когда подделывали голоса. Вечером мы прочитали, что метро закрывается, и решили проехать до того места, докуда можно доехать, а дальше идти пешком.

Мы доехали по Площади Победы, поднялись наверх и увидели массу людей, которые тоже шли в центр в сторону стелы. Потом уже начали появляться силовые структуры, задержаний еще не было, на Проспекте Независимости мы поднялись наверх и увидели стенку из внутренних войск со щитами, дубинками. Сзади у них стояли автозаки. Но они просто стояли и ничего не делали. Нас было четыре человека, и таких групп было несколько. Вся остальная масса стояла на стеле, и ждали там. Мы решили обойти солдат сзади. И в какой-то момент кто-то из начальства крикнул: «Выступаем». И эти солдаты пошли стучать дубинками в щиты, мы потихоньку пытались их обойти.

И тут я увидел, что подъезжает микроавтобус белого цвета и оттуда выбегает семь- девять сотрудников ОМОНа и просто бегут на нас с поднятыми дубинками. Я понял, что они бегут за мной, чтобы меня задержать. Я встал на колени, положил телефон возле левой ноги, поднял руки, чтобы они видели, что я не сопротивляюсь, что у меня нет ничего в руках. Но их это не остановило и первый удар я получил дубинкой в лицо. Я закрыл лицо руками, вжался в колени, спина была голая и они стали бить меня по спине.

— Это было в автозаке или на улице?

— Еще на улице. И я не помню, что было дальше. Я очнулся в автозаке, у меня текла из губы кровь. Как оказалось, у меня в двух местах была порвана верхняя губа и тело болело от ударов. Меня тошнило. Потом мы остановились и они начали применять светошумовые гранаты. Мы смотрели в окно, люди разбегались. Было нас человек 10 в этом автозаке и около 6 сотрудников, которые нас охраняли. Мы просили их отпустить нас, но они молчали, опустив глаза, потом у одного сдали нервы и он начал орать на нас, что если мы не замолчим, они нас будут избивать. Мы сели и вот тогда из-за эмоционального состояния или потери крови мне стало плохо, я потерял сознание.

— У вас есть какие-то заболевания или все это следствие побоев и эмоционального шока?

— Скорее всего из-за шока. Раньше ничего похожего не было. Кровотечение из губы не останавливалось и в следующий момент я помню, как лежал на земле, надо мной стоял военный, может, не один, и ребята в красных жилетах. Кто-то из них спрашивал, как меня зовут, могу ли я говорить, просили пошевелить конечностями. Слушали пульс. Помню, что один медработник был сильно испуган и когда он нащупывал вену, у него дрожали руки. Скорая не могла подъехать, и они ждали, пока принесут носилки. Они также думали, что меня у сломана шея и они не хотели меня трогать.

В следующий раз я очнулся в больнице, когда мне зашивали губу.Они сказали, что сделали мне много процедур и ждали результатов. Зашили губу и отвезли меня в палату. Когда я проснулся в районе 6 утра, возле моей койки уже стояли два милиционера. Один из них спросил меня, могу ли я говорить, я помахал головой, что нет. Я ведь примерно понимал, для чего они пришли.

Рядом со мной лежал парень, его привезли с площади, у него была сильно разбита голова. Голова была забинтована, но все равно была вся красная от крови. Они подошли к нему и начали с ним беседовать, а потом ушли. Я хотел уйти как можно скорее, потому что предполагал, что они захотят вернуться. И не хотел, чтобы они меня идентифицировали.

— То есть у медиков не было ваших данных – имени, фамилии?

— Поначалу нет. Тело у меня болело, но я мог ходить. Потом пришел доктор и я спросил, могу ли я уйти. Врач сказала, что внутренние органы не повреждены, переломов нет, так что я мог уйти. В больнице сказали, что они подготовят мои документы чуть позже. Мой телефон был разбит, и он не переставая звонил, видимо, при задержании на него наступили.

Дома я уснул, а когда днем проснулся, то друзьям удалось до меня все-таки дозвониться и тогда они сказали, что меня уже похоронили.

— Они не могли до вас дозвониться и решили, что с вами что-то случилось или уже появилась фотография?

— Первые фотографии появились где-то около двух часов ночи. И под ними было написано, что я умер. Но в больнице не было моих данных. Когда они обзванивали морги, больницы, там говорили, что такого нет.

— А кто первым сообщил, что вы погибли?

— Я даже не знаю, но новость уже была. А я не могу зайти в телефон на свою страницу, чтобы что-то написать, трубку снять я тоже не могу. И список контактов в телефоне. Но потом мне все-таки удалось поднять трубку. Поговорил с другом, потом стали дозваниваться мои родные, поговорил с сестрой.

— Сколько часов ваши близкие не знали, что с вами?

— Около 12 часов. Все друзьям, которые были у меня в контактах в фейсбуке, начали писать и узнавать что-нибудь обо мне. Мой друг советовал мне поговорить с журналистами и сказать, что я жив, потому что все подумали, что я стал первой жертвой. Я согласился.

— А какие были эмоции у родных, когда они узнали, что вы живы?

— Моя сестра была в истерике и плакала. Когда она услышала мой голос, она обозвала меня и положила трубку. Конечно, она была рада, просто это была такая реакция. Звонили сестры и тоже плакали. Как мне говорили, некоторые родственники уже просто начали организовывать мои похороны. Тяжело было это слушать. Двенадцать часов такой боли, я представляю, что это такое.

С женой мы разошлись больше пяти лет назад, у нас есть 11-летний сын. Я сразу позвонил домой, спросил, знает ли он, мне сказали, что он не знает, я попросил отобрать у него телефон, чтобы он не знал хотя бы первое время. Но когда мы встретились через день или два, он все-таки заплакал и я понял, что он все-таки где-то что-то увидел.

Мне звонили все мои знакомые, друзья, спрашивали, нужна ли мне помощь. С 13 августа я снова стал ходить на протесты. И тут стали появляться новости, что людей, которые где-то засветились, начинают преследовать. Толчком уехать в Литву был подозрительный звонок на квартиру, где я в принципе редко бываю. Хотя все знакомые знали, что меня там не стоит искать. И все это подтолкнуло меня искать варианты отъезда.

Кроме того, уже начала появляться дезинформация обо мне, что я сам прыгал на этот автозак. Интересно, что сам Ю.Караев (министр внутренних дел Беларуси – ред.) сказал, что я прыгал на этот автозак, пьяный, и в результате, упал с него и разбил себе губу, что я неоднократно судимый и так далее. Хотя у меня была выписка из больницы, что я был трезвый.

— В итоге вы решили уехать в Литву?

— Да, границу я пересек 20 августа. У меня была рабочая виза в Литву, она еще должна была действовать три месяца. Я работал в Литве с июня прошлого года по март месяц в Вильнюсе на строительстве, а потом был объявлен карантин и я уехал в Беларусь.

На следующий день по национальному ТВ в Беларуси вышел репортаж обо мне и они показали поддельный документ, что я находился под воздействием алкоголя и наркотиков, дальше они сказали, что я самовольно покинул больницу, видимо, для того, чтобы уехать, и показали, как я перехожу границу.

Кстати, милиция приходила и к моей бывшей жене, они ее допрашивали, угрожали, чтобы она сказала, где я, стали ее запугивать уголовным делом, но она не сказала.

На границе меня долго расспрашивали, проверяли, кому-то звонили, но в итоге отдали документы и я проехал. Но литовскую границу я не пересек, так как оказалось, что моя виза литовским работодателем аннулирована. И я стою себе и не знаю, что делать, я, получается и в Литву не могу, и обратно в Беларусь не могу. И мне пришлось просить политическое убежище в Литве. Мой вопрос могут рассматривать до 9 месяцев, но могут рассмотреть в ускоренном порядке, возможно, удастся получить ответ в течение трех месяцев.

В Пабраде я находился на карантине, там мне сказали, что если у меня есть жилье, то я могу находиться по месту моей аренды, мне арендовали жилье. Я не могу работать. Но если бы удалось заменить статус беженца на визу D, то тогда была возможность работать, пока что, правда, такой возможности нет.

— Вам положены какие-то выплаты?

— Около 12 евро в месяц. Но мне помогает Красный крест, они компенсируют какую-то часть за продукты, одежду, помогают оформиться в поликлинике.

— А на что вы живете? У вас есть сбережения?

— Есть фонды помощи, в том числе фонд Наталии Колеговой, у которой мы сейчас живем. Так что мне помогают и с жильем, и едой.

— Какие чувства вы испытываете, когда смотрите на эту фотографию?

— Самой страшной была первая реакция. В целом же я стараюсь не смотреть на эту фотографию. Иногда она мелькает где-то в прессе, клипах. Но я увожу взгляд, мне тяжело.

Я жертва | Сообщества HuffPost

• Означает ли это, что я жалок?
• Означает ли это, что я застрял и парализован своей травмой?
• Означает ли это, что я не испытал никакого исцеления?
• Означает ли это, что я не выживший?
• Значит ли это, что мне и дальше должно быть стыдно?
• Означает ли это, что я поврежден?
• Означает ли это, что это единственное измерение моей личности?
• Означает ли это, что я стал жертвой по своему выбору?

№Значит, я пострадал в результате преступления. А быть жертвой преступления не мешает жить полноценной жизнью.

Я благодарен за то, что встретил много людей, которые проявили ко мне сострадательный, принимающий, непредвзятый подход, и других, подобных мне, которые испытали сексуальное насилие или нападение. Однако слово «жертва» часто используется осуждающе и уничижительно, хотя ни одно из трех словарных определений этого слова не имеет негативных коннотаций.

Использование этого термина за пределами его буквального определения увековечивает культуру стыда и молчания, которую переживает большинство жертв сексуального насилия.Фактически, использование «жертвы» в качестве оскорбления — одна из самых распространенных форм стыда жертвы и наиболее частое проявление культуры изнасилования.

Жертвы не выбирают быть жертвами
Быть жертвой — это не выбор образа жизни, если вы не имеете в виду образ жизни и выбор преступника. Я не делал себя жертвой. Мой преступник сделал меня жертвой. Его действия глубоко ранили меня. Я не могу вернуться в прошлое и сделать так, чтобы преступления не произошло. Я не могу вернуться и избавиться от своих страданий.На самом деле, иногда я все еще страдаю, и некоторые аспекты меня безвозвратно изменены из-за моего обидчика. Жертвы становятся жертвами из-за выбора виновных, а не собственного.

Стыд и осуждение должны лежать на виновнике, а не на человеке, жертвой которого он является.
Отрицательные суждения о преступлении и его последствиях принадлежат исключительно мужчине, который оскорблял меня, когда я был ребенком, а не мне. Однако чаще всего, когда люди негативно отзываются и относятся к жертвам, это не имеет ничего общего с преступником, который стал жертвой мальчика, девочку, мужчину или женщину.К сожалению, негатив часто основан на восприятии и стереотипах о качествах жертв — или воспринимаемых качествах. Мне это кажется обратным.

Некоторые жертвы действительно чувствуют себя ограниченными своей травмой, и они все еще парализованы чувством вины и стыда. Некоторым сложно функционировать. Они не заслуживают осуждения за обстоятельства, возникшие по вине насильника или растлителя. Как бы это выглядело, если бы слово «преступник» взяло на себя часть этого стыда и насмешки, чтобы мы могли позволить жертвам исцеляться, не подвергая сомнению их характер и психическое здоровье?

Очень немногие обращают внимание на человека, который в первую очередь несет ответственность за превращение невинного человека в жертву.Когда используется слово «жертва», редко можно задавать такие вопросы, как эти: «Почему преступник сделал его / ее жертвой? В нашем обществе возникает вопрос о том, что более вероятны дальнейшие обвинения и стыд жертвы: «Почему она все еще предпочитает быть жертвой? Почему он просто не живет более функциональной жизнью?»

Несправедливо судить о том, как люди исцеляются и восстанавливаются после травм.
Не все жертвы заживают, а некоторые заживают очень медленно.Некоторый регресс. У всех разные пути. Использование «менталитета жертвы» в качестве оскорбления или термина для оценки чьего-либо прогресса на пути исцеления лишено сострадания. Да, некоторые люди не могут нормально функционировать после сексуального насилия или сексуального насилия. Некоторые люди всю жизнь испытывают стыд и вину. Некоторые люди продолжают переживать свою травму в дисфункциональных отношениях или из-за зависимости. Суждение не способствует исцелению. Когда у меня был «менталитет жертвы» и я «жил как жертва», это произошло потому, что я не мог устоять перед последствиями совершенных преступлений.Это моя вина виновата в том, что я в первую очередь должен был оправиться от этого.

Жертвы, страдания которых мешают им вести удовлетворительную жизнь, также заслуживают этого принятия и мягкости, а не осуждения общества, когда жертву используют таким уничижительным образом.

Использование слова «жертва» без всякой надобности связывает стыд и жертвенность.
«Жить как жертва» и вести непродуктивную, полную боли жизнь стали синонимами.Почему? Потому что общество говорит нам, что чувство стыда и обиды — неизбежная часть жертвы. Или, если мы чувствуем себя обиженными и поврежденными, мы слабы и уступаем людям, которые могут быстро двигаться вперед, и людям, которые справляются со своей травмой, разделяя ее на части и игнорируя ее.

Использование слова «жертва» создает иерархию среди людей, которые подверглись жестокому обращению или нападению. Отказ идентифицировать себя в качестве жертвы способствует формированию менталитета, что стыд и сексуальное насилие неразрывно связаны.

Использование слова «жертва» для оскорбления не потерпевших оскорбительно и разрушительно.
«О, посмотрите на него. Всегда играете жертву». Или «Я устал от ее менталитета жертвы». Жертва — это человек, пострадавший в результате преступления, а не театральный деятель. Когда человек сообщает в полицию о преступлении, его называют жертвой. Использование слова «жертва» в качестве оскорбления затрудняет преследование преступлений и привлечение виновных к ответственности. Почему? Потому что слово, которое должно означать просто «кто-то пострадал в результате преступления», также часто используется как оскорбление.

В тот день, когда я стал жертвой, слово, которое должно было просто описать мой статус человека, пострадавшего от преступления, вместо этого было очень стыдно и заклеймено. Слышать: «Вы жалки и повреждены, потому что преступник насиловал вас» — не приносит пользы и не поднимает настроение. Вот что стало значить жертва.

Можно быть жертвой и оставшимся в живых.
Многие жертвы борются, но быть жертвой и выжившим не исключают друг друга. Большинство жертв начинают идентифицировать себя как «выживших», когда их исцеление прогрессирует до такой степени, что они больше не парализованы воздействием атаки.Обычно они чувствуют себя менее стыдно и менее ущербными. Возможно, работает лучше. Движение вперед. Путь исцеления каждого человека уникален. Печально, что жертва настолько тесно связана со стыдом, что людям приходится выбирать новое слово, чтобы описать себя после того, как они пережили свою травму.
…..

Когда-то в моем опыте жертвы был стыд, а теперь быть жертвой — это простой факт: мой преступник оскорбил меня, и в результате я был ранен. Я все еще испытываю эту боль, но стыд, который я когда-то испытал, не принадлежит мне.Я осознал, что стыд, который я чувствовал, должен принадлежать моему преступнику и не должен быть частью моей личности.

Я называю себя жертвой, потому что это напоминание о том, что сексуальное насилие является распространенным и разрушительным преступлением. Я не буду дезинформировать свою правду. Но я также называю себя жертвой, чтобы другие увидели, что можно двигаться вперед с надеждой и без стыда, несмотря на выбор моего преступника.

Мой менталитет жертвы — это смелость, а иногда и страх. Мой менталитет жертвы основан на надежде, а временами — на отчаянии.Мой менталитет жертвы — это всегда самопринятие и мягкость, когда я страдаю.

Я жертва, и таких, как я, много.

Аккорды I Am No Victim

 

Intro 
 FF Dm Dm Bb Bb CC 
 Стих 1 
 F Dm 
 Я не жертва, я живу с видением 
 Bb 
 Я покрыт силой любви 
 C 
 Покрыт кровью моего Спасителя 
 F Dm 
 I Я не сирота, я не бедняк 
 Bb 
 Королевство теперь стало моим 
 C 
 И с королем я нашел дом 
 
 Предварительный припев 
 C Dm Bb F 
 Он не просто возрождает 
 C Dm Bb F 
 Не просто восстановление 
 C Dm7 Bb 
 Большие дела еще впереди 
 C Dm7 Bb 
 Великие дела еще впереди 
 
 Стих 2 
 F Dm 
 Он мой Отец, я не блуждаю 
 Bb 
 Если Его планы относительно меня хороши 
 C 
 Если Он выйдет, как Он должен 
 F Dm 
 Потому что Он - обеспечение и достаточно мудрости 
 Bb 
 Чтобы возвестить мои самые яркие дни 
 C 
 Чтобы превратить мою жизнь хвалить 
 
 Pre-Chorus 
 
 Interlude 
 Bb FC Dm Bb FCC 
 
 Bridge 
 Bb F 
 Я тот, кого Он называет 
 C Dm C 
 Он тот, кого Он говорит, Он 
 Bb F 
 Я определяется всеми Его обетованиями 
 C Dm C 
 Формируется каждым словом, которое Он говорит, (ohhhh) 
 
 Стих 1 
 
 Tag 
 F Dm 
 Он мой Отец 
 Bb C 
 Он обеспечивает и достаточно мудрости 
 F Dm Bb C 
 Я не жертва 
 
 Окончание 
 F