Психология жертвы причины и следствия: Отношения — психология отношений

Posted on 22.05.1983 by alexxlab

Содержание

как называется такое поведение, причины и следствия, как избавиться

Что такое роль жертвы в отношениях

Под синдромом жертвы в психологии понимают особый тип поведения, при котором человек часто или постоянно ощущает себя жертвой негативного воздействия обстоятельств или других людей.

Существует специальный раздел практической психологии, который занимается изучением синдрома жертвы — виктимология. Его название произошло от латинского слова «victima» — жертва. Склонность ощущать себя жертвой называется виктимностью.

Виктимология изучает:

Осторожно! Если преподаватель обнаружит плагиат в работе, не избежать крупных проблем (вплоть до отчисления). Если нет возможности написать самому, закажите тут.

психологию людей виктимного типа;
ситуации формирования психологии жертвы;
способы преодоления разрушительного жертвенного поведения.

Примечание

Исследователи отмечают, что люди, склонные к виктимности, чаще становятся жертвами преступлений, чем люди с нейтральным поведением.

Признаки, по которым можно выявить человека, склонного к виктимности:

беспомощный взгляд;
наличие большого количества страхов;
пассивное и инфантильное поведение;
низкая самооценка;
негативный тип мышления;
преувеличение значимости проблем;
зацикленность на обидах;
созависимость;
критика и претензии по отношению к окружающему миру;
ощущение себя в роли потерпевшего при самых разных обстоятельствах.

Человек, играющий роль жертвы в отношениях, перекладывает ответственность за свои поступки и судьбу на других людей: родственников, партнеров, коллег по работе, знакомых.

Типичные фразы человека с синдромом жертвы:

«Меня никто не понимает».
«У меня все равно ничего не получится».
«Со мной что-то не так».
«Я не могу это сделать».
«Это так несправедливо по отношению ко мне».
«Мир так жесток».
«Тебе легко говорить».
«У меня нет на это времени».
«За что мне это?»
«Это так ужасно».

Человеку с виктимным поведением некомфортно с самим собой, но и другим людям с ним тоже тяжело. Жертвы часто впадают в созависимые отношения, обвиняют и манипулируют.

Созависимые отношения — это психологически нездоровые отношения, в которых происходит болезненная фиксация на партнере. При наличии созависимости люди не могут действовать автономно, они поглощены чувствами и мыслями значимого для них человека, зависят от его психологического состояния.

Понятие треугольника Карпмана

Виктимное поведение часто описывается с помощью социально-психологической модели, которая называется

«Треугольник Карпмана».

Эта модель была предложена в 1968 году известным американским психотерапевтом Стивеном Карпманом.

Также для обозначения этой модели используются названия:

«Треугольник судьбы».
«Драматический треугольник».

Карпман был учеником Эрика Берна, одного из основателей транзакционного и сценарного анализа. В своей модели Карпман опирался на постулаты данных направлений психотерапии.

Ключевые понятия:

Транзакция (в другом произношении — трансакция) — основная единица коммуникации, состоящая из стимула и реакции.
Ролевая игра — серия открытых или скрытых транзакций, ведущая к конкретному результату.
Роль — шаблон поведения, часто проигрываемый человеком в тех или иных ситуациях.
Сценарий — жизненный план, реализуемый человеком на основании убеждений и установок, сформированных еще в детстве.

В модели Карпмана описывается механизм проигрывания сценария, в котором участники выполняют одну из трех ролей:

Жертва — ощущает реальную или мнимую угрозу со стороны агрессора. Проявляет беспомощность и неспособность справиться с проблемами. Не хочет брать на себя ответственность. Ждет помощи от спасателя.
Преследователь или агрессор — человек, нападающий на жертву, преследующий и оскорбляющий ее.
Спасатель или избавитель — третий участник конфликта. Пытается защитить жертву от преследований со стороны агрессора.

Берн и Карпман отмечали, что в проигрывании ролей не все так однозначно. Жертва может только казаться таковой, а на самом деле выступать в роли скрытого агрессора. Спасатель может руководствоваться не альтруистическими, а корыстными интересами.

Примечание

В семейных отношениях чаще всего роль жертвы играют женщины, роль агрессора — мужчины. В роли спасателя обычно выступает кто-то из близких родственников или друзей.

Специфика «Треугольника Карпмана»:

Роли в треугольнике могут меняться между одними и теми же людьми. Например, спасатель может стать жертвой, а жертва — агрессором.
Между всеми участниками треугольника наблюдаются созависимые отношения.
В основе поведения участников лежат скрытые эгоистические мотивы.
Ни один из участников не стремится на самом деле решить проблему, а занят бесконечным проигрыванием одной из ролей.

Чтобы выйти из «Драматического треугольника» необходимо обращаться за помощью к психологам и психотерапевтам, заниматься повышением уровня осознанности и саморазвитием.

Как и почему становятся жертвами

Виктимная ролевая модель очень распространена. Психологи установили, что данное поведение формируется в раннем возрасте и впоследствии с трудом поддается корректировке.

Причины и следствия синдрома

Среди причин, почему люди вживаются роль жертвы, основными являются следующие:

Авторитарное воспитание. Если ребенок с детства испытывает критику и унижение, его мнение игнорируют, а личность подавляют, то он часто в защитных целях начинает использовать шаблон жертвы. С возрастом эта роль прирастает к нему, и он начинает воспринимать ее как свои личностные особенности.
Чрезмерная опека. «Залюбленные дети», окруженные гиперопекой, привыкают к тому, что все их жалеют и спасают, а проблемы решаются сами собой. Во взрослом возрасте они впадают в роль жертвы, чтобы получить желаемое и избежать ответственности.
Повторение семейного сценария. Многими людьми жертвенность воспринимается как положительное и ценное качество. Убеждение в том, что необходимо жертвовать своими интересами ради других, передается из поколения в поколение. Мать, играющая роль мученицы, часто бессознательно передает этот сценарий дочери, которая просто копирует ее поведение.

Синдром жертвы приводит ко многим негативным последствиям:

Проблемы в отношениях. Склонные к виктимности люди не способны к доверительным и гармоничным отношениям. Раз за разом они проигрывают болезненные сценарии, вовлекая других в «Треугольник Карпмана».
Низкая самооценка и внутренний дискомфорт. Человеку с комплексом жертвы некомфортно не только с другими людьми, но и с самим собой. Он проигрывает в голове негативные сценарии, испытывает тревожность, мнительность и другие дискомфортные чувства.
Нереализованность. Как правило, люди с шаблоном жертвы с трудом реализуются в профессиональной сфере. Они находят множество оправданий, почему не могут поменять работу, терпят неуважительное отношение к себе, отказываются от продвижения по службе.
Зависимости. Неспособность позаботиться о себе в сочетании с повышенной тревожностью и безответственностью приводит к появлению разного рода зависимостей. Это может быть тяга к еде, злоупотребление алкогольными напитками, игромания и другие формы зависимого поведения.

Чего на самом деле хочет жертва

Несмотря на очевидные негативные последствия виктимного поведения, в роли жертвы есть свои выгоды.

Проигрывая роль мученика, человек приобретает следующие преимущества:

помощь от других;
возможность переложить ответственность;
отсутствие обязательств;
сочувствие и поддержка со стороны окружающих;

повышенное внимание.

Человек с виктимным поведением не хочет отказываться от привычного сценария, поскольку ему страшно брать ответственность за свою собственную жизнь. Ему проще искать внешние причины своих неудач.

В роли «виновников» несчастий обычно назначаются:

близкие и родственники;
коллеги;
несчастливая судьба;
«жестокий окружающий мир» и т.д.

Личностные особенности жертвы, агрессора и избавителя

Людям, склонным на себя брать роль жертвы, обычно присущи следующие черты:

Обидчивость. Они не способны воспринимать даже конструктивную критику, остро и болезненно реагируют на малейшие замечания.
Пассивность. Жертвы отвечают на действия других людей, но не действуют активно сами. Они подчиняются обстоятельствам, неспособны прогнозировать и строить свою жизнь.
Мнительность. Люди с виктимным поведением склонны додумывать за других людей, прокручивать в голове возможные сценарии развития событий. Они создают себе проблемы даже там, где для этого нет объективных причин. При этом подозрительность может сочетаться в них с удивительной доверчивостью. Они часто становятся жертвами мошенников.
Инфантилизм — это психологическая незрелость, неготовность брать на себя ответственность. Инфантильные личности подвержены влиянию чужого мнения, обладают типичным для подростков «черно-белым» мышлением, склонны к иждивенчеству.
Неуверенность в себе. Жертвы не верят в свои силы и возможности, у них проблемы с самооценкой, они не способны прямо отстаивать свои интересы и заботиться о себе.

Для агрессоров характерны:

Доминирование — стремление подавить волю другого человека.
Контроль — желание контролировать все сферы жизни близких людей.
Активность — преследователи нападают первыми, навязывают свою манеру поведения и желания окружающим.
Категоричность — если жертва часто сомневается в своих поступках и мыслях, то агрессор считает, что он всегда прав, а его линия поведения — единственно верная.
Перекладывание вины — агрессор не считает себя виноватым. Он полагает, что его провоцируют на агрессивное поведение другие люди или обстоятельства.

Интересно, что сами агрессоры часто считают себя жертвами. Они преследуют других, полагая, что таким образом защищают себя. Многие агрессоры испытывали в детстве унижение и насилие. Провоцируя других на конфликты, они пытаются таким образом компенсировать глубоко спрятанные внутри чувства беспомощности, неудовлетворенности и страха.

Карпман и Берн отмечали, что роль спасателя наиболее трудно поддается рефлексии. Обычно спасателями становятся 2 типа людей:

Доминирующие. Они помогают для того чтобы ощущать власть над другими людьми, повышать свою статусность и значимость. Осознание того, что кто-то сильно зависит от них, доставляет им наслаждение.
Жертвенные. Они спасают других для того чтобы укрепить свою низкую самооценку и получить одобрение. У людей такого типа может быть проблем еще больше, чем у тех, кому они помогают. Часто они пребывают в состоянии низкой ресурсности, но при этом жертвуют собой ради «спасения» других. Для них характерны постоянное чувство вины, скрытая тревога, неумение заботиться о себе. На первый взгляд, это великодушные и эмпатичные люди, у которых есть все признаки внешнего благополучия. При этом глубоко внутри они страдают, но часто не признаются в этом даже самым близким.

Как избавиться от проблемы, прогноз и профилактика

Синдром жертвы — это не одна личностная черта, а целый комплекс установок, убеждений и паттернов.

Паттерн — это глубоко укоренившийся шаблон поведения.

Установки личности формируются в раннем детстве и поэтому их сложно менять. Избавиться от шаблона жертвы можно, но это требует значительных усилий.

Решение проблемы состоит из следующих этапов:

Осознание проблемы. В роли жертвы много преимуществ. Если человек отказывается признавать наличие проблемы, то не поможет помощь ни близких людей, ни самых квалифицированных специалистов. Только желание самого пациента начать психологически выздоравливать способно привести к реальным изменениям.
Подбор методик и специалистов. В настоящее время существует большое количество методов работы с людьми, страдающими от виктимного поведения. Это могут быть живые или онлайн-занятия с психологом, индивидуальная или коллективная психотерапия, тренинги, обучающие семинары и т.д.
Улучшение эмоциональной грамотности. Для того чтобы научиться контролировать свои переживания, необходимо постоянно повышать уровень эмоционального интеллекта. В этом помогает психологическая литература, обучающие видео, лекции, практические занятия.
Повышение осознанности. Отслеживать свое погружение в состояние жертвы помогают практики осознанности: медитация, йога, телесная терапия, самонаблюдение.
Помощь со стороны близких. Необходимо честно рассказать своему окружению о наличии психологической проблемы и попросить помощь в работе над собой. Часто эффективной бывает семейная психотерапия, поскольку в «Треугольник Карпмана» оказываются вовлечены все члены семьи.

Профилактика виктимного поведения включает:

Психологическое просвещение — распространение информации о синдроме жертвы и его возможных негативных последствиях.
Психодиагностика — выявления виктимности на ранних этапах.
Консультирование — оказание помощи через телефоны доверия, кризисные центры, живые и онлайн-консультации.

“Насильник чувствует себя героем” – Консорциум женских неправительственных объединений

В Российском уголовном праве изнасилование, как и насильственные действия сексуального характера определяются на основании применения насилия или использования беспомощного состояния пострадавшей.Термин “согласие” в контексте таких преступлений в законодательстве отсутствует. В России на потерпевшую фактически возлагается обязанность сопротивляться при совершении в отношении нее изнасилования, а на практике физические повреждения являются обязательными доказательствами по делу.

Адвокат Анастасия Тюнеяева ведет несколько дел “Центра защиты пострадавших от домашнего насилия” о сексуальном насилии, в том числе и в отношении детей. Мы поговорили с ней о том, как ведется следствие в делах об изнасиловании, почему жертвы влюбляются в своих насильников, о правилах работы с пострадавшими и о том, почему иногда важно идти до конца.

— В вашей адвокатской практике были дела связанные с сексуализированным насилием. Людям, которые никогда не сталкивались с такими историями, сложно осознать, что кто-то насилует своих детей. Какие это истории?

Когда я только начала работать по этим категориям дел, я была удивлена насколько часто совершаются такие преступления. А ведь о них очень мало говорят : ни в интернете, ни тем более в семьях. В моей практике были дела, как и по посягательствам на половую неприкосновенность несовершеннолетних, так и изнасилования. С грустью приходится констатировать, что многие из них совершаются близкими людьми или родственниками. Были дела, где отец в отношении своих детей- мальчика трех лет и девочки семи лет осуществлял, как трактует у нас УПК (уголовно-процессуальный кодекс) «иные действия сексуального характера». Он называл это игрой. Вообще, это распространенная трактовка сексуальных действий, которая используется особенно для детей. Насильник или агрессор таким способом пытается расположить к себе ребенка, показывая ему, что в этой «игре» нет ничего особенного и плохого. Что эта «игра» считается «нормой» и все взрослые в нее играют. Кто- то называл такие игры «забава». Но по факту – это осуществление насильником оральных поступательных движений в отношении половых органов ребенка. Кстати, по этому делу насильник так и не понес уголовной ответственности из – за того, что следствие не нашло в его действиях «состава преступления», хотя привлекался он по двум эпизодам с хорошей доказательной базой.

— Получается, что пострадавшие дети подвергались продуманной психологической обработке со стороны агрессоров?

Конечно. В другом случае растлитель называл это «благодарность», еще в одном- «обучающими видео». По факту это была демонстрация ребенку взрослой порнографии и просьба повторить подобное на насильнике – например, его оральное удовлетворение, то есть сделать папе, отчиму или просто сожителю “кое – что приятное”, за что он сделает “приятное” ребенку в ответ например, разрешит поиграть в компьютер подольше, чем разрешает мама, или купит конфеты и одежду. Было дело, где сожитель матери ребенка развращал девочку путем поиска у нее эрогенных зон и достижения ею тем самым удовольствия – девочке только исполнилось 12 лет, параллельно все это сопровождалось отправлением картинок порнографического содержания. Кейс интересен тем, что ребенок впоследствии влюбился в своего насильника, в том числе из – за ложного «чувства заботы» о ней, так как насильник покупал ей одежду, подарки и сладости.

—Изнасилование всегда сопряжено с физическим насилием?

Самое жестокое по своему исполнению, на мой взгляд, было дело об изнасиловании 14- летней девочки четырьмя ее близкими друзьями. Всем парням было примерно от 15-ти до 17-ти лет. Все произошло в квартире в ночь празднования нового года. На вечеринке присутствовали алкоголь и наркотики. В середине ночи, когда все находились в состоянии опьянения, ребята решили поглумиться над девочкой, изнасиловав ее группой лиц по очереди все способами: орально, анально, вагинально. После того, как они удовлетворили свои потребности по несколько раз каждый, они предложили ей сделать выбор: или они продолжают делать с ней подобное дальше, или она орально удовлетворяет каждого по несколько раз и они ее отпускают. Самое страшное в этой истории, что это все сопровождалось применение насилия, удержанием за руки и ноги, демонстрацией своих половых органов сопряженное с применением физической силы в целях орального удовлетворения и фиксированием на аудиозапись происходящего. Потом эта запись использовалась, как «хвастовство» о проделанном перед знакомыми в социальной сети. Страшно, что в такой ситуации может оказаться любой несовершеннолетний ребенок, страшно, что родители никогда не узнают, что может произойти на подобных вечеринках и с кем на самом – то деле общается ребенок, страшно, что нет мер, которые 100% помогут уберечь ребенка от такого. Можно проводить беседы с ним, можно интересоваться и изучать его друзей, из каких они семей, какие у них увлечения, но подростки не глупы, и ради чувства «взрослости», симпатии, новых эмоций и признания в коллективе они могут придумать много уловок и родители никогда о них не узнают.

—Как адвокат вы сталкивались с предвзятым отношением к пострадавшей со стороны следствия?

Конечно, это предвзятое отношение сплошь и рядом. “Сама виновата, сама спровоцировала, самой захотелось, была не против” – это уже классика ответов следователей и оперативных сотрудников. Ситуация, что муж может изнасиловать свою жену в принципе не может существовать, по версии органов обвинительной системы. Например, у меня был случай, когда 14 – летняя девочка познакомилась с 49 – летний мужчиной по переписке в социальной сети. Он расположил ее к себе путем демонстрации заботливого отношения к ней, делал ей подарки, катал на машине и внушал ей, что он самый дорогой для нее человек, по сравнению с мамой. То есть, другими словами, пытался завладеть ее разумом и эмоциями. Плата была – неоднократный развращенный половой контакт в машине и угроза распространения фото полового контакта знакомым в социальной сети. Когда мы пришли к следователю и сообщили о происходящем, он испытал глубокое удивление от количества произошедших половых актов. Их было около 30. «Вы точно уверены, что она этого не хотела сама?» – говорил он. Я понимала, что такой вариант развития событий был самым предсказуемым, поэтому мы были готовы к этому. Тогда я распечатала несколько статей о “психологии поведения педофилов” и ходила раздавала их по следственному комитету, в том числе оперативным сотрудникам.

—Чем закончилось это дело?

В этом деле нам повезло со следователем, и мы добились возбуждения уголовного дела по п. а ч. 3 ст. 131 и п. а ч. 3 ст. 132 УК РФ (изнасилование и насильственные действия сексуального характера в отношении несовершеннолетнего лица). Сейчас дело на стадии предварительного следствия, проведена психолого – сексолого – психиатрическая экспертиза потерпевшей. Ждем результатов.

—На службу в правоохранительные органы приходит много молодых людей, казалось бы, что их уровень понимания этих чувствительных проблем должен быть выше, но на практике они продолжают работать с теми же устоявшимися стереотипами в отношении пострадавших. Почему?

Я долго размышляла над тем, с чем это может быть связано. Почему эта предвзятость настолько укоренилась в их сознании. Почему первый вопрос задают потерпевшей: “Почему она это сделала?”, а не обвиняемому: “Почему он это сделал с ребенком?”. Я думаю, что если откинуть морально – нравственные качества каждого из сотрудников, здесь присутствует некоторый “сбой” в самой системе. Психологическая сторона произошедшего, а именно исследование вопроса “почему жертва поступала так, а не иначе” не учитывается. Есть объективная сторона и субъективная. Есть факты (что было совершено то или иное деяние) и есть внутреннее психическое отношение жертвы к этим действиям, которые в данном конкретном примере рассматривались, как “умышленные”. Также не стоит забывать о том, что у представителей обвинительной системы сложилась некоторая “профессиональная деформация” к обращениям, связанных с насильственными преступлениями. Зачастую это случается из – за ложных доносов, с целью напугать или отомстить своему обидчику. В связи с этим, формируется некоторый “скептицизм” к такого рода заявлениям. Кроме того, может “наругать” начальство, если уголовное дело возбуждено со слабой доказательной базой.

—В чем вы могли бы отметить несовершенство законодательства при рассмотрении дел об изнасиловании или попытке изнасилования?

Насильственные преступления будут всегда. Невозможно их полностью искоренить. Мы можем только воздействовать на насильников путем их запугивания. На мой взгляд, санкции предусмотренные в УК РФ за некоторые насильственные составы, очень малы. Например, за изнасилование с применением физической силы или использованием беспомощного состояния потерпевшего санкция составляет от трех до шести лет. Как можно приравнять три года лишения свободы к пожизненной травматизации потерпевшего? Или например, развращение лиц в возрасте 14 и 15 лет, лицом старше 18 лет является преступлением небольшой тяжести, то есть наказание за которое составляет до трех лет лишения свободы. Разве такие санкции могут остановить насильника и заставить его задуматься о том, стоит ли так поступать или нет? Мне очевидно, что нет. Проблему насилия многие обходят стороной, о ней «стесняются» говорить. Я считаю, что внутри следственной системы должны приниматься методички или приказы, которые разъясняют им методику работы с пострадавшими. Особенно с малолетними детьми. Мне приходилось наблюдать, когда следователь допрашивая ребенка, девочку пяти лет, не знал с какой стороны подойти и как найти контакт с ребенком, чтобы он начал говорить о произошедшем. И это действительно насущная проблема, так как на выходе мы получаем отказ в возбуждении уголовного дела из – за отсутствия события или состава преступления. А всего – то надо было найти правильный подход к ребенку.

—Есть ли сейчас возможность у пострадавшей/го право защищаться от сексуализированного насилия и не боятся, что ее/его посадят. Самооборона у нас часто трактуется как преступление.

Право защищаться есть у любого пострадавшего. Вопрос лишь в том, что за случай и “на кого заявитель попадется”, обращаясь за помощью. А если точнее, то какой состав преступления следователь усмотрит в том или иной заявлении о совершении преступления. Сложно однозначно сказать, помогут ли тебе точно или нет. Мне искренне хочется верить, что пострадавших от сексуального насилия услышат и поверят им, но практика, к сожалению, говорит об обратном. Могут высмеять, не поверить или просто сделать так, чтобы ты ушел и не приходил больше, потому что “не хочется возбуждать уголовное дело из – за маленькой доказательной базы”. Вдруг обвинительный приговор не устоит в суде. Это же будет крах, это “ошибка всей системы”. Но я точно уверена в том, что надо говорить об этих преступлениях, надо обращаться и не бояться возбуждать по ним уголовные дела. В этой связи хочется посоветовать потерпевшим заручиться поддержкой адвоката перед тем, как идти писать заявление о возбуждении уголовного дела, потому что, особенно первые показания очень важны и необходимо проследить, чтобы все было изложено в правильной последовательности. А в стрессовой ситуации любой человек, находясь один на один со следователем, что – нибудь важное, да упустит.

—Почему на ваш взгляд женщины часто забирают заявления об изнасилованиях?

Причин много. Например, не хотят огласки, так как стыдно, что случилось это именно с ними. Это, на мой взгляд, самый главный парадокс. Насильник совершил преступление и чувствует себя героем, а жертва пострадала и винит себя за это, начинает копаться в своих мыслях и находить оправдания такому поступку. Или из- за угроз, которые поступают к ней от насильника, в том числе распространить какой – либо компрометирующий материал. Или боязнь быть непонятыми и высмеянными в полиции. Представьте себе, какой стресс испытывает жертва, когда приходит в полицию, так еще надо рассказать кто, куда, когда и сколько раз. Не каждый на такое осмелится. Продолжать можно долго. Но, опять повторюсь, ни в коем случае нельзя молчать об этом. Пусть будет тяжело и неприятно об этом говорить, но это надо делать. Если не для себя, то хотя бы для предотвращения последующих рецидивов.

— Часто ли бывает необходима работа с психологом для ваших доверительниц?

Я считаю, что работа с психолог не то что часто нужна, а нужна обязательна и во всех случаях. Я всегда своим доверителям советую обратиться к психологам. Особенно, если потерпевший несовершеннолетнее лицо. Это, как минимум, поможет ему избежать лишнего присутствия в судебной заседании (если в заключении психолога будет отражено, что “его участие в судебном заседании может оказать негативное воздействие на его психологическое состояние”), а, как максимум, – поможет пережить и снизить последствия произошедшего на дальнейшую жизнь потерпевшего.

—В чем специфика ведения подобных дел для адвоката?

Если говорить о специфике работы по таким делам, то я придерживаюсь некоторых «правил» работы по ним. Вот самые главные из них. Первое – никогда нельзя осуждать и удивляться тому, что произошло. Ваше отношение к событиям не должно поражать вас какими – либо факторами, даже если преступление было совершено в жестокой форме. Доверитель должен чувствовать поддержку от адвоката и искреннее желание помочь ему. Второе – необходимо разъяснить доверителю, что после подачи заявления о возбуждении уголовного дела, – пути назад нет. Придется собрать всю волю в кулак, настроиться и вместе пройти этот долгий и непростой путь, пережив многочисленные допросы, очные ставки, неудобные и неприятные вопросы адвоката обвиняемого. Третье – я прошу своих доверителей, особенно, если это несовершеннолетние, изложить картину произошедшего на бумаге, как можно подробнее. В большинстве случаев, дети стесняются и бояться говорить о деталях преступления в присутствии родителей. Если насильственных эпизодов было много, со временем, какими бы они страшными не были, последовательность действий забывается. В таких случаях, я использую, для подготовки несовершеннолетних, некоторую «лечебную визуализацию» произошедшего. Мы садимся с ним вместе (желательно без присутствия родителей) и визуализируем последовательность действий совершаемых насильником в тот момент, путем рисования картинок и схем, придавая им смешной, иногда даже «высмеивающий насильника» окрас. Это меняет отношение ребенка к тому, что с ним произошло. Он начинает говорить об этом с легкостью, представляя у себя в голове смешные картинки. А адвокату это дает уверенность в последовательности изложения картины преступления.

—В какой стране на ваш взгляд наиболее близко к совершенству законодательство, регламентирующее сферу сексуальных отношений: возраст согласия, четкое согласие на секс, жесткое наказание за изнасилование или попытку изнасилования.

Сложно сказать, в какой стране законодательство наиболее близко к совершенству. Оно в принципе нигде не совершенно. Например, если мы возьмем КНР, то за изнасилование обвиняемый может понести наказание в виде пожизненного лишения свободы или смертной казни. В США за то же деяние обвиняемый получит от 3 до 7 лет лишения свободы. Однако, наряду с этим, его пожизненно внесут в список лиц, которые были осуждены за насильственные преступления. Этот список может посмотреть любой гражданин любой штата. Это сделано для того, чтобы люди были информированы о том, стоит ли им переезжать в тот штат, где проживает осужденный. А для осужденного это клеймо на всю жизнь. Я считаю, что нельзя судить о совершенстве законодательства в отрыве от исторического развития той или иной страны. В каждой стране свой порядок и “чистота” расследования преступления. Одно могу сказать точно, что санкция за изнасилование должна “пугать” преступника, иначе, нет смысла ее устанавливать.

Беседовала Софья Русова
Фото из личного архива Анастасии Тюняевой

кем на самом деле была Тонька-пулемётчица — РТ на русском

Сорок лет назад был вынесен смертный приговор женщине-палачу, широко известной как Тонька-пулемётчица. Число её жертв, по данным различных источников, составляет от 168 до 2 тыс. человек, что позволяет некоторым авторам отнести её к числу наиболее кровавых женщин-убийц в истории человечества. В средствах массовой информации нередко можно столкнуться и с попытками оправдать убийцу, объявив её психически нездоровым человеком или несчастной жертвой обстоятельств. Однако эксперты, работавшие с документами по делу Тоньки, не видят оснований для подобных утверждений.

Благодаря средствам массовой информации и кинематографу Антонина Гинзбург (Макарова) стала одним из самых известных палачей-коллаборационистов, действовавших во времена Великой Отечественной войны на оккупированных территориях Советского Союза. Однако её жизнь настолько окутана всевозможными мифами, что понять, кем на самом деле была Тонька-пулемётчица, довольно непросто. Эксперты полагают, что история её жизни может помочь ответить на вопрос, почему в то время, когда большинство советских граждан защищали родину, находились люди, готовые за небольшое жалование и продуктовый паёк убивать своих соотечественников. В истории жизни Тоньки-пулемётчицы и мотивах её преступлений RT помогали разобраться историки Дмитрий Жуков и Иван Ковтун, авторы книги «Бургомистр и палач».

Принципиальное искажение биографии

«В газетных статьях и документальных фильмах о деле Тоньки-пулемётчицы почему-то многое отображено некорректно, даже в тех, которые основаны на реальных документах. На возникновение определённых представлений об истории жизни Тоньки повлиял и сериал «Палач». Понятно, что это художественный фильм и никаких претензий к его создателям по поводу точности описания событий быть не может, но нужно понимать, что его ни в коем случае нельзя воспринимать как исторический источник. Кроме некоторых моментов общей канвы, он не имеет с действительностью ничего общего. Часть событий в нём искажена, другая вообще является стопроцентным вымыслом», — рассказал в интервью RT Дмитрий Жуков.
© Кадр из сериала «Палач» (2014)
Споры вызывают даже дата и место рождения Антонины Макаровой. Согласно наиболее распространённой версии, она родилась 1 марта 1920 года в деревне Малая Волковка Смоленской губернии. В других источниках указываются 1922 или 1923 годы, а местом рождения называют и Москву. Человек с такими же фамилией и инициалами, как и у отца Антонины Макаровой, фигурирует в справочнике «Вся Москва» за 1917 год, но пропадает из него в 1923 году. Поэтому родители будущей Тоньки-пулемётчицы действительно могли быть столичными жителями, по каким-то соображениям покинувшими Москву и переселившимися в провинцию. Впрочем, наиболее принципиальное искажение биографии будущей коллаборационистки касалось не даты и места её рождения, а фамилии.
«Фамилия родителей Антонины — Панфиловы. Но дело было в начале 1920-х. Метрики велись непонятно как, и свидетельства о рождении Антонине выписано не было. При поступлении в школу её, скорее всего, по имени отца — Макара — записали в журнал как Макарову. На эту же фамилию потом выдали паспорт и комсомольский билет.
Также по теме
«Сброд, позорящий мундир»: какую роль во Второй мировой войне сыграла дивизия СС «Галичина»
75 лет назад вышел приказ начальника Главного оперативного управления СС о формировании на западе Украины добровольческой дивизии…
Сложилась парадоксальная ситуация: родители, братья и сёстры — Панфиловы, а Антонина — Макарова. После войны это резко усложнит жизнь сотрудникам органов государственной безопасности, которые будут искать «локотского палача»», — рассказал в интервью RT Иван Ковтун.
В середине 1930-х годов Антонина переехала в Москву, где жила у своей тётки Марии Ершовой. После окончания школы она некоторое время работала на кожевенной, а затем на трикотажной фабрике. Однако эта работа девушке, судя по всему, не нравилась, и, сославшись на проблемы со зрением, она перевелась на должность официантки в столовую завода имени Ильича. Ещё до начала войны Антонина Макарова посещала курсы Красного Креста, поэтому в августе 1941-го была по комсомольской путёвке направлена в военкомат. Первым местом её службы временно стал буфет одной из воинских частей.
Спустя много лет Антонина, надеясь смягчить свою участь, заявит, что в данный период она якобы не давала присягу и ей не присваивали воинское звание. Однако это ложь: согласно документам Министерства обороны, в августе 1941 года Антонина Макарова была призвана на воинскую службу и уже осенью стала сержантом. Из буфета она была переведена на должность санинструктора в 422-й стрелковый полк 170-й дивизии 24-й армии Резервного фронта.

«Локотский палач»
Во время Вяземской операции сержант Макарова попала в плен, где познакомилась с солдатом по фамилии Федчук (по одним данным, его звали Сергеем, по другим — Николаем). Между ними сложились личные отношения, и они вместе сбежали из лагеря для военнопленных, направившись в село Красный Колодец Брасовского района. «В сериале «Палач» показана сцена изнасилования Антонины солдатом, вместе с которым она оказалась в немецком тылу. Ничего подобного на самом деле не было. Её отношения с Федчуком, судя по всему, носили вполне взаимный характер, другое дело, что по приходу в родное село он её бросил и вернулся к своей семье», — отметил Дмитрий Жуков.
В Красном Колодце Макарова некоторое время жила у пожилой женщины по имени Нюра. Деревня находилась по соседству с посёлком Локоть, где располагался административный центр коллаборационистской Локотской республики и дислоцировался крупный гарнизон изменников Родины. Его создал при поддержке немцев гитлеровский пособник Бронислав Каминский. Впоследствии на базе гарнизона была сформирована так называемая Русская освободительная народная армия (РОНА).
Б.В. Каминский и солдаты РОНА
© Bundesarchiv
Кто-то познакомил Антонину с заместителем начальника локотской полиции Григорием Ивановым-Иваниным. Тот в декабре 1941 года взял Макарову к себе на службу и сделал своей любовницей. Она получала жалование в размере 30 марок в месяц, бесплатное питание и комнату. Антонина приняла участие в нескольких карательных операциях. В ходе одной из них Антонина нечаянно чуть не застрелила начальника полиции — родственника своего любовника, после чего её перевели на службу в тюрьму.
Макарова попала в число охранников, из которых формировалась расстрельная команда, приводившая в исполнение приговоры, вынесенные оккупационными властями. Антонине выдали пулемёт и пистолет. Она стала принимать участие в расстрелах советских партизан и мирных жителей и вскоре получила прозвище Тонька-пулемётчица.
«В ряде источников можно найти утверждение, что Макаровой якобы нравился процесс убийства, что она получала от этого садистское удовольствие. На самом деле, на это ничто не указывает. Маньяком в общепринятом понимании она не была. Во-первых, у неё была вполне благополучная семья — никто из её братьев и сестёр не был замечен в неблаговидных поступках. Во-вторых, «работа» палача ей самой не нравилась. Она топила свои негативные ощущения в алкоголе и при первом же удобном случае оставила Локоть», — подчеркнул Иван Ковтун.
В то же время, по словам Дмитрия Жукова, её деятельность в 1941—1943 годах сама по себе являлась уникальным явлением. «Уникальность заключалась уже в том, что палачом была женщина. Совершаемые ею казни превращались в страшное театрализованное представление. На них приходили смотреть руководители Локотского самоуправления, приглашались немецкие и венгерские генералы и офицеры», — отметил историк.
Из своего положения Тонька-пулемётчица старалась извлечь максимальную выгоду.
Имеются свидетельства, что она забирала себе вещи убитых ею людей, в частности одежду. Расставшись с Ивановым-Иваниным, Антонина много пила и вступала в беспорядочные связи за деньги как с полицаями, так и с немецкими офицерами.
В 1943 году она заболела сифилисом и была направлена на лечение в один из тыловых госпиталей. Но во время освобождения Локтя Красной армией в сентябре 1943 года Макаровой там не оказалось.
Также по теме
«Профессиональные палачи»: какую роль в холокосте на Украине сыграли местные националисты
7 апреля 1943 года в Теребовлянском гетто на Западной Украине произошёл массовый расстрел евреев. Немецкие каратели и украинские…
Ходили даже слухи о том, что немцы не отправили Тоньку на лечение, а убили. Нельзя исключать, что Макарова сама постаралась отправиться подальше в тыл, так как чувствовала, что обстановка меняется.
Вылечившись, Антонина познакомилась с немецким ефрейтором, воинская часть которого отходила на запад, и напросилась к нему в качестве прислуги и любовницы. Фактически она дезертировала из рядов коллаборационистов. В дальнейшем, по информации одних источников, ефрейтор погиб, по данным других — он просто не смог долго прикрывать свою попутчицу: Макарову загнали в общую колонну с другими беженцами и отправили в Восточную Пруссию. Там она попала на принудительные работы на военный завод, став одной из миллионов советских остарбайтеров (определение, принятое в Третьем рейхе для обозначения людей, вывезенных из Восточной Европы с целью использования в качестве бесплатной или низкооплачиваемой рабочей силы).
В 1945 году Макарову освободили советские солдаты. В связи с огромным количеством бывших военнопленных фильтрация в это время проводилась достаточно поверхностно. Антонина назвала советским правоохранительным органам свои реальные данные, утаив только факт работы на немцев, и благополучно прошла фильтрацию.

Розыск и возмездие
Макарова была восстановлена на службе и попала в 1-ю Московскую дивизию. Летом 1945 года из-за проблем со здоровьем Антонина оказалась в госпитале.
Также по теме
«Возмездие было неизбежно»: как проходил первый открытый судебный процесс над нацистскими преступниками
75 лет назад в Краснодаре был публично приведён в исполнение смертный приговор в отношении восьми нацистских преступников. Эти события…
Здесь она демобилизовалась и осталась работать гражданской санитаркой. В августе Макарова познакомилась с находившимся на лечении миномётчиком, гвардии рядовым Виктором Гинзбургом. Он прошёл всю войну, а весной 1945 года совершил подвиг, уничтожив в одном бою около 15 солдат противника и получив при этом тяжёлую контузию. Антонина и Виктор стали жить вместе, а в 1947 году, после рождения первого ребёнка, заключили брак.
Сменив несколько мест жительства, чета Гинзбургов переехала на родину Виктора — в Белоруссию. Антонина пыталась организовать переезд семьи в Польшу, но у неё ничего не вышло. В 1961 году она устроилась работать на Лепельский промкомбинат, который вскоре выделил ей квартиру. В Лепеле Макарову считали уважаемым ветераном войны — она участвовала во встречах со школьниками, её фотографии были выставлены на Доске почета.
«После войны Антонине как участнице войны вручили несколько медалей, причём формально справедливо, так как в Красной армии она действительно служила. Даже на суде её наград не лишили — возможно, просто забыли об этом», — рассказал Дмитрий Жуков.
Ещё в годы войны Антонину Макарову начали искать органы госбезопасности. Однако розыск вёлся по метрическим записям, в которых она фигурировала как Панфилова. Поэтому поиски оказались безуспешными. Антонина была осторожна — даже на праздниках не задерживалась в компании, чтобы не сказать ничего лишнего. Только в 1976 году её брат, ставший к этому времени полковником, перед загранкомандировкой указал в анкете, что у него есть сестра, носившая в девичестве фамилию Макарова и побывавшая в плену у немцев.
Сотрудники КГБ заинтересовались этим фактом. Началась проверка, в Лепель стали негласно привозить людей, знавших Тоньку-пулемётчицу. Её опознали, и летом 1978 года Антонина Гинзбург была арестована.
Очная ставка: свидетельница кровавых событий в селе Локоть опознала Антонину Макарову (на фото: крайняя справа из сидящих)
© Архив УФСБ по Брянской области
Сотрудники КГБ успели к этому времени собрать столько доказательств, что у заслуженной работницы Лепельского промкомбината не оставалось другого выбора, кроме того, чтобы признать, что она действительно была знаменитым «локотским палачом». При выезде в Локоть она уточнила некоторые детали и точно указала место проведения расстрелов. Правда, признала личное участие всего в 114 убийствах.
«Количество жертв Тоньки — один из самых известных мифов, связанных с её деятельностью. В прессе ей приписывают около 2 тыс. жертв. Но это ошибка. Порядка 2 тыс. советских патриотов были убиты коллаборационистами на территории посёлка Локоть в 1941—1943 годах, но, помимо Тоньки, были и другие палачи. Оценив все факты, суд счёл доказанным личное участие Антонины Гинзбург в совершении 168 убийств. Её жертв, конечно, могло быть значительно больше, но никак не 2 тыс. В изобличении Тоньки-пулемётчицы активное участие приняли и её бывшие подельники. После войны в СССР на некоторое время была отменена смертная казнь, и часть предателей вместо расстрела были приговорены к длительным, от 10 до 25 лет, срокам заключения. Но в 1978 году они уже были на свободе», — рассказал Иван Ковтун.
В начале ноября 1978 года начались судебные заседания по делу женщины-палача.
Выступавшие на суде свидетели говорили о том, что годами видели Тоньку-пулемётчицу в кошмарных снах.
Антонина Гинзбург признала свою вину, но старалась смягчить будущую участь, утверждая, что никогда не принимала участия в пытках и убивала только тех, в отношении кого всё равно был вынесен смертный приговор. Она говорила, что стала жертвой обстоятельств — если бы она не расстреливала других людей, то расстреляли бы её саму.
© Архив УФСБ по Брянской области
Однако суд не счёл данные «смягчающие обстоятельства» достаточно весомыми. 20 ноября 1978 года Антонина Гинзбург за измену Родине была приговорена к смертной казни. Попытки адвокатов обжаловать приговор оказались безуспешными. 11 августа 1979 года Антонину Гинзбург расстреляли.
«Для членов семьи правда о Тоньке стала страшной психологической травмой. Но стоит отметить, что никаким политическим или правовым преследованиям они не подвергались. Мы специально не стали обнародовать в своей книге полные данные родственников Антонины, поскольку некоторые из них ещё живы, а им и так пришлось несладко. Что касается мотивов, то, по всей видимости, Тонька была очень расчётливым, прагматичным и достаточно аморальным человеком. Причём эти качества проявлялись у Макаровой на протяжении всей жизни — начиная с того, что она перешла в юности с фабрики в столовую, и заканчивая тем, что она пряталась от следствия и пыталась оправдываться на суде. Такие же качества были развиты и у многих других коллаборационистов. Это были люди принципиального другого типа, чем Зоя Космодемьянская или Лиза Чайкина», — заключил Дмитрий Жуков.
Национальный психологический журнал-2015- №1(17)- 121 с.
Реан А.А. Семья как фактор профилактики и риска виктимного поведения. // Национальный психологический журнал. – 2015. – № 1(17). – С. 3-8.
В статье рассматриваются вопросы психологических факторов виктимного поведения. Дается определение виктимного поведения и подчеркивается, что такое поведение – это не обязательно пассивное, пассивно-страдательное поведение жертвы. Виктимным может быть и поведение активное, активно- агрессивное. Показано, что асоциальное, девиантное поведение детей и подростков серьезно увеличивает риски виктимности.
Семья, как важнейший институт социализации личности, рассматривается одновременно и как фактор профилактики, и как фактор риска виктимного поведения. Роль семьи в формировании виктимного поведения раскрывается посредством освещения следующих вопросов: агрессивное, конфликтное поведение это личностная склонность или отсутствие «правильных» навыков; взаимозависимость строгости наказания и детской агрессии; наказания за агрессию детей между собой (братья, сестры): каков результат; игнорирование агрессии – действительно ли лучший выход; жертвы сексуального насилия и причины виктимного поведения; демонстративная акцентуация как фактор риска виктимного поведения при изнасиловании; благополучная семья – может ли она быть фактором риска виктимного поведения?
Долгое время считалось, что социально отклоняющееся развитие личности связано со структурной деформаций семьи, под которой понимается просто неполная семья – отсутствие одного из родителей (чаще отца). В настоящее время установлено, что основным фактором негативного влияния семьи на развитие личности является не структурная, а психосоциальная деформация семьи.
Реально благополучная семья, психологически благополучная семья – является краеугольным камнем профилактики виктимного поведения. То, что виктимность поведения в основном определяется личностными качествами, не отменяет этого вывода, но только усиливает его. Потому, что сами эти качества формируются во многом именно в процессе семейной социализации, детерменированы стилями семейного воспитания и особенностями межличностных отношений в ней.
Поступила: 07.12.2014
Принята к публикации: 12.01.2015
Страницы: 3-8
DOI: 10.11621/npj.2015.0101
Ключевые слова: виктимное поведение; виктимология; семья; деформации семьи; агрессия; сексуальное насилие; акцентуации характера
Автор(ы): Реан Артур Александрович
Доступно в on-line версии с 30.03.2015
Решетников М.М. Психическое здоровье населения – современные тенденции и старые проблемы. // Национальный психологический журнал. – 2015. – № 1(17). – С. 9-15.
В статье рассматриваются проблемы психического здоровья населения. Анализируются качественные изменения структуры психопатологии, а также некоторые вопросы развития психиатрии, психотерапии и клинической психологии. Основная часть излагаемого материала посвящена российскому опыту, который рассматривается с учетом общемировых тенденций.
Автор освещает современные тенденции психопатологии. Он пишет об увеличении числа пациентов, нуждающихся в психиатрической или психологической помощи, недостаточном кадровом обеспечении системы охраны психического здоровья, низкой психологической культуре населения, об отсутствии какой-либо системы раннего выявления предрасположенности к психопатологии.
Значительное место в статье уделено проблеме системного кризиса психиатрии. Основная причина внимания к этому кризису, считает автор, связана с ее все более очевидной терапевтической неэффективностью, а, если оценивать этот кризис методологически, с ее подходами к лечению психических расстройств, базирующихся на гипотезах 100-летней давности, которые не прошли испытание временем и не подтверждаются современными методами исследований. Представлены гипотезы о причинах психических расстройств. Среди них теория нервного истощения, гипотеза о том, что психические расстройства связаны с нарушением электрической активности мозга, теория об особой роли лобных долей в возникновении психопатологии, гипотеза о дисбалансе гормонов, как этиологическом факторе развития заболеваний психики и др. Поднимается проблема классификации психических расстройств. Автор обсуждает также вопрос о целесообразности необоснованного назначения химических препаратов, их изолированного и бесконтрольного применения при лечении ряда психических расстройств.
Проведенный автором анализ не претендует на полноту, завершенность и, тем более, на статус единственно верной точки зрения. Скорее, он является приглашением к дискуссии всех заинтересованных сторон – специалистов в области психического здоровья.
Поступила: 20.12.2014
Принята к публикации: 12.01.2015
Страницы: 9-15
DOI: 10.11621/npj.2015.0102
Ключевые слова: психиатрия; психотерапия; психология; рост психопатологии; методологический кризис в психиатрии и психологии; психические расстройства
Автор(ы): Решетников M.M.
Доступно в on-line версии с 30.03.2015
Коваль Н.В. К вопросу о необходимости определения понятия «жестокое обращение с ребенком». // Национальный психологический журнал. – 2015. – № 1(17). – С. 16-25.
В статье освещаются актуальные вопросы, посвященные сложному и многоаспектному социально-правовому явлению «жестокое обращение с ребенком». Показаны особенности определения данного понятия в семейном законодательстве и соответствующих разъяснениях Верховного Суда, применительно к ст.69 Семейного кодекса РФ. Применительно к уголовно-правовой защите детей, определено, что зачастую ошибочная и преднамеренно неправильная квалификация действий лиц, виновных в совершении жестокого обращения с детьми, которая возникает в практике органов предварительного следствия и дознания, связана с несовершенством уголовного законодательства, в том числе и с отсутствием понятия «жестокое обращение с ребенком», которое используется в качестве обязательного признака в ст. 156 Уголовного кодекса РФ (неисполнение обязанностей по воспитанию детей). Указанный пробел уголовного закона и кадровая некомпетентность позволяют виновным избежать ответственности, поскольку зачастую в отношении них выносят постановления об отказе в возбуждении уголовного дела или о прекращении производства по делу на различных основаниях. Доказывается необходимость законодательного определения понятия «жестокое обращение с детьми», что аргументируется: анализом имеющейся дискуссии ученых в доктрине уголовного права, о дефиниции «жестокого обращения с ребенком» в ст.156 УК РФ; освещением статистических параметров, подтверждающих высокий уровень латентности этой категории преступлений, а потому сложности с их выявлением и квалификацией; обобщением судебной практики, которая также не имеет единообразного подхода к решению освещаемой проблемы, но позволила выделить основные формы проявления «жестокого обращения с ребенком», в результате которые возникают специфические последствия, деформирующие личность ребенка. Сделан вывод, что в целях уголовно-правовой защиты прав ребенка и правильного практического подхода, понятие «жестокое обращение с несовершеннолетним» должно быть законодательно определено, поскольку категоризация рассматриваемого института как «оценочного», сопряжена с риском чрезмерно широкого или же, напротив, чрезмерно узкого его толкования, которое может повлечь злоупотребления в правоприменительной практике, а также оставить виновных безнаказанными, а детей беззащитными.
Поступила: 23.01.2015
Принята к публикации: 02.02.2015
Страницы: 16-25
DOI: 10.11621/npj.2015.0103
Ключевые слова: ребенок; семья; насилие; жестокое обращение; воспитание; физическое и психическое здоровье; моральное развитие
Автор(ы): Коваль Наталья В.
Доступно в on-line версии с 30.03.2015
Психология жертвы причины и следствия Кусочек жертвы есть в каждом
Психология жертвы
Тема: психология личности, самопознание, личностный рост, саморазвитие.
Несчастья преследуют меня. Я умная, талантливая, красивая. У меня есть большие планы, мечты и желания. Но жизнь несправедлива именно ко мне. Когда я настраиваюсь продвигаться выше и вперед к мечте, к реализации планов, возникают непреодолимые препятствия, серьезные обстоятельства или близкие и чужие люди вставляют палки в колеса моей золотой колесницы.
Ночью мне не дают спокойно спать соседи. Именно в это время они на полную мощь включают телевизор, слушают тяжелый рок, эмоционально, с громкими криками болеют за любимую футбольную команду или орут друг на друга, выясняя отношения. В результате я не высыпаюсь. Днем чувствую себя, как вареная курица. Плохо соображаю. Хожу с головной болью.
Добираться до работы мне далеко. В общей сложности, ежедневно на дорогу в обе стороны уходит примерно три часа. Можно, конечно, в это время читать, слушать аудиозаписи, но голова тяжелая после некачественного сна. И я еду в полудреме, досыпая драгоценные минуты, которые у меня отняли.
Муж постоянно делает замечания: то я не так приготовила, то плохо сделала уборку, то выгляжу не очень. Я регулярно слышу о себе лишь плохое, и хорошо мне от этого не становится. Я уже привыкла, но хочется иногда, чтобы меня хвалили.
Свекровь всегда знает ответы на все вопросы. Всегда имеет готовые рецепты на все случаи жизни. Все, что я делаю – странно, ведь можно по-другому и намного лучше. Считает, что ее сын мог бы найти жену и порасторопнее, похозяйственнее и более компанейскую. И всякими мелкими подколками дает мне это понять.
Со здоровьем тоже не все хорошо. Уже перенесла две серьезные полостные операции. После второй все еще восстанавливаюсь. Голова стала соображать хуже, быстро устаю.

Психология жертвы
На работе ко мне относятся, как к рабочей лошади, из которой надо вытянуть все возможные соки. Нагружают дополнительными поручениями, но зарплату не прибавляют. Коллеги считают меня не очень умной, «немного не в себе», но безвредной. Мне неприятно и я еще сильнее прячусь в свою скорлупу.
Как тут можно сделать карьеру? Как читать дополнительную литературу? Как развиваться и двигаться к мечте? Как сделать цель реальностью? А личностный рост — стилем жизни?
Постоянно получается так, что я незаслуженно страдаю. Никак не могу вырваться из непрерывного замкнутого круга.
Психология жертвы причины и следствия Кусочек жертвы есть в каждом
Это типичная исповедь жертвы.
Заметьте, что женщина воспринимает мир, как злой, агрессивный, жесткий, колючий. Мир заставляет ее страдать. Он не оставляет ей шанса на радость и улыбку. Они, естественно, бывают в жизни, но кратковременны и не меняют знак фона, на котором протекает жизнь. И это фон – страдание.
Жертва всегда найдет причину страданий за пределами своей личности и за пределами своей ответственности. Найдет из-за чего можно пострадать, помучиться, поплакать. И в результате есть оправдания, чтобы не делать, не действовать, не трудиться. Все силы уходят на страдания и поиск виноватых.
Чаще всего это происходит неосознанно. Человек действительно страдает, но не понимает и не видит, что его жизнь – игра в «побей меня», «ударь меня», «оскорби меня», «унизь меня», «сделай мне больно».
Психология жертвы, в моем понимании, похожа на внутреннего адвоката, который никогда не проигрывает свои дела. Такой адвокат, всегда находит оправдания, всегда находит причину для несправедливых страданий. Он всегда знает, что есть виноватые во внешнем мире. Они не дают человеку развиваться и быть успешным, счастливым, здоровым.
Это люди с низкой самооценкой, неуверенные в своих силах, в ценности собственной личности. Они в глубине души стремятся вызвать жалость.
Они не умеют слышать себя, свои истинные потребности. Они научены слышать других. Сильных. Уверенных. Напористых.
Они ищут и находят несправедливость везде. И даже провоцируют других на преследование, чтобы ощутить себя жертвой. Они участвуют в социальной игре «Треугольник судьбы».
Причины формирования такой личности заложены в детстве. Уже тогда в начале жизни взрослые вынуждали ребенка попадать в позицию жертвы. Они ведь сильнее, умнее, от них зависит выживание. Приспосабливаясь, маленький человек научился быть жертвой, сросся с этой ролью. Она стала для него комфортной и во взрослой жизни, так как привычная, понятная, предсказуемая.
Мои страницы в социальных сетях
Причины «большого террора» — Ведомости
В чем причины «большого террора»? Не сталинских репрессий вообще, а именно их всплеска в 1937–1938 гг.?
Вокруг этого вопроса идут споры. Некоторые историки обращают внимание на прошедшие в конце 1937 г. первые выборы в советы на основе тайного голосования. Они предполагают, что сталинское руководство стремилось обезопасить себя от всяких неожиданностей на выборах со стороны враждебных элементов. Такие предположения вызывают сомнения, потому что процесс голосования и подсчета голосов полностью контролировался. Кроме того, массовые операции продолжались и после выборов, в течение почти всего 1938 года.
Некоторые специалисты усматривают в массовых операциях орудие социальной инженерии, насильственной унификации общества. Такие мотивы, несомненно, характерны для любого диктатора. Однако, полагаясь только на них, мы не сможем понять, почему Сталин решил в ударном порядке «унифицировать» общество именно в 1937 г. Много пишут о стремлении кремлевской власти найти козлов отпущения среди чиновников, объявить их ответственными за огромные тяготы жизни народа, выпустить пар социального напряжения. И этот мотив, несомненно, присутствовал во всех сталинских репрессиях, в том числе в чистках номенклатуры в 1937–1938 гг. Однако он не объясняет массовые операции, которые обрушились в основном на рядовых граждан страны. Обращается внимание на необходимость обеспечения рабочей силой растущей экономики ГУЛАГа. Однако применительно к 1937–1938 гг. и это объяснение не работает. Среди 700 000 расстрелянных и замученных в ходе следствия подавляющее большинство составляли люди в трудоспособном возрасте. Их просто уничтожили, а не послали на хозяйственные объекты ГУЛАГа.
Более убедительными кажутся те историки, которые связывают массовые операции с обозначившейся угрозой войны. Действительно, можно отметить синхронное развитие репрессий в СССР и обострение международной обстановки – ремилитаризация Рейнской зоны, война в Испании, нарастание агрессивности Гитлера. Об угрозе со стороны внутренних врагов в случае войны много говорили в 1937–1938 гг. советские лидеры, прежде всего Сталин. Содержание приказов, регулирующих массовые операции, также демонстрировало стремление сталинского руководства ликвидировать воображаемую «пятую колонну». Уместно напомнить, что и само понятие «пятая колонна» появилось накануне, в 1936 г., в охваченной гражданской войной Испании. Подготовкой к войне объясняли массовые операции сами сотрудники НКВД в своей среде. Так, один из руководителей региональных управлений НКВД следующим образом объяснял своим подчиненным причины всплеска террора: «СССР воюет с Японией, скоро начнется война с Германией <…> На НКВД правительство возлагает надежду в смысле очистки страны от чуждого элемента <…> Поэтому необходимо по Союзу расстрелять до 5 млн человек». Цифра, конечно, была названа мифическая (всего в 1937–1938 гг. было расстреляно около 700 000 «врагов»), однако суть умонастроений чекистов это разъяснение передает. С разной степенью искренности они подчинились директивам Сталина, который был охвачен манией выявления и уничтожения врагов. Были ли миллионные жертвы террора действительными врагами? Ответ на этот вопрос дали проверки дел осужденных, которые начались уже при Сталине и достигли значительных масштабов после его смерти. Подавляющее большинство арестованных в 1937–1938 гг. (как и в другие периоды) были признаны невиновными. Заговоры и «пятая колонна» существовали в представлениях Сталина и его соратников, но никак не в реальности.
Подводя итоги этого кратчайшего обзора дискуссий о причинах «большого террора», можно отметить, что на самом деле между сторонниками различных точек зрения не так много разногласий. Главное – все они полагают, что террор 1937–1938 гг. был серией централизованных и управляемых из Кремля акций, главным инициатором и двигателем которых являлся Сталин. О мотивах же Сталина и его специфическом восприятии действительности можно строить разные предположения.
Миф «Сталин ни при чем»
На первый взгляд тезис о сугубой централизации террора и ведущей роли в нем Сталина может показаться банальным и не достойным специального упоминания. Действительно, в течение многих десятилетий никто, начиная с современников «большого террора», не сомневался в этом тезисе. Вызов этим основам был брошен в начале 1980-х гг. западными историками-ревизионистами. Молодые и амбициозные, явно дразня отцов-основателей советологии, они делали провокационные заявления: о стихийности террора, о слабой причастности к террору Сталина, об ответственности за террор советской бюрократии, манипулировавшей центральной властью и т. д. Никаких серьезных доказательств в пользу новых версий не приводилось, да и не могло быть приведено. Эффект новизны достигался за счет эпатирующих утверждений и слишком свободных трактовок известных фактов. Появившись как очередная историографическая мода, это направление неизбежно сошло на нет после открытия архивов. Документы доказали его полную несостоятельность.
Однако прошло совсем немного времени, и знамя западных ревизионистов было подхвачено в России. Первым это сделал Ю. Н. Жуков, автор ряда публикаций об «ином Сталине». В своих работах он широко заимствовал основные идеи и положения ревизионистов, уже отвергнутые научной историографией. Жуков довел концепцию непричастности Сталина к террору до логического конца. Его «иной Сталин» предстает демократом, который мечтал о том, чтобы дать стране свободу и реальную конституцию, но был вынужден подчиниться региональным партийным секретарям. Именно они в своих корыстных интересах навязали беспомощному Сталину политику «большого террора». Правда, как конкретно могли эти запуганные и вскоре полностью уничтоженные чиновники давить на Сталина, Жуков и его единомышленники не объясняют. Они ограничиваются намеками и сомнительными интерпретациями случайных документов, которые не относятся к делу. Тот факт, что региональные секретари, якобы давившие на Сталина, были расстреляны еще до того, как массовые операции вступили в свою решающую фазу, изобретателей мифов не волнует. В общем, получается так, что террор организовали мертвые чиновники-коррупционеры, но не здравствующий Сталин и его помощники.
В причудливой политической обстановке современной России такие нелепые схемы оказались востребованными. Различными их перепевами и модификациями заполнены полки российских книжных магазинов и интернет. И только по этой причине, чтобы предостеречь действительно думающих читателей от обмана, мне пришлось уделить так много места этим вовсе не заслуживающим внимания публикациям и заявлениям.
Нужно сказать, что сам Сталин никогда не обвинял уничтоженных им партийных секретарей в эксцессах массовых операций. Это было бы слишком даже для сталинской пропагандистской машины. В отличие от нынешних писателей Сталин хорошо знал, что руководители большинства регионов страны, которым ревизионисты приписывают авторство террора, были арестованы еще до начала массовых операций. Ответственность за террор сталинским руководством была возложена на «врагов народа, пробравшихся в органы НКВД». В середине ноября 1938 г. массовые операции завершились так же централизованно, как и начались, специальными постановлениями политбюро. 24 ноября от должности наркома внутренних дел был освобожден Николай Ежов. Вскоре его арестовали и расстреляли. Новым главой НКВД стал очередной сталинский выдвиженец – Лаврентий Берия. Начался этап выхода из террора, который также внимательно исследуется в последнее время историками.
Этот новый поворот, как тогда говорили, «восстановление социалистической законности», требовал определенного организационно-идеологического сопровождения. Задача властей состояла в том, чтобы отвести от истинных виновников трагедии, от руководства страны, социальное недовольство, копившееся в период террора. Важным элементом кампании выхода из террора было демонстративное освобождение незначительной части арестованных. Больше шансов выйти на свободу было у тех, кто в конце 1938 г. еще находился под следствием. Практически не пересматривались дела расстрелянных. Более того, от родственников скрывался сам факт расстрела.
Важной частью кампании выхода из террора было расширение списка козлов отпущения, виновников произвола. Помимо «врагов, пробравшихся в ряды НКВД» сталинский режим возложил ответственность за массовые репрессии на рядовых граждан, объявив о наличии в их среде клеветников, писавших заявления на честных людей. Некоторые из «клеветников» были показательно осуждены, а информация о таких судах помещена в центральной прессе.
Именно тогда в массовом сознании закрепилось два мифа. Первый – о том, что массовые репрессии были ежовщиной, т. е. инициативой и виной Ежова и его прислужников. Второй – о том, что важной причиной террора были доносчики, раскручивавшие маховик арестов. Если первый миф в значительной мере постепенно был преодолен, то второму оказалась уготована долгая судьба. Можно сказать, что он широко распространен до сих пор, хотя почти не был предметом глубоких исследований. Историки, долгое время работавшие с доступными официальными материалами, находились под влиянием сообщений о митингах и собраниях, клеймивших врагов народа и требовавших крепить бдительность. Логика таких рассуждений была слишком простой: раз люди миллионами поднимали руки на митингах, значит, миллионы действительно участвовали в разоблачении врагов, писали доносы друг на друга. Концепция «террора снизу» отчасти подтверждалась мемуарными свидетельствами о наличии доносов, которые, несомненно, существовали, и в немалом числе.
Первые серьезные сомнения по поводу доносов у историков появились в начале 1990-х гг., когда ненадолго открылся доступ к материалам следственных дел 1937–1938 гг. Выяснилось, что основой обвинительных материалов в следственных делах были признания, полученные во время следствия. При этом заявления и доносы как доказательство вины арестованного в следственных делах встречаются крайне редко. Глубокое исследование механизмов «большого террора» вполне разъяснило причины такого положения. Организация массовых операций 1937–1938 гг. не предусматривала широкого использования доносов как основы для арестов. Изъятия антисоветских элементов проводились первоначально на основе картотек НКВД, а затем на основе показаний, выбитых на следствии. Запустив конвейер допросов с применением пыток, чекисты в избытке были обеспечены «врагами» и не нуждались в подсказках доносчиков. В конце 1937 г. Ежов разослал в УНКВД краев и областей указание с требованием сообщить о заговорах, которые были вскрыты с помощью рабочих и колхозников. Результаты были разочаровывающими. Типичная шифровка пришла 12 декабря 1937 г. от начальника Омского УНКВД: «Случаев разоблачения по инициативе колхозников и рабочих шпионско-диверсионных троцкистско-бухаринских и иных организаций не было».
Итак, сталинский террор и массовые доносы были явлениями связанными, но в значительной степени автономными. Активизируясь по мере нарастания террора, доносы, несомненно, служили основанием для определенного количества арестов. Однако истинные причины эскалации террора, его цели и направления определялись вовсе не общественной активностью, а планами и приказами высшего руководства страны и деятельностью карательных органов, запрограммированных на фабрикацию дел о массовых и разветвленных контрреволюционных организациях.
Устойчивость мифа о всеобщем доносительстве как движущей силе террора может служить одним из показателей относительной эффективности сталинской пропаганды. Однако внушить ложные идеи было гораздо проще, чем преодолеть глубинные последствия «большого террора». Наиболее известное из таких последствий – ослабление Красной армии накануне войны. Многие историки убедительно доказывают, что массовые аресты и увольнения командного состава не просто лишили армию некоторой части опытных кадров. Они вселили в уцелевших командиров чувство неуверенности, боязнь инициативы, подрывали армейскую дисциплину. Еще одним свидетельством разрушительности террора многие историки считают массовый коллаборационизм военного периода. Это явление, как и вообще моральное состояние советского общества, деформированное репрессиями, все чаще становится темой исторических исследований. Историки экономики зафиксировали, что в 1937 г. в СССР начался серьезный экономический кризис, спад промышленного производства. Одной из его причин считают массовые аресты инженерно-технических работников, падение качества руководства и трудовой дисциплины. В серьезном кризисе в 1937–1938 гг. оказался даже гулаговский сектор советской экономики, который, казалось бы, должен был выиграть от массовых репрессий. Как показали исследования архивов, лагерная система не смогла «освоить» огромные потоки заключенных. Результатом были дезорганизация лагерей, массовая смертность заключенных, заметное падение показателей экономики принудительного труда.
Этот короткий перечень составляет лишь вершину огромного айсберга. Проблема последствий террора имеет всеобъемлющий характер, потому что не существовало ни одной области социально-экономической жизни, которую не затронули бы массовые аресты и расстрелы. Изучение этих вопросов – одна из перспективных задач для историков советского общества. Задача научная, но, как кажется все чаще, не только.
Автор – ведущий научный сотрудник Международного центра истории и социологии Второй мировой войны и ее последствий, профессор Школы исторических наук НИУ ВШЭ.
Эффект идентифицируемой жертвы — предубеждения и эвристика
Что это такое
Эффект идентифицируемой жертвы описывает нашу вероятность того, что мы будем более охотно помогать одиночным, идентифицируемым жертвам, потому что мы чувствуем большую эмоциональную реакцию на их истории, чем вероятность того, что мы будем готовы помочь большому количеству людей, которые страдают.
Почему это происходит
Опознаваемый эффект жертвы происходит потому, что эмоции могут очень сильно влиять на наши действия.Часто массовые трагедии представляются нам в форме статистики, и статистика вряд ли вызовет сочувствие, что снижает вероятность того, что мы предложим помощь. С другой стороны, когда мы читаем о трагедии человека и видим фотографию этой жертвы, наши эмоции помогают нам. Считается, что эмоции необходимы для благотворительных пожертвований, поэтому идентифицируемый эффект жертвы делает нас более склонными помогать конкретным людям.
Опознаваемый эффект жертвы может также возникать из-за того, что мы защищаем себя от переживания эмоций, которые, по нашему мнению, будут подавляющими.Для нас может быть слишком тяжело чувствовать вину и сочувствие к миллионам людей, но мы способны взять на себя эмоциональную ответственность за заботу об одном человеке.
Пример 1. Опознаваемый эффект жертвы виден даже при сравнении 1-2 жертв
Хотя мы можем полагать, что идентифицируемый эффект жертвы возникает только тогда, когда мы сравниваем реакцию людей на одну жертву с их реакцией на сотни или тысячи жертв, мы также менее склонны жертвовать, когда слышим историю о двух жертвах, чем историю об одной потерпевший.Даже когда мы видим фотографии и описание двух жертв, мы испытываем меньшую эмоциональную реакцию, чем когда читаем только об одной жертве, и в результате мы с меньшей вероятностью сделаем пожертвование.
Пример 2 — Регулирование эмоций может повлиять на идентифицируемый эффект жертвы
Считается, что одной из причин идентифицируемого эффекта жертвы является то, что мы хотим защитить себя от переполняющих эмоций. Сочувствие и чувство вины, которые мы испытываем по отношению к многочисленным жертвам, могут оказаться для нас слишком сильными, поэтому вместо этого мы отрезаем себя от этого чувства.
Чтобы противодействовать этому эффекту, организации могут напоминать или инструктировать людей не уклоняться от своих эмоций и позволять себе испытывать эти тяжелые эмоции. Когда нас просят не регулировать свои эмоции, на нас не так влияет опознаваемый эффект жертвы.
Как этого избежать
Избегание желания управлять своими эмоциями — один из способов противодействовать идентифицируемому эффекту жертвы. Однако десенсибилизация часто возникает как защитный механизм, и ее трудно преодолеть.Вместо этого благотворительные организации и организации могут принять во внимание идентифицируемый эффект жертвы при запросе пожертвований и попытаться выделить отдельных жертв, использовать персонализированные истории и показать людям, какое влияние они окажут, чтобы получить больше пожертвований.
Последствия виктимизации: эмоциональные, психологические и социальные
Последствия виктимизации
Преступления без потерпевших не существует. Преступление может иметь последствия, которые будут длиться годами.Иногда результатом становятся финансовые потери для человека, в результате чего кто-то теряет финансовую безопасность. Украденный автомобиль может привести к потере работы, что затрудняет работу. Жестокие преступления, такие как нападения, изнасилования и похищения, могут навсегда изменить жизнь выжившего. Виктимизация — это то, что происходит с человеком, когда на него действует преступление. Эти действия могут иметь серьезные последствия на эмоциональном, психологическом и социальном уровнях. В этом уроке мы кратко обсудим каждый из этих трех пунктов.
Преступление может оказывать долгосрочное воздействие на своих жертв.
Эмоциональное воздействие
Не нужно много искать жертву, которая говорит: «Я никогда не думал, что это случится со мной». Неверие в то, что ты жертва, может длиться дни, недели или даже лет после события. Как только шок от инцидента проходит, эмоциональное воздействие вызывает у многих жертв гнев или страх. Они могут проецировать этот гнев на других.Например:
Мистер Джонс забыл сходить в банк во вторник. Из-за этого миссис Джонс была вынуждена ехать в среду и находилась в вестибюле во время ограбления банка.
Жертвы могут злиться на себя из-за того, что не осознают свое окружение. Они могут даже начать ненавидеть всех, кто имеет слабую связь с преступником, например, одного пола, расы или профессии. Они могут бояться отправиться в место, подобное тому, где произошло преступление.
Часто жертвы винят себя в том, что оказались не в том месте и не в то время, и / или чувствуют себя виноватыми за то, что выжили, когда кто-то из их близких этого не сделал.Жертвы сексуального насилия могут чувствовать стыд или унижение. Они могут действовать после сексуальных посягательств, что приводит к деструктивному или небезопасному поведению.
Психологическое воздействие
В отличие от ошибки, жертвы преступления часто не имеют «возможностей для обучения», чтобы извлечь из них пользу. Когда мы забываем оплатить счет и с нас взимают штраф за просрочку платежа, мы извлекаем уроки из такого поведения и вносим исправления в будущем. Однако жертвы преступления попадают в ситуации, не зависящие от них.
После первоначального шока психологическое воздействие может вызвать у жертвы период дезорганизованной активности.У них могут быть тревожные мысли о произошедшем, проблемы со сном. Они могут использовать злоупотребление психоактивными веществами как механизм выживания и уходить от общества. Они могут страдать от посттравматического стрессового расстройства (ПТСР). Давайте посмотрим на пример г-на Смита:
Г-на Смита остановили в своей машине на перекрестке, когда мужчина вытащил его из машины, нанеся удар ножом, и угнал его автомобиль. Теперь, каждый раз, когда мистер Смит подъезжает к перекрестку, он нервничает и взволнован и иногда вспоминает этот инцидент.
Социальное воздействие
Жертвы преступления могут пострадать от социального воздействия после события. Социальная изоляция со стороны других, избегание или вторичные воздействия в результате повседневного взаимодействия с людьми часто могут повторно стать жертвой жертвы. Нечувствительные комментарии от других, изоляция от сверстников, которые не знают, что сказать или сделать для жертвы, или отсутствие помощи или информации могут привести к продолжению борьбы за жертву. Жертва может счесть следственный процесс навязчивым или тревожным из-за того, что в ходе судебного процесса ему придется отвечать на сложные или зондирующие вопросы.Им может казаться, что у обвиняемого больше прав, чем у жертвы. Люди могут рассматривать действия жертв как способствовавшие происшествию.
Жертвы могут испытывать трудности при выполнении социальных ролей. Преступление может повлиять на работу, воспитание детей, общение или близость с партнером. Жертвы домашнего насилия могут испытывать трудности как родители из-за стресса и психологического воздействия нахождения в такой среде. Кассир банка, имевший прямой контакт с грабителем, может больше не работать в этом качестве.Жертвы сексуального насилия могут больше не иметь возможности участвовать в своей роли интимного партнера, что может привести к разводу.
After Effects
Даже после сообщения о преступлении и проведения расследования иногда не хватает доказательств, чтобы передать дело в суд или получить положительный приговор. Это может произойти по разным причинам. «Недостаточно доказательств, ненадежные свидетели или отсутствие свидетелей», — сказал он / она сказала, инциденты и так далее. Жертвы могут почувствовать, что преступник «сошёл с рук».’
Причины домашнего насилия — их последствия и решение
С момента начала изоляции, наложенной на нас из-за пандемии covid-19, случаи домашнего насилия сильно увеличились. Во многих странах число случаев домашнего насилия увеличилось на 15-30%. Времена неуверенности и страха всегда были связаны с ростом насилия в отношении женщин. Другие факторы, такие как финансовая нестабильность и изоляция, также способствуют распространению домашнего насилия.
Вся ситуация с пандемией создала идеальные условия для того, чтобы злоумышленник мог издеваться над своими партнерами. Обычно было замечено, что жертвы сообщали о насилии своей родной семье, а не полиции. Но из-за изоляции контакты с семьей были прерваны, и о случаях не сообщается; основная система поддержки потерпевшего полностью закрыта.
Давайте попробуем понять, что заставляет человека проявлять насилие по отношению к партнеру и что жертва может сделать, чтобы это остановить.
Что такое домашнее насилие?
Бытовое насилие простыми словами можно определить как агрессивное поведение между интимными партнерами, оно может быть в браке или в отношениях.
Он включает насилие в форме:
Физическое насилие: физическое преследование, в результате которого жертва получает травму или травму. Включает в себя нанесение ударов ногами, ногами и другие виды физической силы
Психологическое насилие: также называемое психологическим домогательством, оно направлено на причинение эмоционального вреда жертве с помощью тактики манипуляции и насилия.Включает словесные угрозы, запугивание, изоляцию, обвинение жертвы, унижение, контроль повседневной деятельности и денег, преследование и т. Д.
Сексуальное насилие: это нежелательная сексуальная активность, при которой преступники используют силу, угрожают или используют в своих интересах жертв, не способных дать согласие.
Словесное оскорбление: использование унизительных или устрашающих слов для управления жертвой.
Препятствия для сообщения о насилии в условиях пандемии
Блокировка
COVID-19 в Индии показала, что случаи домашнего насилия занижены.Вот почему:
Ограничение на передвижение: Изоляция выводила из строя пострадавших, не позволяя им перемещаться в более безопасные места в случаях насилия и жестокого обращения. Поскольку преступник и жертва живут вместе в течение более длительных периодов времени, безопасное пространство для жертвы упало, а случаи насилия увеличились.
Отказ системы: Номер WhatsApp, запущенный NCW, также не оказал большого влияния, так как только 38% женщин в Индии имеют телефоны и у меньшего числа есть подключение к Интернету.
Ограниченный контакт с родной семьей: Постоянное присутствие преступника затрудняло жертвам возможность связаться со своей семьей или кем-либо для помощи.
Отсутствие официальной системы поддержки: Механизм в соответствии с Законом о защите женщин от насилия в семье не был признан важной службой во время изоляции. Следовательно, сотрудники службы защиты и НПО не могли поддерживать контакт с жертвами или посещать их лично.
Каковы психологические причины насилия?
Согласно данным различных домашних эпидемиологов, основы насилия можно разделить на четыре категории:
1. Биологические факторы
Биологические факторы включают неврологические, физиологические и химические факторы, влияющие на агрессию и насилие. Точная интенсивность и природа этих влияний остаются неизвестными.Но недавние исследования показали важность взаимодействия между биологическими факторами и социальной средой в развитии ребенка.
Окружающая среда с токсичными материалами, такими как свинцовая краска, повреждает части мозга, связанные с агрессией. Травмы головы, диетический дефицит в детском и внутриутробном периоде также связаны с агрессивностью. Использование матерью интоксикантов, таких как запрещенные наркотики и алкоголь, во время пренатального периода также может вызвать повреждение головного мозга. В этом случае могут быть полезны лекарства и благоприятная социальная среда.
2. Факторы социализации
Факторы социализации относятся к тем процессам, посредством которых человек изучает модели мышления, поведения и чувств, исходя из своего раннего жизненного опыта (APA, 1996). Исследования показали, что насильственному и агрессивному поведению обычно учится окружающая среда через кого-то значительного или вызывающего восхищение. Это включает в себя обучение у семьи, вымышленных персонажей и других источников.

3. Когнитивные факторы
Когнитивные факторы относятся к образцам мышления и убеждений, которые являются результатом жизненного опыта человека. У агрессивных людей неправильное толкование ситуаций. Они воспринимают кого-то или ситуацию враждебными, даже если это не так, это называется предвзятостью враждебной атрибуции. Они менее способны думать о ненасильственных способах решения конфликта.Люди некоторых агрессивных групп и банд приняли насилие как нормальную реакцию на любые признаки конфликта или неуважения.
4. Ситуационные факторы
Ситуационные факторы относятся к характеристикам окружающей среды, таким как стресс, которые способствуют агрессивному поведению. Практически любая неприятная ситуация — например, постоянный страх; неопределенность; принудительная изоляция в сочетании с неприятными условиями жизни — может спровоцировать агрессию и насилие.Присутствие любых видов оружия увеличивает вероятность возникновения конфликта и его летальных последствий, если он действительно произойдет.

Последствия домашнего насилия
Каждый ребенок по-разному реагирует на травму, в то время как некоторые могут быть стойкими и не проявлять никаких негативных эффектов, другие могут испытывать как краткосрочные, так и долгосрочные когнитивные, поведенческие и эмоциональные травмы в результате домашнего насилия.
Это некоторые из эффектов, описанных в брифинге Королевского колледжа психиатров (2004):
Они могут впадать в тревогу или депрессию
У них могут быть проблемы со сном
У них кошмары или воспоминания
Их легко напугать
Они могут жаловаться на физические симптомы, такие как боли в животе, и могут начать мочиться в постель
У них могут быть истерики и проблемы со школой
Они могут вести себя так, как будто они намного моложе своего возраста
Они могут стать агрессивными, или они могут усвоить свой дистресс и отстраниться от других людей
У них может быть заниженное чувство собственного достоинства
Дети более старшего возраста могут начать прогуливать занятия, начать употреблять алкоголь или наркотики, начать причинять себе вред, принимая передозировку или порезавшись, или могут иметь расстройство пищевого поведения
Насилие в семье — меры правовой защиты
Чтобы положить конец насилию, необходимо соблюдать различные меры, такие как:

Осведомленность: Один из основных шагов к прекращению домашнего насилия — это дать жертве понять, что это не ее вина и что она может избавиться от этого насилия.В качестве защитного механизма жертва начинает верить, что она заслуживает такого лечения, и что бы ни происходило, в какой-то степени они виноваты.
Обратиться за помощью в полицию: В случае серьезного насилия люди могут обратиться за юридической помощью в полицию и положить конец домашнему насилию.
Подбадривайте, а не угрожайте: Многие люди отступают, когда становятся свидетелями любого вида домашнего насилия.Это происходит из-за боязни причинения вреда или повреждения активов. Люди чаще всего закрывают глаза на такие инциденты. Важно поднять голос против этого и предпринять быстрые шаги, чтобы спасти кого-то, обеспечивая при этом собственную безопасность.
Консультации : Обращение за профессиональной помощью придаст людям смелости и выскажется, если они стали жертвами или если у них есть свидетели любого такого инцидента. Злоумышленнику также могут быть полезны консультации и работа над агрессивным поведением и ошибочными образцами мышления.
Мы в Folisaa — это команда профессиональных опытных психологов, которые могут предложить различные варианты консультирования. Пожалуйста, подпишитесь на бесплатную демонстрационную сессию, чтобы узнать о нас больше.
Воздержание от интоксикантов: Если случаи насилия происходят только тогда, когда преступник находится под воздействием интоксиканта, такого как алкоголь, то должны быть приложены максимальные усилия по воздержанию от алкоголя.
Итог
** Мы не должны рассматривать насилие в отношении женщин как неизбежный результат кризиса, но должны улучшить последствия отложенной политики для исправления ситуации.
Те, кто столкнулся с жестоким обращением, могут обратиться за помощью через WhatsApp.
Национальная комиссия по делам женщин (NCW) открыла телефон доверия — 0721-7735372, чтобы помочь тем, кто сталкивается с насилием в семье **
Аффект меняет предпочтения к предоставлению
J Neurosci. 2013 Oct 23; 33 (43): 17188–17196.
, ¹, ^2, ³, ^3, ⁴ и ¹
Александр Женевский
¹ Психология и неврология, Стэнфордский университет, Стэнфорд, Калифорния 30, 9305-22
Daniel Västfjäll
² Psychology, Linkoping University, 581 83 Linkoping, Швеция,
³ Decision Research, Eugene, Oregon 97401 и
Paul Slovic
³ Decision Research, Oregon 97 и
⁴ Орегонский университет, Юджин, Орегон 97403
Брайан Кнутсон
¹ Психология и нейробиология, Стэнфордский университет, Стэнфорд, Калифорния 94305-2130,
¹ Психология, Стэнфордский университет, Стэнфордский университет, нейронауки , Калифорния 94305-2130,
² Психология, Университет Линчёпинга, 581 83 Линчёпинг, Швеция,
³ Решение R esearch, Юджин, Орегон, 97401 и
⁴ Орегонский университет, Юджин, Орегон 97403
Автор, ответственный за переписку.Для переписки обращаться к Александру Женевскому, Кафедра психологии Стэнфордского университета, Jordan Hall, 420 Serra Mall, Stanford, CA 94305-2130., Ude.drofnats@yksveneg, предоставлено
Авторы: A.G., D.V., P.S. и B.K. спланированное исследование; A.G. провела исследование; Б.К. предоставил неопубликованные реактивы / аналитические инструменты; А.Г. и Б.К. проанализированные данные; А.Г., Д.В., П.С., Б.К. написал газету.
Поступило 03.06.2013; Пересмотрено 23 сентября 2013 г .; Принята к печати 26 сентября 2013 г.
Copyright © 2013 авторы 0270-6474 / 13 / 3317188-09 $ 15.00/0
Abstract
«Эффект идентифицируемой жертвы» относится к склонности людей отдавать предпочтение идентифицированным, а не анонимным жертвам несчастья, и было предложено частично зависеть от аффекта. Собирая благотворительные пожертвования от людей во время поведенческих и нейронных (т. Е. Функциональной магнитно-резонансной томографии) экспериментов, мы стремились определить, может ли влияние и каким образом способствовать опознаваемому эффекту жертвы.С точки зрения поведения субъекты больше отдавали сиротам, изображенным на фотографиях, а не силуэтам, и их изменение предпочтений было опосредовано вызванными фотографиями чувствами положительного, но не отрицательного возбуждения. С нервной точки зрения, в то время как фотографии по сравнению с силуэтами вызвали активность в широко распространенных схемах, связанных с обработкой лица и аффективной обработкой, только активность прилежащего ядра предсказывала и могла статистически объяснить увеличение пожертвований. В совокупности эти результаты показывают, что представление поддающейся оценке идентифицируемой информации может вызвать положительное возбуждение, которое затем способствует отдаче.Мы предполагаем, что аффект, вызванный идентифицируемыми стимулами, может побуждать людей отдавать больше незнакомцам, даже несмотря на то, что им придется заплатить.
Введение
Вопреки диктату чистого личного интереса теоретики утверждали, что людей можно перемещать, чтобы помочь ярким и узнаваемым другим (Fetherstonhaugh et al., 1997; Jenni and Loewenstein, 1997; Kogut and Ritov, 2005a; Slovic , 2007). Это предпочтение отдавать предпочтение одним ярким людям перед менее узнаваемыми другими было названо «эффектом идентифицируемой жертвы».«Эффект идентифицируемой жертвы не поддается объяснению с помощью нормативных экономических моделей, поскольку идентифицируемые стимулы не добавляют объективной ценности или соответствующей информации. Хотя исследования установили поведенческую устойчивость идентифицируемого эффекта жертвы (Андреони и Петри, 2004; Когут и Ритов, 2013), психологические и нейронные механизмы, лежащие в основе этого эффекта, остаются неясными.
Исследователи предположили, что аффект может играть роль в идентифицируемом эффекте жертвы (Когут и Ритов, 2005a), но не установили точно, как и в каком направлении.С одной стороны, результаты ряда исследований показывают, что положительный аффект (то есть «теплое сияние»), вызванный ожиданием пожертвований, может способствовать эмпатическому и благотворительному поведению (Andreoni, 1990, 1995; Harbaugh et al., 2007). С другой стороны, отдельный набор результатов предполагает, что отрицательный аффект, вызванный эмпатической болью, может усиливать просоциальное поведение (Small and Verrochi, 2009; Hein et al., 2010; Masten et al., 2011). Таким образом, неясно, были ли вызваны положительные чувства (например, волнение, энтузиазм), вызванные отрицательные чувства (например, возбуждение, энтузиазм).g., вину, тревогу), или какое-то сочетание этих факторов увеличивает отдачу. Кроме того, нейронные механизмы, лежащие в основе идентифицируемого эффекта жертвы, не охарактеризованы. Существующие исследования идентифицируемого эффекта жертвы манипулировали потенциальными причинами между субъектами (например, с разными эпизодами), а не внутри субъектов, что могло бы облегчить изучение с помощью методов нейровизуализации (Rosen et al., 1998).
Хотя нейровизуализационные исследования еще не сфокусированы на идентифицируемом эффекте жертвы, в некоторых работах изучались нейронные предшественники благотворительности.Многочисленные нейровизуализационные исследования теперь показывают, что ожидание денежной и другой выгоды увеличивает активность прилежащего ядра (NAcc), а также связанный с ней положительный возбужденный аффект, в то время как ожидание денежных и других потерь увеличивает активность передней части островка, а также связанный с ней отрицательный возбужденный или обычно вызываемый аффект (Knutson и Грир, 2008). В соответствии с представлением о том, что упреждающий аффект может способствовать отдаче, исследователи обнаружили, что индивидуальные различия в нейронной активности, связанные с положительным возбуждением (т.е., в регионах, включая NAcc) во время принудительного пожертвования предсказывают более позднее добровольное пожертвование (Moll et al., 2006; Harbaugh et al., 2007; Hare et al., 2010). Эти результаты могут свидетельствовать о том, что индивидуальные различия в положительном аффекте, связанном с дарением (например, теплое сияние), способствуют благотворительности (Andreoni, 1990). Однако никакие нейровизуализационные исследования не позволяли независимо управлять аффектами у людей, чтобы выяснить, могут ли изменения в аффектах изменить их предпочтения в отношении отдачи.
В настоящем исследовании мы сначала стремились поведенчески определить, может ли идентифицируемая информация изменить предпочтения в отношении пожертвований внутри субъектов и каким образом.Затем мы попытались нейронно проверить, будет ли идентифицируемая информация задействовать определенные мозговые цепи, связанные с аффектами, и будет ли активность этих цепей способствовать отдаче. Основываясь на описании предвосхищающего аффекта (Knutson and Greer, 2008), мы предсказали, что идентифицируемая информация, которая увеличивает положительное возбуждение и связанную с ним активность NAcc, будет способствовать отдаче, оставаясь при этом открытыми для альтернативных возможностей, таких как отрицательное возбуждение и коррелированная активность передней части островка, или активность других органов. релевантный (e.ж. сенсорные или моторные) цепи могут способствовать отдаче.
Материалы и методы
Поведенческое исследование
Субъекты.
Четырнадцать студентов и аспирантов Стэнфордского университета приняли участие в поведенческом исследовании. Трое из этих субъектов (21%) либо всегда ( n = 2), либо никогда ( n = 1) решили сделать пожертвование, не предоставив достаточных данных для моделирования, поэтому были исключены из дальнейшего анализа, в результате чего осталось 11 субъектов ( шесть женщин, средний возраст = 22 года).Перед получением информированного согласия испытуемых проверяли на наличие психотропных препаратов, злоупотребления психоактивными веществами за последний месяц и неврологических расстройств в анамнезе. Субъекты получали пожертвования за вычетом их вклада в помощь африканскому сироте в случайно выбранном испытании (см. Ниже), а также 15,00 долларов в час за свое время.
Процедура.
Для получения пожертвований, имеющих личную значимость, испытуемые получали пожертвование в размере 15,00 долларов непосредственно перед заданием по пожертвованию и физически клали деньги в свой карман.Субъекты были уверены, что эти дополнительные деньги принадлежат им, но также что любая часть, которую они решат пожертвовать на случайно выбранное испытание, будет собрана и передана в африканский приют для сирот после эксперимента. Экспериментатор сообщил испытуемым, что они установили партнерские отношения с детским приютом для беженцев в районе Дарфур в Судане, и что испытуемых попросят пожертвовать часть своих пожертвований в размере 15 долларов конкретным детям в каждом испытании эксперимента. Испытуемым сказали, что в приюте проживает около 60 детей, но это разный объем информации (т.д., фотографии, имена) были доступны для каждого и будут представлены во время каждого испытания. Наконец, испытуемых проинформировали, что только одно из испытаний будет случайным образом выбрано для «действительного подсчета» в конце задания, поэтому они должны рассматривать каждое решение как независимое и не должны распределять свое пожертвование равномерно по испытаниям или откладывать деньги на них. более поздние испытания.
Задание на пожертвование.
Во время каждого испытания испытуемые сначала просматривали экран с информацией, изображающей потенциального получателя их пожертвования (4 с), а затем сумму запрошенного пожертвования (например.g., $ 5) для этого получателя (2 с). Затем испытуемых просили указать, будут ли они жертвовать запрошенную сумму, используя варианты «Да» и «Нет», появляющиеся в уравновешенных положениях (слева и справа) внизу экрана, путем нажатия соответствующей в пространстве кнопки на кнопочном блоке. (4 с). Как только их ответ был зарегистрирован, на экране до конца периода выбора отображалась обратная связь, показывающая их выбор с цветной рамкой. Наконец, испытуемые зациклились на кресте (переменная 2–6 с) перед началом следующего испытания ( A ).В целом, средняя продолжительность испытания (включая интервал между испытаниями) составила 14 с (диапазон = 12–16 с). Субъекты столкнулись с 15 испытаниями в каждом из четырех условий («Фото + имя», «Фотография», «Имя» и «Нет информации»; B ), поровну распределенных по диапазону запрошенных сумм (1–12 долларов США), которые впоследствии был разделен на три порядковых уровня для анализа (низкий = 1–4 доллара; средний = 5–8 долларов; высокий = 9–12 долларов). На фотографиях якобы были изображены лица реальных детей в приюте, и для сохранения впечатления, что во время каждого испытания рассматривались отдельные люди, силуэты (а не зашифрованные лица) служили контрольными стимулами для фотографий.
Опытные образцы. A , Структура исследования включала экраны, на которых отображалась идентифицируемая информация (4 с), запрашиваемая сумма пожертвования (2 с), выбор (4 с) и переменный интервал фиксации (2–6 с; средняя продолжительность испытания 14 с). B , Условия идентифицируемой информации в поведенческом эксперименте (например, фотография + имя, фотография, имя и отсутствие информации). C , Условия идентифицируемой информации в эксперименте по нейровизуализации (т.е., Фото + Имя и Имя).
Аффект.
После задания на пожертвование испытуемые выполняли сокращенное задание на оценку аффекта, в котором они оценивали свои аффективные реакции на сценарии, представляющие каждое состояние, по двум шкалам, индексирующим валентность (положительное – отрицательное) и возбуждение (сильно возбуждающее — не возбуждающее). Устные и письменные инструкции, предоставленные экспериментатором, явно описывали природу этих двух независимых (семибалльных) шкал, и были приведены подробные примеры (Knutson et al., 2008). Затем рейтинговые испытания отображали скриншоты, имитирующие каждое условие задачи пожертвования, с информацией о потенциальном получателе и запрошенной сумме. Затем субъекты вводили рейтинги валентности и возбуждения с помощью цифровых клавиш на клавиатуре, основываясь на том, что они чувствовали во время выполнения предыдущего задания, «когда их просили дать эту сумму денег, учитывая предоставленную информацию о потенциальном получателе». Чтобы избежать предубеждений в рейтинге, связанных с воспоминаниями о предыдущих выборах, в репрезентативных сценариях использовались новые лица и имена.Для оценок запросы на пожертвования были разделены на низкие (1–4 доллара), средние (5–8 долларов) и высокие (9–12 долларов) суммы. Поскольку возбужденный аффект теоретически потенцирует мотивированный подход или избегание и эмпирически наиболее надежно коррелирует с активностью целевых нейронных цепей (Knutson and Greer, 2008), оценки валентности и возбуждения были преобразованы в баллы положительного возбуждения (PA) и отрицательного возбуждения (NA). Эти преобразования включали отклоняющиеся в среднем баллы валентности и возбуждения внутри субъекта и объекта, а затем применяли поворот на 45 градусов к преобразованным оценкам [i.е., PA = Ar / 2 + Va / 2; NA = Ar / 2-Va / 2] (Watson et al., 1999; Knutson et al., 2005). Затем оценки положительного и отрицательного возбуждения усредняли по условиям анализа.
Нейровизуализационное исследование
Субъекты.
Участвовали 30 здоровых взрослых правшей. Восемь (26%) из этих субъектов либо всегда ( n = 4), либо никогда ( n = 4) решили сделать пожертвование и поэтому не предоставили достаточно данных для моделирования, что привело к исключению из дальнейшего анализа и оставлению общего из 22 испытуемых (14 женщин; возрастной диапазон 18–26 лет) для окончательного анализа.Наряду с типичными исключениями магнитного резонанса (например, наличие металла в теле) перед получением информированного согласия испытуемые проходили скрининг на употребление психотропных наркотиков и злоупотребление психоактивными веществами, а также на наличие в анамнезе неврологических расстройств. Субъектам платили 15 долларов в час за участие, а также 15 долларов на пожертвование перед сканированием.
Задание на пожертвование.
Как и в поведенческом исследовании, в последовательных испытаниях испытуемых спрашивали, предпочтут ли они пожертвовать сиротам разные конкретные суммы своих пожертвований.Во время каждого испытания испытуемые сначала просматривали экран с информацией о потенциальном получателе своего пожертвования (4 с), а затем — сумму запрошенного пожертвования (например, 5 долларов США) для этого конкретного ребенка (2 с). Затем испытуемых просили указать, будут ли они жертвовать запрошенную сумму, используя варианты «Да» и «Нет», появляющиеся в уравновешенных позициях (слева и справа) в нижней части экрана (4 с). Наконец, испытуемые зациклились на кресте (переменная 2–6 с) перед началом следующего испытания ( A ).Обратите внимание, что в то время как интервалы между испытаниями были временными колебаниями, события в рамках испытания не были для облегчения извлечения точно рассчитанных пиковых значений активности в ответ на представление новой информации (например, фотографии или силуэта, запрошенного количества) для последующего прогнозирования на основе испытаний и посредничества. анализа (Knutson et al., 2007; Grosenick et al., 2013). Субъекты столкнулись с 30 испытаниями в каждом из двух состояний («Фото» или «Силуэт»; C ), равномерно распределенных по диапазону запрошенных сумм (1–12 долларов США), которые впоследствии были разделены на три порядковых уровня для анализа ( Низкий = 1–4 доллара США; средний = 5–8 долларов США; высокий = 9–12 долларов США).После сеанса случайным образом было выбрано одно испытание для реального подсчета. Если субъект соглашался сделать пожертвование, сумма снималась с его платежа. В противном случае они сохранили свое полное дарование. Как и в поведенческом исследовании, субъекты участвовали в задаче оценки влияния на сниженное состояние сразу же после выполнения задачи отсканированного пожертвования.
Получение и анализ функциональной магнитно-резонансной томографии
s .
Изображения были получены с помощью сканера магнитно-резонансной томографии General Electric 3,0 Тл с использованием 32-канальной катушки для головы.Сорок шесть срезов толщиной 2,9 мм (разрешение в плоскости изотропно 2,9 мм, без промежутка, чередование), простирающихся в осевом направлении от среднего моста до макушки черепа, обеспечивая охват всего мозга и хорошее пространственное разрешение подкорковых областей. представляющих интерес (например, средний мозг, NAcc, орбитофронтальная кора). Функциональное сканирование всего мозга было получено с помощью последовательности импульсов градиентного эха, взвешенной по T2 * (TR = 2 с, TE = 24 мс, переворот = 77 °). Сканирование структуры с высоким разрешением было получено с помощью Т1-взвешенной импульсной последовательности (TR = 7.2 мс, TE = 2,8 мс, переворот = 12 °) после функционального сканирования, чтобы облегчить их локализацию и совместную регистрацию.
Анализ всего мозга проводился с использованием программного обеспечения анализа функциональных нейронных изображений (AFNI) (Cox, 1996). Для предварительной обработки временные ряды вокселей были интерполированы для коррекции неодновременного получения срезов в каждом объеме, объединены между прогонами, скорректированы на движение, слегка сглажены в пространстве для минимизации эффектов анатомической изменчивости (полная ширина на половине максимума = 4 мм), высокая -проходная фильтрация (допускающие частоты с периодом <90 с) и нормализация на процентное изменение сигнала по отношению к среднему значению каждого вокселя по всей задаче.Визуальная проверка оценок коррекции движения подтвердила, что ни одна голова не сместилась более чем на 2,0 мм в любом направлении от одного объема к другому.
Для анализа всего мозга регрессионные модели включали восемь регрессоров, не представляющих интереса, шесть из которых индексировали остаточное движение, а два из которых индексировали CSF и интенсивность белого вещества (Chang and Glover, 2009). В первой модели регрессоры, представляющие интерес, ортогонально противопоставляли следующее: (1) фотография против представления силуэта, (2) запрашиваемая сумма низкой и большой и (3) их взаимодействие — все во время одновременного представления фотографий и запрашиваемой суммы (что имело место 2) s или одно получение тома до появления подсказки о выборе).Во второй модели единичный регрессор интереса противопоставлял ожидание выбора пожертвовать или нет во время одновременного представления фотографий и запрошенной суммы (которое произошло до начала выбора). Перед включением в модели интересующие регрессоры были объединены с одной гамма-зависимой функцией, моделирующей канонический гемодинамический ответ (Cohen, 1997). Карты статистики t для интересующих регрессоров были преобразованы в баллы Z , зарегистрированы со структурными картами, пространственно нормализованы путем деформации в пространство Талайраха и преобразованы в кубические вокселы размером 2 мм.Групповые карты изначально были определены пороговым значением воксела (при p <0,005), а затем пороговым значением кластера (размер кластера> 9 смежных 3 мм кубических вокселей), чтобы получить скорректированный порог для обнаружения активации всего мозга ( p <0,05 скорректировано, получено с помощью 15000 итераций Монте-Карло с использованием программы AFNI 3dClustSim).
Целевой анализ проводился путем определения объемов интереса в регионах, связанных с предвосхищающим воздействием (Knutson and Greer, 2008) и благотворительностью (Harbaugh et al., 2007) в предыдущем исследовании. Эти области также показали значительную активацию независимого лица по сравнению с контрастом силуэта в настоящем исследовании. В частности, представляющие интерес сферические объемы (диаметром 8 мм) помещали в двусторонние фокусы в NAcc (координаты Talairach: ± 10, 12, –2) и переднюю часть островка (координаты Talairach, ± 34, 24, –4). Аналогичные объемы интереса были также помещены на двусторонние очаги миндалины (координаты Талаираха, ± 24, −5, −15) и двусторонние медиальные префронтальные кортикальные (MPFC) очаги (координаты Талаираха, ± 4, 45, 0) в качестве контрольных областей, в которых мы предсказали, что, хотя лица и силуэты могут повысить активность, активность не предскажет выбор.Активность (изменение сигнала в процентах) была усреднена в пределах каждого интересующего объема, усреднена по двусторонним интересующим объемам, а затем извлечена для получения курсов времени активации.
Для анализа прогнозов процентное изменение сигнала во время одновременного представления фотографий и запрошенное количество за 2 секунды до начала подсказки выбора (т. Е. Получение третьего объема в испытании) с отставанием на 4 секунды (для учета гемодинамической реакции) были представлены в модели логистической регрессии, которые использовали нейронную активность для прогнозирования выбора, отдавать или не жертвовать на пробной основе (Knutson et al., 2007). Модели включали положительное и отрицательное возбуждение, а также максимальную нервную активность, извлеченную из двух представляющих интерес объемов NAcc, двустороннего переднего островка, двусторонней миндалины и двустороннего MPFC. Чтобы установить возможность обобщения для разных субъектов, субъекты моделировались как случайные эффекты, а нейронные модели дополнительно подвергались перекрестной проверке с исключением одного субъекта и исключения. Чтобы определить, опосредуют ли аффект и активность мозга влияние идентифицируемых стимулов на выбор, был проведен анализ самонастраиваемого опосредования (Sobel, 1982; Mackinnon and Lockwood, 2004; Preacher and Hayes, 2008).
Результаты
Поведенческое исследование
Выбор
В поведенческом исследовании ( n = 11) мы предсказали, что эмоционально убедительная идентифицируемая информация повлияет на решение о пожертвовании. Основанный на испытаниях выбор пожертвовать или не пожертвовать был проанализирован с использованием модели иерархической логистической регрессии, которая включала фиксированные эффекты фотографии (по сравнению с силуэтом), имени (по сравнению с отсутствием имени) и суммы пожертвования (в долларах США), а также случайные эффекты субъектов. . Тестирование значимости проводилось путем сравнения двух моделей (с помощью логарифма правдоподобия), различающихся только исключением интересующего фактора, с использованием критерия χ ² с одной степенью свободы (Jaeger, 2008).Эта модель показала значительный эффект фотографии (по сравнению с силуэтом; χ ² (1) = 25,96, p <0,001) на пожертвования, так что испытуемые чаще делали пожертвования при испытаниях с фотографиями (т. Е. Испытания «Фото + имя» и «Фото» ; 64%), чем с силуэтами (например, испытания Name и None; 27%; A ). Напротив, не было значительных эффектов имени (по сравнению с отсутствием имени; χ ² (1) = 0,74, p = 0,389) или взаимодействия фотографии и имени (χ ² (1) = 1.84, p = 0,175) на пожертвования. Также было значительное влияние запрошенной суммы на пожертвования (χ ² (1) = 296,54, p <0,001), так что низкие запрошенные суммы увеличили пожертвования. Не было значительного взаимодействия между фотографией (χ ² (1) = 2,12, p = 0,144) или именем (χ ² (1) = 0,14, p = 0,708) и запрошенной суммой. Таким образом, фотографии увеличили количество пожертвований — возможно, вызвав аффект.
Определяемые поведенческие стимулы способствуют отдаче, вызывая положительное возбуждение. A , Вероятность подачи на пробы с фотографиями значительно выше, чем с силуэтами, но без эффекта имени. B , Испытания с фотографиями вызывали значительно более высокое положительное возбуждение, чем силуэты, но без эффекта имени. C , Значимая положительная корреляция ( r = 0,71, p <0,01) положительных оценок возбуждения с вероятностью отдачи в разных условиях (точки данных представляют среднее положительное возбуждение и процент пожертвований по условию; i.е., 4 конфигурации стимула × 3 запрошенных количества). D , PA статистически опосредует взаимосвязь между презентацией фотографий по сравнению с силуэтами и процентом пожертвований (выбор). Косвенный путь от фотографии до положительного возбуждения и решения о донорстве был значительным ( p <0,001, Z = 3,29; индекс посредничества = 0,271, 95% ДИ = [0,228,0,312]). Коэффициент прямого пути от фотографии к решению о пожертвовании уменьшился в модели после включения положительного возбуждения в качестве посредника (с 1.03 до 0,83; Z = 3,29, p <0,001).
Affect
Результаты выбора показали, что фотографии, но не имена, могут влиять на аффект. Оценки условных аффектов в задаче оценки аффектов анализировали с использованием дисперсионного анализа 2 (фотография против силуэта) × 2 (имя против без имени) × 3 (низкая, средняя, высокая запрашиваемая сумма). Этот анализ выявил основной эффект фотографии ( F _(1,10) = 27,74, p <0,001) на положительное возбуждение, так что фотографии (т.е.е., фото + имя и фото) вызвали большее положительное возбуждение, чем силуэты ( B ). Однако не было значительного основного эффекта имени (например, фото + имя и имя; F _(1,10) = 0,82, p = 0,386) или взаимодействия лица по имени ( F _{( 1,10)} = 1,44, p = 0,260) при положительном возбуждении. В отличие от позитивного возбуждения, представление фотографий ( F _(1,10) = 0,82, p = 0,389) и имен ( F _(1,10) = 0.22, p = 0,650) не оказали значительного влияния на отрицательное возбуждение. Эти результаты показывают, что фотографии влияли на положительное возбуждение, но не на отрицательное. Запрошенная сумма повлияла как на положительное возбуждение ( F _(2,20) = 13,38, p <0,001), так и на отрицательное возбуждение ( F _(2,20) = 7,29, p = 0,004), таким образом, низкие по сравнению с высокими запрашиваемыми количествами увеличивают положительное возбуждение ( t ₍₁₀₎ = 4,27, p = 0.002), но уменьшилось отрицательное возбуждение ( t ₍₁₀₎ = -3,00, p = 0,013). Фотографии и запрашиваемая сумма также существенно взаимодействовали в своем влиянии на положительное возбуждение ( F _(6,54) = 3,63, p = 0,004), но не отрицательное возбуждение ( F _(6,54) = 1,04 , п = 0,410).
Влияние аффекта на выбор
Мы также предположили, что положительное возбуждение, вызванное идентифицируемой информацией, может опосредовать влияние фотографий на пожертвования.Оценки аффекта были собраны после задания на пожертвование на сокращенной репрезентативной выборке испытаний для каждого условия, чтобы максимизировать реалистичность задачи, минимизировать аффективное стимулирование выбора и уменьшить перерывы в процессе принятия решения. Первоначальный двумерный корреляционный анализ показал, что условия, которые вызывали более положительное возбуждение, также вызывали более высокий процент пожертвований ( r = 0,71, p = 0,014; C ), в то время как условия, которые вызывали более высокое отрицательное возбуждение, не вызывали (и, во всяком случае, вызывали более низкий процент пожертвований: r = –0.46, p = 0,155).
Затем был проведен анализ начального посредничества (Собел, 1982; Маккиннон и Локвуд, 2004; Проповедник и Хейс, 2008), чтобы изучить, могут ли оценки условного аффекта опосредовать влияние фотографий на выбор пожертвования на основе испытаний ( D ). Распределение косвенного (опосредованного) эффекта, рассчитываемого как произведение путей от независимой переменной к посреднику и от посредника к зависимой переменной (то есть a * b), было получено за 1000 итераций данных, отобранных с заменой.Сообщенные значения p были рассчитаны как доля этого распределения, превышающая нулевое значение 0. Результаты показали значительный косвенный путь от фотографии к положительному возбуждению и выбору пожертвования ( p <0,001, Z = 3,29; индекс медиации = 0,271, 95% доверительный интервал (ДИ) = [0,228, 0,312]). Кроме того, коэффициент прямого пути от фотографии до вариантов пожертвования уменьшился в модели после включения положительного возбуждения в качестве посредника (т. Е.от 1,03 до 0,83; Z = 3,29, p <0,001). В совокупности эти результаты показывают, что влияние фотографий на решение о пожертвовании частично опосредовано положительным возбуждением.
Результаты этого поведенческого исследования показали, что идентифицируемая информация в первую очередь увеличивала пожертвования, вызывая положительное возбуждение. Поскольку активность в определенных цепях мозга (например, NAcc) была связана с положительным возбуждением (Knutson and Greer, 2008), эти результаты указывают на нейронную мишень, через которую идентифицируемая информация может способствовать отдаче.Кроме того, размер эффектов внутри субъектов подтвердил анализ мощности количества субъектов, необходимых для воспроизведения этих поведенческих эффектов.
Исследование нейровизуализации
В исследовании нейровизуализации ( n = 22) мы стремились воспроизвести и расширить поведенческие данные, исследуя нейронную активность до того, как субъекты решат пожертвовать деньги сиротам. Поскольку фотографии, а не имена, вызвали ожидаемый эффект и увеличили количество пожертвований, была включена только фотография, а не манипуляции с силуэтом ( C ).Основываясь на устойчивом влиянии фотографий на пожертвования внутри субъекта, наблюдаемом в поведенческом исследовании (т. Е. Z = 4,62 для фотографии и эффекта силуэта в модели иерархической логистической регрессии), анализ мощности показал, что потребуется не менее семи субъектов. для воспроизведения поведенческого эффекта (мощность = 0,80, p <0,05, двусторонний).
Выбор
Как и в поведенческом исследовании, мы предсказали, что фотографии и запрашиваемая сумма повлияют на выбор пожертвования.Основанный на испытаниях выбор пожертвовать или не пожертвовать был проанализирован с использованием модели иерархической логистической регрессии, которая включала фиксированные эффекты фотографии (по сравнению с силуэтом) и суммы пожертвования, а также случайные эффекты субъектов. Тестирование значимости было выполнено путем сравнения двух моделей (с помощью статистики логарифмического правдоподобия), различающихся только исключением интересующего фактора, с использованием критерия χ ² с одной степенью свободы (Jaeger, 2008). Как и в поведенческом исследовании, в испытаниях с фотографиями субъекты жертвовали больше (среднее значение: 59.4%, SEM: 5,03), чем у людей с силуэтами (среднее: 40,9%, SEM: 4,70– средняя разница в 2,22 доллара; χ ² (1) = 12,71, p <0,001; см. A ). Кроме того, меньшая запрашиваемая сумма пожертвования увеличила пожертвования (χ ² (1) = 537,94, p <0,001). Не было значительного взаимодействия между фотографиями и запрошенной суммой пожертвований (χ ² (1) = 0,16, p <0,693). Контрасты вспомогательных групп показали отсутствие значимых гендерных различий в процентном выборе пожертвований ( t ₍₂₀₎ = 1.83, p = 0,082), либо на фотографиях ( t ₍₁₉₎ = 1,68, p = 0,109), либо в испытаниях на силуэт ( t ₍₂₀₎ = 1,60, р = 0,125).
Фотография нейронно меняет предпочтения даяния, вызывая активность NAcc. A , Процент пожертвований как функция запрошенных сумм пожертвований для испытаний фотографии (●) и силуэта (○). Сдвиг соответствия фотографии испытаниям (сплошной: средний: 59.4%, SEM: 5,03) по сравнению с испытаниями силуэта (пунктир: среднее значение: 40,9%, SEM: 4,70) справа указывает на большую отдачу в ответ на презентацию фотографии (в среднем на 2,22 доллара США). B , Активность NAcc статистически опосредует влияние фотографий (по сравнению с силуэтами) на решения о пожертвовании. Косвенный путь от фотографии до активности NAcc и решения о донорстве был значимым ( p = 0,048, Z = 1,66; коэффициент посредничества = 0,017, 95% ДИ = [0,001, 0.045]). Коэффициент прямого пути от фотографии до решения о донорстве уменьшился в модели после включения медиатора активации NAcc (с 0,87 до 0,57; Z = 2,05, p <0,040).
Affect
Как и в случае с выбором, мы предсказали, что фотографии и запрошенная сумма будут влиять на эффект. Оценки условных аффектов были получены после сканирования во время задания на аффективную оценку, включающего репрезентативные испытания, как в поведенческом исследовании. Оценки условных аффектов были проанализированы с использованием 2 (фотография против силуэта) × 3 (низкие, средние или высокие запрашиваемые количества) внутрисубъектного дисперсионного анализа со смешанными эффектами.Основной эффект фотографии по сравнению с силуэтом на аффективные рейтинги показал, что фотографии увеличивали самооценку положительного возбуждения ( F _(1,21) = 52,89, p <0,001), а также отрицательного возбуждения ( F _{). (1,21)} = 11,71, p = 0,003). Запрошенное количество также повлияло на положительное возбуждение ( F _(2,42) = 4,31, p = 0,019), так что Низкое по сравнению с Высоким ( t ₍₂₁₎ = 2,10, p = 0.048) запрошенные суммы увеличили положительное возбуждение. Запрошенное количество дополнительно повлияло на отрицательное возбуждение ( F _(2,42) = 5,40, p = 0,008), так что Низкое по сравнению с Высоким ( t ₍₂₁₎ = −2,61, p = 0,016 ) запрошенные суммы уменьшили негативное возбуждение. Фотографии и запрошенная сумма существенно не взаимодействовали в их влиянии на положительное возбуждение ( F _(2,42) = 1,00, p = 0,376) или отрицательное возбуждение ( F _(2,42) = 1 .17, p = 0,320).
Влияние аффекта на выбор
В соответствии с выводами поведенческого исследования мы предсказали, что положительное, но не отрицательное возбуждение будет в значительной степени опосредовать влияние фотографий на пожертвования. Первоначальный двумерный корреляционный анализ снова показал, что условия, которые вызывали более положительное возбуждение, также вызывали более высокий процент пожертвований ( r = 0,44, p = 0,040), но условия, которые вызывали более высокое отрицательное возбуждение, не вызывали ( r = –0.16, p = 0,477). Анализ начального посредничества ( n = 1000) продемонстрировал значительный косвенный эффект пути от фотографии к положительному возбуждению и выбору пожертвования ( p <0,001, Z = 3,29; индекс посредничества = 2,50, 95% ДИ = [2,08, 3,86]), и уменьшение коэффициента прямого пути от фотографии к вариантам пожертвования после включения положительного возбуждения в качестве посредника (с 0,87 до 0,56; Z = 3,29, p <0,001), что указывает на частичное посредничество положительным возбуждением.
Активность всего мозга
В первой модели мы предсказали, что фотографии по сравнению с силуэтами будут активировать области, обычно связанные с обработкой лица (например, зрительный вентральный поток, веретенообразная область лица и миндалевидное тело; Kanwisher et al., 1997), поскольку а также регионы, вовлеченные в предвосхищающий аффект (например, NAcc и передняя островковая часть; Knutson and Greer, 2008). Анализ всего мозга показал, что фотография по сравнению с контрастом силуэта вызвала повышенную активность в областях, участвующих в визуальной обработке и обработке лица (включая вентральный зрительный поток и веретенообразную область лица), а также в областях, участвующих в упреждающем воздействии (включая NAcc и переднюю часть лица). insula;, A , B ).Активированные области с низким или высоким запрашиваемым количеством, участвующие в памяти и внимании (включая парагиппокампальную извилину, ункус, предклинье и левую нижнюю лобную извилину). Во второй модели мы предсказали, что ожидание отдачи может также активировать регионы, вовлеченные в предвосхищающий аффект. Контраст ожидания отдавать и не давать увеличенную активность в NAcc, а также в других областях, но не в передней островке ().
Таблица 1.
Полный мозг анализирует контрастирование экспозиции фотографий и силуэтов, запросов на низкие и высокие пожертвования и их взаимодействие
148 против большого запрашиваемого количества .85 6
Регион x y z Пик Z Воксели
Фотография против силуэта R зрительная кора 16 −83 −6 6.04 1621
L зрительная кора −13 −83 −9 5,74 1159
L миндалина −13 900 −150 −9 5,22 245
R верхняя височная извилина 59 −28 8 −3,68 71 MPC 2 44 −3 3.72 38
L задняя поясная извилина −4 −46 20 3,86 32
Правая нижняя теменная долька 48 −46 51 −3,43 26
L передний островок −25 15 −9 3,90 24
−2 −16 8 3.61 24
Передняя изоляция R 30 21 −9 3,61 23 2 23 anterior −4 39 12 3,58 22
R миндалина мозжечка 1 −48 −38 3.65 20
R медиальная лобная извилина 7 47 35 3,83 18
R медиальная лобная извилина
7 4 3,55 18
Правая верхняя височная извилина 54 −28 14 −3,35 17
Правая нижняя лобная извилина 45 36 −3.33 16
L прецентральная извилина −54 −2 14 −3,73 14
L нижняя теменная доля −60 −60 29 −3,30 12
R NAcc 4 12 −3 4,17
0
9001 9001
L средняя затылочная извилина −30 −74 14 4.43 216
Передняя извилина R 30 −11 67 3,78 27
R кульминация мозжечка −1 63 3 3,4
R средняя затылочная извилина 28 −74 14 3,99 24
R верхняя височная извилина 62 −34 14 3.98 24
R preuneus 25 −46 55 3,81 23
L язычная извилина −10 −89 0 3,81
L вогнутый мозжечок −10 −63 −12 3,79 22
R веретенообразная извилина 33 −37 −12 14
R веретенообразная извилина 30 −51 −9 3,79 14
R предклинье 7 −54 3,65 13
L поясная извилина −13 −37 40 3,71 12
L язычная извилина −13 −74 3.63 11
Фото X количество Язычная извилина −16 −92 −3 −3,50 17
Презентация фотографии и ожидание увеличения нейрональной активности NAcc . A , Групповые карты ( p <0,05, скорректированные) и курсы времени активности ( x — ось = 2 с захвата объема; y — ось = процентное изменение сигнала, полосы ошибок = ± SEM) извлечены из объемов NAcc, передней островковой части и миндалины, представляющих интерес для сравнения Photograph и Silhouette. B , Групповые карты и графики активности, извлеченные из представляющих интерес объемов NAcc, передней островки и миндалевидного тела для контраста «давать или не давать». Выделенные периоды указывают на интересующие этапы испытания: начало фотографии по сравнению с силуэтом (рисунок), запрошенная сумма ($) и подсказка выбора (Да / Нет).
Таблица 2.
Анализ всего мозга, противопоставляя ожидание отдавать и не давать
задняя поясная извилина −13
Давать или не давать L средняя затылочная извилина −25 −92 6 4.43 299
R парагиппокампальная извилина 24 −31 −3 3,80 66
R таламус 16 −16 3 3
R MPFC 13 41 0 4,06 51
R веретенообразная извилина 33 −63 −6 3,79 500
−10 −48 8 3.53 41
R NAcc 10 10 −6 4,03
28 50 28 50
−16 14 3,90 28
R постцентральная извилина 39 −25 43 3,40 23
R верхняя передняя извилина 16 −27 43 3.39 20
R средняя височная извилина −45 57 11 3,43 19
L NAcc −7 900 −9 4,11 18
L зубчатая часть мозжечка −13 −60 −26 3.58 15
R кульминация мозжечка 30 −51 −23 3,18 15
R uncus 23 −2 −2 3,87 15
Язычная извилина 4 −66 3 3,60 15
Правая фронтальная извилина 7 1 7 1 3.56 15
R верхняя височная извилина 62 −34 14 4,43 14
R предклинье 19 −72 26 3,25 14
R передняя поясная извилина 4 13 29 3,33 12
L парагиппокампальная извилина −28 −34 −28 −34 3.72 11
Объем интересующей деятельности
Анализ средней продолжительности активности для испытаний фотографий и силуэтов показал, что фотографии значительно увеличили активность NAcc во время одновременного представления фотографий и запрошенного количества. Фотографии также увеличили активность передней островковой части и миндалины в этот период, а также во время более раннего представления фотографий по сравнению с силуэтами ( A ). Все эти значительные увеличения активности предшествовали фазе выбора каждого испытания.
Однако анализ динамики активности, усредненной в зависимости от окончательного выбора пожертвовать или нет, выявил более избирательную закономерность. Активность NAcc во время одновременного представления лиц или силуэтов и запрашиваемого количества значительно увеличилась до того, как субъекты решили пожертвовать, а не пожертвовать ( t ₍₂₁₎ = 2,49, p = 0,021). С другой стороны, активность переднего островка и миндалины существенно не различалась ни на одном этапе до того, как субъекты предпочли сдавать, а не не сдавать ( B ).
Нейронное предсказание выбора
В то время как представление фотографий по сравнению с силуэтами активировало несколько областей мозга, участвующих как в визуальном вводе, так и в упреждающем аффекте, активность только в части этих областей может в конечном итоге способствовать отдаче. Учитывая опосредованную роль положительного возбуждения в поведенческих результатах, мы подозревали, что активность NAcc лучше всего предсказывает выбор пожертвования на экспериментальной основе. Модели поведенческой, нейронной и комбинированной иерархической логистической регрессии были запущены отдельно для испытаний фотографий и силуэтов (каждая включала случайные эффекты субъектов для контроля индивидуальных различий).Что касается экспериментов с фотографиями, первая поведенческая модель показала, что положительное возбуждение предсказывало увеличение количества пожертвований ( Z = 2,79, p = 0,005), тогда как отрицательное возбуждение — нет ( Z = -1,64, p = 0,10). Вторая нейронная модель (то есть, включая NAcc, переднюю часть островка, миндалевидное тело и активность MPFC) показала, что только активность NAcc ( Z = 2,50, p = 0,013) предсказывала увеличение количества пожертвований. Перекрестная проверка этой модели для субдискретизированных данных мозга (т.е., 50% вариантов пожертвовать, 50% вариантов не сдавать) также указали на то, что прогнозы значимо обобщались для субъектов на 56,16% (± SEM = 2,52%; t ₍₁₉₎ = 2,43; p = 0,025 , двусторонний). Третья комбинированная нейроповеденческая модель, включающая как поведенческие, так и нейронные предикторы, показала, что как положительное возбуждение ( Z = 2,87, p = 0,004), так и активность NAcc ( Z = 2,99, p = 0,003) продолжали предсказывать увеличение количества пожертвований. ().Эта комбинированная нейроповеденческая модель дала большую дисперсию, чем поведенческая модель, о чем свидетельствует более высокий R ² (0,240 против 0,224) и более низкий информационный критерий Акаике (AIC; 727,3 против 729,8).
Таблица 3.
Модели логистической регрессии, прогнозирующие решения о пожертвовании в условиях фотографии и силуэта
Состояние поведенческий силуэт указали, что положительное возбуждение предсказывает увеличение пожертвований ( Z = 3.58, p <0,001), в то время как отрицательное возбуждение предсказывало уменьшение пожертвований ( Z = –4,46, p <0,001). Однако нейронная модель не выявила значимых предикторов пожертвований. Комбинированная нейроповеденческая модель также показала, что только положительное возбуждение предсказывало увеличение количества пожертвований ( Z = 3,55, p <0,001), тогда как отрицательное возбуждение вместо этого предсказывало уменьшение количества пожертвований ( Z = -4,49, p <0,001;).Перекрестная проверка данных мозга после субдискретизации с исключением одного субъекта и исключения показала, что прогнозы не имели значительного обобщения для разных субъектов ( t ₍₁₉₎ = 0,54; p = 0,593). В то время как комбинированная нейронная и поведенческая модели давали немного больше вариаций, чем поведенческая модель, более высокий AIC показал, что это произошло за счет переобучения данных дополнительными параметрами.
Нейронное посредничество выбора
Наконец, мы предсказали, что активность NAcc на основе испытаний может опосредовать влияние фотографий на выбор пожертвования.Таким образом, начальный анализ посредничества ( n = 1000) был проведен на основе данных испытаний, чтобы определить, может ли активность NAcc учитывать влияние фотографий на выбор пожертвования ( B ). Результаты выявили как значительный косвенный путь от фотографии к активности NAcc ( p = 0,048, Z = 1,98; коэффициент посредничества = 0,017, 95% ДИ = [0,001, 0,042]), так и снижение коэффициента прямого пути от фотографии. на выбор, чтобы пожертвовать (от 0,87 до 0.57; Z = 2,05, p <0,040). Когда активность переднего островка, миндалины или MPFC заменяли на активность NAcc в анализе посредничества, пути от активности мозга к выбору донорства перестали быть значимыми, а прямой путь от фотографии к выбору пожертвовать существенно не изменился. Таким образом, в дополнение к условному положительному возбуждению, о котором сообщают сами пациенты, активность NAcc также частично опосредовала влияние фотографий на выбор пожертвования.
Обсуждение
Эти эксперименты раскрывают нейроповеденческий механизм, лежащий в основе идентифицируемого эффекта жертвы, путем демонстрации того, что аффект, вызванный идентифицируемой информацией, достоверно изменяет предпочтения в отношении отдачи.В поведенческом отношении фотографии (а не силуэты) увеличивали объем пожертвований сиротам, вызывая положительный возбужденный аффект. В нервном отношении, в то время как фотографии (по сравнению с силуэтами) увеличивали активность в цепях, связанных с обработкой лица и аффективной обработкой, только активность в областях, связанных с положительным возбуждением (например, NAcc), предсказывала увеличение количества пожертвований. Фактически, активность NAcc может статистически объяснить способность фотографий увеличивать отдачу. Хотя исследователи ранее утверждали, что аффект может влиять на отдачу, эти результаты специально демонстрируют, что положительное возбуждение усиливает предпочтения отдавать — даже у одного и того же человека.
Вместе эти результаты помогают различать разные мнения о том, как идентифицируемая информация может увеличить пожертвования. Хотя общая интуиция и некоторые экспериментальные данные предполагают, что отрицательный возбужденный аффект (например, чувство вины) увеличивает отдачу (Small and Verrochi, 2009; Hein et al., 2010), другие данные свидетельствуют о том, что положительный возбужденный аффект (например, ожидаемое теплое сияние) поощряет давая (Андреони, 1990; Харбо и др., 2007). В текущем поведенческом исследовании положительное возбуждение, вызванное фотографией, но не отрицательное, увеличивало отдачу.В нервном расширении активность NAcc, но не активность передней части островка, предсказывала результаты испытаний на фотографиях. В то время как как положительное возбуждение, так и активность прилежащего ядра увеличивали отдачу, анализ прогнозов подразумевал частично независимые эффекты. Это может быть связано с тем, что активность NAcc оценивалась в каждом испытании непосредственно перед выбором, но положительное возбуждение оценивалось ретроспективно только для репрезентативных испытаний, чтобы свести к минимуму прерывание задачи. Удивительно, но в текущих экспериментах негативное возбуждение уменьшалось, а не увеличивалось после принятия решения о пожертвовании.Это может быть связано с тем, что негативное возбуждение субъектов больше реагировало на потенциальные затраты, чем на идентифицируемую информацию, что согласуется с «болью от оплаты» (Prelec and Loewenstein, 1998; Rubaltelli and Agnoli, 2012). В совокупности эти результаты предполагают, что фотографии могут специально улучшить заботу о сиротах, вызывая положительное возбуждение. В соответствии с этим утверждением, активность только в части областей мозга, активируемых фотографиями, способствовала отдаче. Отсутствие прогностической активности в областях обработки лица, простирающихся от вентрального потока зрительной коры до миндалины, таким образом, вовлекает аффективные, а не сенсорные процессы в даяние, индуцированное фотографией (Hsee and Zhang, 2010).Хотя настоящие выводы применимы к призывам сделать пожертвования молодым сиротам, в будущих исследованиях необходимо будет проверить, насколько хорошо этот аффективный механизм распространяется на другие сценарии благотворительности.
Таким образом, объединенные нейроповеденческие данные вносят новый вклад в существующие исследования. Во-первых, в то время как предыдущие исследования продемонстрировали идентифицируемые эффекты жертвы между субъектами, эти исследования предоставляют первую надежную и обратимую демонстрацию идентифицируемого эффекта жертвы у субъектов.Хотя групповые эффекты являются полезной отправной точкой, демонстрация того, что случайная информация может изменить один и тот же выбор внутри человека, явно подразумевает несоответствия в выборе, которые не могут объяснить предположения о рациональности индивидуальных фиксированных предпочтений. Планы внутри субъектов также повышают возможность изучения того, как влияние окружающей среды может систематически изменять предпочтения, в дополнение к возможности повторных измерений, необходимых для исследования нейровизуализации. Во-вторых, эти результаты обычно устанавливают причинную роль аффекта в решениях о благотворительных пожертвованиях и, в частности, предполагают критическую роль положительного возбуждения.В то время как в предыдущих исследованиях сообщалось об аффективных влияниях (Bosman and van Winden, 2002; Kogut and Ritov, 2005b), их дизайн не позволял исследователям проверять опосредование внутри субъектов. Более ранние исследования также были ограничены рейтингами аффекта, которые были ориентированы на отдельные задачи (например, только фотографии), а не реакциями субъектов на совместные сценарии принятия решений (например, фотографии плюс денежные запросы). Примечательно, что как представление фотографий, так и представление мало запрашиваемых пожертвований вызвали положительное возбуждение, что согласуется как с чутким, так и с теплым светом рассказов об альтруистических пожертвованиях (Batson et al., 1981, 1991; Андреони, 1990). В-третьих, прогнозирующий нейронный анализ сузил область исследования от широкого диапазона нейронных регионов, активность которых коррелировала с идентифицируемыми характеристиками, до более сфокусированных цепей, которые способствуют отдаче. Хотя многие нейронные цепи преимущественно реагируют на лица (Kanwisher et al., 1997), чувства сочувствия (Decety and Jackson, 2006; Lamm et al., 2007) или благотворительные пожертвования (Moll et al., 2006; Hare et al. , 2010), не все эти нейронные реакции критически влияют на выбор (Harbaugh et al., 2007). Действительно, логистический регрессионный анализ объема данных, представляющих интерес, выявил NAcc как единственную область, реагирующую на идентифицируемую информацию, активность которой также предсказывала увеличение числа вариантов выбора для сирот, изображенных на фотографиях. Кроме того, анализ посредничества показал, что активность NAcc может статистически объяснить влияние фотографий на пожертвования. Вместе эти результаты подтверждают идею о том, что активность NAcc и связанное с ней положительное возбуждение могут опосредовать влияние идентифицируемой информации на благотворительность.Способность фотографий по сравнению с силуэтами привлекать позитивное возбуждение и активность NAcc и тем самым способствовать отдаче (даже если это не имеет отношения к поставленной задаче) может описывать конкретный механизм, лежащий в основе более общих случаев идентифицируемого эффекта жертвы, который может быть более уместно концептуализирован как «оцениваемый эффект жертвы».
Эти результаты также указывают на ряд многообещающих направлений будущих исследований. Более точные измерения динамических изменений аффекта могут прояснить причины других экономических и социальных решений, позволяя исследователям определить, когда аффект влияет на выбор, а когда нет.В текущем дизайне использовались ретроспективные рейтинги аффектов, чтобы избежать первичного выбора и свести к минимуму прерывания во время сканирования, связанные с выполнением задачи. Хотя эти шаги гарантируют, что субъекты предоставят наиболее точные и непредвзятые оценки, аффективные зонды в реальном времени могут потенциально улучшить измерение и лучше установить посредничество (Cooper and Knutson, 2008). Кроме того, многие факторы были описаны как способствующие опознаваемому эффекту жертвы, помимо яркой и важной информации. Аффективное влияние этих других форм идентифицируемой информации может быть разным.Например, в отличие от фотографий, мы не обнаружили значительного влияния имен на идентифицируемый эффект жертвы, что согласуется с их отсутствием аффективного воздействия. Однако другая контекстная информация, включая географическое положение, местную среду, текущие потребности и индивидуальные различия в донорах, может повлиять на аффект и, таким образом, изменить идентифицируемый эффект жертвы. Необходимы исследования, чтобы определить влияние каждого из этих факторов и определить, действуют ли они через одни и те же аффективные каналы.Хотя идентифицируемый эффект жертвы может быть результатом представления случайной информации, он также может быть результатом представления индивидуальной или групповой информации (Schelling, 1968). Настоящие результаты не могут решить, могут ли подобные аффективные механизмы также объяснять статистические варианты идентифицируемого эффекта жертвы, но будущие исследования могут разрешить этот важный вопрос.
Помимо выявления основных аффективных и нейронных механизмов, влияющих на отдачу, это направление исследований также имеет практическое значение.Лучшее понимание факторов, влияющих на благотворительные пожертвования, может облегчить разработку призывов, которые более эффективно продвигают филантропическое поведение. Благотворительные организации постоянно сталкиваются с насущным вопросом о том, следует ли и как изображать своих подопечных, и знание нейроповеденческих механизмов, которые способствуют благотворительности, могло бы улучшить их стратегии. С другой стороны, хотя люди могут по понятным причинам принимать решения о благотворительных пожертвованиях, основываясь на эмоциональном воздействии потенциальных бенефициаров, эти критерии могут быть менее надежными с утилитарной точки зрения государственной политики.Наконец, обобщение результатов благотворительных пожертвований на более широкие решения подразумевает новые направления будущих исследований, в которых основное внимание уделяется роли аффекта в социальном выборе (Lerner et al., 2004; Decety and Jackson, 2006; Hein and Singer, 2008; Zaki and Ochsner). , 2012). Сценарии пожертвований представляют собой уникальный, но вездесущий пример того, как люди выбирают баланс между интересами к себе и другими — даже теми, с кем они, возможно, никогда не встретятся или не узнают.
Сноски
Это исследование было поддержано грантом Стэнфордского центра исследований и образования по вопросам сострадания и альтруизма (CCARE), предоставленным Б.K., and A.G. была поддержана грантом 5T32MH020006-15 Национальных институтов здравоохранения. P.S. и Д.В. выражаем благодарность за поддержку грантов SES-1024808 и SES-1227729 Национального научного фонда. Мы благодарим Джеймса Андреони, Джамиля Заки и трех анонимных рецензентов за полезные комментарии к предыдущим черновикам этой рукописи.
Авторы заявляют об отсутствии конкурирующих финансовых интересов.
Ссылки
Андреони Дж. Нечистый альтруизм и пожертвования на общественные блага: теория теплого свечения.Экон Дж. 1990; 100: 464–477. DOI: 10.2307 / 2234133. [CrossRef] [Google Scholar]
Андреони Дж. Теплое свечение против холодного покалывания: влияние положительного и отрицательного кадрирования на сотрудничество в экспериментах. Q J Econ. 1995; 110: 1–21. DOI: 10.2307 / 2118508. [CrossRef] [Google Scholar]
Андреони Дж., Петри Р. Эксперименты с общественными благами без конфиденциальности: взгляд на сбор средств. J Publ Econ. 2004. 88: 1605–1623. DOI: 10.1016 / S0047-2727 (03) 00040-9. [CrossRef] [Google Scholar]
Бэтсон С.Д., Дункан Б.Д., Акерман П., Бакли Т., Берч К.Являются ли эмпатические эмоции источником альтруистической мотивации? J Pers Soc Psychol. 1981; 40: 290–302. DOI: 10.1037 / 0022-3514.40.2.290. [CrossRef] [Google Scholar]
Бэтсон К.Д., Бэтсон Дж. Г., Слингсби Дж. К., Харрелл К. Л., Пикна Х. М., Тодд Р. М.. Эмпатическая радость и гипотеза эмпатии-альтруизма. J Pers Soc Psychol. 1991; 61: 413–426. DOI: 10.1037 / 0022-3514.61.3.413. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
Босман Р., ван Винден Ф. Эмоциональный риск в эксперименте с использованием мощности. Экон Дж. 2002; 112: 147–169.DOI: 10.1111 / 1468-0297.0j677. [CrossRef] [Google Scholar]
Чанг С., Гловер Г.Х. Влияние коррекции физиологического шума на основе модели на антикорреляции и корреляции сети в режиме по умолчанию. Нейроизображение. 2009; 47: 1448–1459. DOI: 10.1016 / j.neuroimage.2009.05.012. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
Cohen MS. Параметрический анализ данных фМРТ с использованием методов линейных систем. Нейроизображение. 1997; 6: 93–103. DOI: 10.1006 / nimg.1997.0278. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
Cooper JC, Knutson B.Валентность и заметность способствуют активации прилежащего ядра. Нейроизображение. 2008. 39: 538–547. DOI: 10.1016 / j.neuroimage.2007.08.009. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
Cox RW. AFNI: программа для анализа и визуализации функциональных магнитно-резонансных нейровизуальных изображений. Comput Biomed Res. 1996. 29: 162–173. DOI: 10.1006 / cbmr.1996.0014. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
Decety J, Jackson PL. Социально-нейробиологический взгляд на сочувствие. Curr Dir Psychol Sci.2006; 15: 54–58. DOI: 10.1111 / j.0963-7214.2006.00406.x. [CrossRef] [Google Scholar]
Fetherstonhaugh D, Slovic P, Johnson SM, Friedrich J. Нечувствительность к ценности человеческой жизни: исследование психофизического оцепенения. J Risk Uncert. 1997. 14: 283–300. DOI: 10,1023 / А: 1007744326393. [CrossRef] [Google Scholar]
Гросеник Л., Клингенберг Б., Катович К., Кнутсон Б., Тейлор Дж. Интерпретируемый прогнозный анализ всего мозга с помощью GraphNet. Нейроизображение. 2013; 72: 304–321. DOI: 10.1016 / j.neuroimage.2012.12.062. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
Harbaugh W.T., Mayr U, Burghart DR. Нейронные реакции на налогообложение и добровольные пожертвования раскрывают мотивы благотворительных пожертвований. Наука. 2007; 316: 1622–1625. DOI: 10.1126 / science.1140738. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
Hare TA, Camerer CF, Knoepfle DT, Rangel A. Вычисления значений в вентральной медиальной префронтальной коре во время принятия решения о благотворительности включают информацию из регионов, вовлеченных в социальное познание. J Neurosci.2010. 30: 583–590. DOI: 10.1523 / JNEUROSCI.4089-09.2010. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
Hein G, Singer T. Я чувствую то же, что и вы, но не всегда: эмпатический мозг и его модуляция. Curr Opin Neurobiol. 2008. 18: 153–158. DOI: 10.1016 / j.conb.2008.07.012. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
Hein G, Silani G, Preuschoff K, Batson CD, Singer T. Нейронные реакции на страдания членов внутренней и внешней группы предсказывают индивидуальные различия в дорогостоящей помощи. Нейрон.2010; 68: 149–160. DOI: 10.1016 / j.neuron.2010.09.003. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
Hsee CK, Zhang J. Общая теория оцениваемости. Perspect Psychol Sci. 2010. 5: 343–355. DOI: 10.1177 / 17456
Поведенческие Нейронные Комбинированные
Состояние фотографии 50
Положительное возбуждение 2.79 ^** (0,98, 0,34) 2,87 ^** (0,98, 0,34)
Отрицательное возбуждение -1,64 (-0,67, 0,41) -1,70 (-0,69, 0,41)
NAcc 2,50 ^* (0,87, 0,35) 2,99 ^** (0,92, 0,31)
Insula -0,99 (-0,38, 0,38) -0,78 (-0,32, 0,40)
Миндалевидное тело -0.40 (-0,21, 0,52) -0,34 (-0,16, 0,49)
MPFC 1,31 (0,25, 0,19) 1,01 (0,19, 0,19)
Логическая вероятность -320,90 −360,25 −315,73
R ² 0,224 0,130 0,240
AIC 729,8 806,1 7 950
Положительное возбуждение 3.58 ^*** (1,83, 0,51) 3,55 ^*** (1,87, 0,53)
Отрицательное возбуждение -4,46 ^*** (-1,80, 0,41) −4,49 ^*** (−1,81, 0,40)
NAcc 0,24 (0,08, 0,33) 0,35 (0,14, 0,39)
Insula −0,50 (- 0,17, 0,33) -0,78 (-0,24, 0,31)
Миндалевидное тело 0.91 (0,27, 0,30) 0,73 (0,26, 0,35)
MPFC 0,93 (0,14, 0,15) 1,49 (0,24, 0,17)
Логическая вероятность −304,0 — 372,0 −303,2
R ² 0,259 0,097 0,264
AIC 684,5 827,3 689,4

374586. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
Джагер Т.Ф. Категориальный анализ данных: от ANOVA (преобразование или нет) к смешанным моделям Logit. J Mem Lang. 2008. 59: 434–446. DOI: 10.1016 / j.jml.2007.11.007. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
Jenni KE, Loewenstein G.Объяснение «Опознаваемого эффекта жертвы». J Risk Uncert. 1997. 14: 235–257. DOI: 10,1023 / А: 1007740225484. [CrossRef] [Google Scholar]
Канвишер Н., Макдермотт Дж., Чун М.М. Веретенообразная область лица: модуль в экстрастриальной коре головного мозга человека, специализирующийся на восприятии лица. J Neurosci. 1997; 17: 4302–4311. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar]
Knutson B, Greer SM. Аффект ожидания: нейронные корреляты и последствия выбора. Philos Trans R Soc Lond B Biol Sci. 2008; 363: 3771–3786.DOI: 10.1098 / rstb.2008.0155. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
Кнутсон Б., Тейлор Дж., Кауфман М., Петерсон Р., Гловер Г. Распределенное нейронное представление ожидаемого значения. J Neurosci. 2005; 25: 4806–4812. DOI: 10.1523 / JNEUROSCI.0642-05.2005. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
Knutson B, Rick S, Wimmer GE, Prelec D, Loewenstein G. Нейронные предикторы покупок. Нейрон. 2007. 53: 147–156. DOI: 10.1016 / j.neuron.2006.11.010. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
Knutson B, Wimmer GE, Rick S, Hollon NG, Prelec D, Loewenstein G.Нейронные антецеденты эффекта эндаумента. Нейрон. 2008. 58: 814–822. DOI: 10.1016 / j.neuron.2008.05.018. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
Когут Т., Ритов И. Эффект «идентифицированной жертвы»: идентифицированная группа или только один человек? J Behav Decis Mak. 2005a; 18: 157–167. DOI: 10.1002 / bdm.492. [CrossRef] [Google Scholar]
Когут Т., Ритов И. Эффект сингулярности идентифицированных жертв в отдельных и совместных оценках. Org Behav Hum Decis Mak. 2005b; 97: 106–116. DOI: 10.1016 / j.obhdp.2005.02.003. [CrossRef] [Google Scholar]
Когут Т., Ритов И. Наука дарения: экспериментальные подходы к изучению благотворительности. В: Оппенгеймер Д.М., Оливола С.Ю., редакторы. Наука благотворительности: экспериментальные подходы к изучению благотворительности. Нью-Йорк: Психология; 2013. С. 133–148. [Google Scholar]
Ламм К., Бэтсон С.Д., Десети Дж. Нейронный субстрат человеческого сочувствия: влияние взгляда на перспективу и когнитивной оценки. J Cogn Neurosci. 2007; 19: 42–58. DOI: 10.1162 / jocn.2007.19.1.42. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
Лернер Дж. С., Смолл Д. А., Лёвенштейн Г. Нити в сердце и кошелек: влияние эмоций на экономические решения. Psychol Sci. 2004. 15: 337–341. DOI: 10.1111 / j.0956-7976.2004.00679.x. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
Маккиннон Д.П., Локвуд К.М., Уильямс Дж. Пределы достоверности косвенного эффекта: распространение продукта и методы повторной выборки. Multivariate Behav Res. 2004; 39: 99. DOI: 10.1207 / s15327906mbr3901_4.[Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
Masten CL, Morelli SA, Eisenberger NI. ФМРТ-исследование сочувствия к «социальной боли» и последующего просоциального поведения. Нейроизображение. 2011; 55: 381–388. DOI: 10.1016 / j.neuroimage.2010.11.060. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
Молл Дж., Крюгер Ф., Зан Р., Пардини М., де Оливейра-Соуза Р., Графман Дж. Лобно-мезолимбические сети людей определяют решения о благотворительных пожертвованиях. Proc Natl Acad Sci U S. A. 2006; 103: 15623–15628.DOI: 10.1073 / pnas.0604475103. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
Проповедник К.Дж., Хейс А.Ф. Стратегии асимптотики и повторной выборки для оценки и сравнения косвенных эффектов в моделях с несколькими посредниками. Методы Behav Res. 2008; 40: 879–891. DOI: 10.3758 / BRM.40.3.879. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
Prelec D, Loewenstein G. Красное и черное: мысленный учет сбережений и долгов. Market Sci. 1998. 17: 4–28. DOI: 10.1287 / mksc.17.1.4. [CrossRef] [Google Scholar]
Розен Б. Р., Бакнер Р. Л., Дейл А. М..Функциональная МРТ, связанная с событием: прошлое, настоящее и будущее. Proc Natl Acad Sci U S. A. 1998; 95: 773–780. DOI: 10.1073 / pnas.95.3.773. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
Рубальтелли Э., Аньоли С. Эмоциональная стоимость благотворительных пожертвований. Cogn Emot. 2012; 26: 769–785. DOI: 10.1080 / 02699931.2011.613921. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
Schelling TC. Проблемы анализа государственных расходов. Вашингтон, округ Колумбия: Институт Брукингса; 1968. Жизнь, которую вы спасете, может быть вашей собственной.[Google Scholar]
Слович П. Если я посмотрю на массу, я никогда не буду действовать: психическое оцепенение и геноцид. Судья Децис Мак. 2007; 2: 79–95. [Google Scholar]
Small DA, Verrochi NM. Лицо потребности: выражение эмоций на лице в объявлениях о благотворительности. J Mar Res. 2009; 46: 777–787. DOI: 10.1509 / jmkr.46.6.777. [CrossRef] [Google Scholar]
Sobel ME. Асимптотические доверительные интервалы для косвенных эффектов в моделях структурных уравнений. Sociol Methodol. 1982; 13: 290–312. DOI: 10,2307 / 270723.[CrossRef] [Google Scholar]
Уотсон Д., Визе Д., Вайдья Дж., Теллеген А. Две общие системы активации аффекта: структурные данные, эволюционные соображения и психобиологические данные. J Pers Soc Psychol. 1999. 76: 820–838. DOI: 10.1037 / 0022-3514.76.5.820. [CrossRef] [Google Scholar]
Заки Дж., Охснер К. Нейробиология сочувствия: прогресс, ловушки и перспективы. Nat Neurosci. 2012; 15: 675–680. DOI: 10.1038 / № 3085. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
Как вы можете помочь? [Часть 3] — CCAHT на основе Grow Free TN
Часть третья в серии из трех частей, написанной терапевтом CCAHT Эми Кэнфилд.
В предыдущих сегментах этой серии из трех частей (запомните первую и вторую часть, если вы их пропустили) мы обсуждали, как торговцы людьми используют сложную тактику для управления жертвами с помощью силы, принуждения и мошенничества. Эта тактика часто приводит к сложным неблагоприятным психологическим последствиям для жертв, давая торговцу больше контроля и создавая сложные симптомы, с которыми жертвы могут справиться и справиться.
В этом сегменте мы обсудим, почему так важна поддержка и как другие могут поддержать жертв в их пути к исцелению от сексуальной эксплуатации.
Чем вы можете помочь?
Как уже говорилось, существует множество сложных последствий торговли людьми для жертв. Каждый из этих эффектов влияет на способность жертвы справляться, получать помощь и брать на себя обязательства измениться, и это влияние усугубляется, когда жертва испытывает множественные психологические эффекты от своей травмы. Итак, самое главное, совершенно необходимо, чтобы жертвы торговли людьми направлялись в соответствующие службы, которые специализируются на торговле людьми / защите интересов жертв, травмах, психическом здоровье и / или употреблении психоактивных веществ.Опыт торговли людьми сложен, и профессиональная поддержка и лечение жизненно важны для процесса выздоровления.
Услуги профессиональной поддержки:
Специализированные программы защиты интересов жертв, такие как Коалиция сообществ против торговли людьми, могут предлагать временное убежище, краткосрочное и долгосрочное ведение пациентов, а также терапевтические услуги, специально разработанные для удовлетворения потребностей жертв торговли людьми.
Индивидуальная терапия и групповая терапия могут удовлетворить уникальные потребности выживших.И, при необходимости, психиатрические услуги, лекарства и лечение от наркозависимости могут решить сложные проблемы психического здоровья и зависимости.
Профессиональные специализированные службы могут помочь в следующих случаях:
Надлежащим образом и последовательно решайте проблемы психического здоровья и расстройства, связанные с употреблением психоактивных веществ, чтобы уменьшить и контролировать симптомы.
Повышение осведомленности и личного контроля над своими чувствами, мыслями и эмоциями, а также над поведением и выбором.
Устранение и уменьшение личного стыда и вины путем предоставления поддержки и подтверждения без осуждения.
Обеспечить образование, связанное с характером торговли людьми и тактиками, используемыми для манипулирования и эксплуатации других.
Оцените риск суицида и примите соответствующие меры.
Обеспечьте возможности для образования, осведомленности и доступа к ресурсам и поддержке, которые обеспечивают альтернативный образ жизни.
Помогите восстановить связь и восстановить чувство идентичности и доверие к собственным мыслям, убеждениям и эмоциям.
Предоставлять специализированные услуги, индивидуально адаптированные к потребностям каждой жертвы.
Поддержка заботливых непрофессионалов:
Узнайте и узнайте о сложных психологических последствиях торговли людьми для жертв
Оказание помощи и поддержки жертвам в доступе к соответствующим профессиональным услугам и лечению
Поддержка без суждения
Узнавайте об имеющихся ресурсах и услугах
Помогите жертвам получить социальную поддержку и получить доступ к соответствующим ресурсам сообщества
Будьте терпеливы и понимайте, поскольку процесс изменений может занять время и может выглядеть совершенно по-разному для каждого человека
В заключение, опыт торговли людьми и сексуальной эксплуатации может вызвать множество негативных психологических эффектов.Многие из этих эффектов потребуют определенного уровня профессионального вмешательства в дополнение к поддержке без суждений. Чем больше вы знаете о том, как травма влияет на переживших торговлю людьми, тем лучше вы можете быть подготовлены к пониманию проблем, с которыми они сталкиваются при выходе из жизни и в восстановлении жизни, свободной от манипуляций, эксплуатации и жестокого обращения. Навигация, управление и исцеление от долговременных последствий травмы могут занять время, но при заботливой профессиональной и непрофессиональной поддержке исцеление возможно.
Только сейчас прыгаете в серию? Посмотрите первую и вторую части в блоге CCAHT.
Почему мы обвиняем жертву? | ЗВЕЗД
Почему мы становимся жертвами порицания Элли Роу
Обвинение жертвы часто связано с ложными убеждениями или мыслями, которые пытаются переложить вину с виновного в преступлении на жертву (Suarez & Gadalla, 2010). Примером обвинения жертвы может быть предположение, что жертва виновата в том, что была пьяна, что она «просила об этом» из-за того, что была одета в неподходящую одежду, что они подвергали себя риску, идя ночью домой одни.Единственное, кто виноват в изнасиловании, — это преступник, и любая попытка возложить вину на жертву в любом виде, форме или форме называется обвинением жертвы.
Обвинение жертвы может иметь пагубные последствия для жертв сексуального насилия. Многие жертвы обнаруживают, что они не хотят рассказывать о своем опыте из-за страха, что их обвинят или им не поверят. Это способствует низкому уровню отчетности, составляющему около 15% (Министерство юстиции, Министерство внутренних дел и Управление национальной статистики, 2013 г.). В дополнение к этому, многие из зарегистрированных изнасилований являются изнасилованиями со стороны посторонних лиц, однако, по статистике, примерно в 90% случаев жертва знает своего преступника (Home Office, 2003).Существует также термин «вторичная виктимизация», при котором жертва может неоднократно сталкиваться с виктимизацией со стороны разных людей (Ullman, 2010). Очень важно, чтобы мы стремились уменьшить количество обвинений жертв, поскольку исследования показывают, что это может отрицательно сказаться как на физическом, так и на психическом здоровье жертвы изнасилования (Campbell & Raja, 1999)
Интересно, почему жертва обвиняется. Уолстер (1966) предположил, что причина, по которой мы обвиняем жертву, состоит в том, чтобы попытаться обезопасить себя, и что обвинение жертвы — это метод самозащиты, используемый многими.Теория обвинения жертв заключается в том, что мы, люди, не любим думать, что с нами могут случиться такие травмирующие и неконтролируемые события. Когда мы обвиняем жертву, мы пытаемся найти причину или вину за происходящее событие, что затем делает событие в некоторой степени управляемым или предотвращаемым и, следовательно, позволяет нам защитить себя от него. Это говорит о том, что если мы подумаем о причине , по которой изнасилование пережил кто-то другой, мы могли бы просто не сделать то единственное, что вызвало это, и мы будем в безопасности.Эта теория хорошо объясняет обвинение жертвы, потому что изнасилование считается событием с серьезными последствиями, и гораздо труднее принять тот факт, что события с серьезными последствиями (например, изнасилование) могут случиться с кем угодно, чем события с незначительными последствиями (Walster, 1967).
Есть несколько интересных результатов исследования, показывающих некоторые различия в обвинении жертв. Некоторые люди более склонны обвинять жертву, более вероятно, что виноваты некоторые типы жертв, а также некоторые гендерные и расовые различия.Результаты Grubb and Turner (2012) показывают, что мужчины с большей вероятностью возьмут вину на жертву, чем женщины. Белые люди склонны меньше винить белых, чем черных (Varelas & Foley, 1998). Те, кто высоко оценивает гомофобию, с большей вероятностью возложат вину на гомосексуального человека, чем на обычного человека ( White & Yamawaki, 2009). Жертвы изнасилования знакомыми с большей вероятностью столкнутся с обвинениями, чем жертвы изнасилования незнакомцем (Smith, Keating, Hester & Mitchell, 1976).Кроме того, женщины, которые нарушают традиционные гендерные роли (например, не являются сексуально консервативными), с большей вероятностью будут обвинены, чем женщины, которые не нарушают гендерный стереотип (Jensen & Gutek, 1982). Известно, что жертвы обвиняют в том, что женщины, находящиеся в состоянии алкогольного опьянения, чаще сталкиваются с обвинениями, чем те, кто не был в состоянии алкогольного опьянения (Grubb & Turner, 2012). Обвинение жертв также зависит от культуры. ( Ward, 1995). Например, южноафриканцы с большей вероятностью обвинят жертв, чем австралийцы, японцы — больше, чем американцы, а белые американцы — больше, чем латиноамериканцы. ( Небеса, Коннорс и Преториус, 1998; Ямаваки и Чанц, 2005; Шнайдер, Мори, Ламберт и Вонг, 2009). Кроме того, те, кто имеет более высокий уровень образования, менее склонны к обвинению жертв (как показывают исследования, они, как правило, более либеральны) (Idisis, Ben-David & Ben-Nachum, 2007).
Исследования также показывают, что мужчины и женщины, как правило, иногда по-разному обвиняют жертву. Дэвис и Роджерс (2006) обнаружили, что мужчин часто обвиняют в поведенческих элементах, таких как недостаточная сопротивляемость или недостаточная сила, тогда как обвинение женщин-жертв, как правило, сосредоточено на таких характеристиках, как небрежность или чрезмерное доверие.
Насколько актуальна ситуация для человека, также может повлиять на то, насколько человек вовлечен в обвинение жертвы. Исследования показывают, что чем более актуальна или похожа ситуация (в которой находилась жертва) для кого-то, тем меньше вероятность того, что она виновата в этом (Gray, Palileo & Johnson, 1993). Причина в том, что если человек считает, что он легко мог оказаться в такой ситуации, он с меньшей вероятностью будет винить жертву (которая могла быть самим собой).
Насколько исследования и психология могут предсказать и теоретически обосновать, почему мы жертвы обвиняют и кого с большей или меньшей вероятностью винят или обвиняют, факты остаются неизменными; любой может быть изнасилован в любой момент жизни и при любых обстоятельствах, и он никогда не виноват.Единственный, кто когда-либо виноват, — это преступник.
Ключевой способ уменьшить количество обвинений жертв — это узнать факты, связанные с мифами об изнасиловании, поскольку вера в мифы об изнасиловании является предвестником обвинения жертвы (Suarez & Gadalla, 2010). Также неплохо задавать себе вопросы, когда возникают такие мысли.
Элли Роу, студентка магистратуры судебной психологии Борнмутского университета и волонтер STARS Dorset
Все изображения Джейн Джексон для фотовыставки «Asking For It», которая оспаривает обвинение жертвы.Более подробная информация здесь: https://www.jaynejacksonphotography.co.uk/asking-for-it
Список литературы
Кэмпбелл Р. и Раджа С. (1999). Вторичная виктимизация жертв изнасилования: мнения специалистов в области психического здоровья, которые лечат жертв насилия. Насилие и жертвы , 14 (3), 261-275.
Дэвис, М., и Роджерс, П. (2006). Восприятие мужчин-жертв в изображенном сексуальном насилии: обзор литературы.Агрессия и агрессивное поведение, 11, 357-367.
Грей, Н. Б., Палилео, Г. Дж., И Джонсон, Г. Д. (1993). Объяснение вины жертвы изнасилования: проверка теории атрибуции. Социологический спектр , 13 (4), 377-392.
Грабб, А., и Тернер, Э. (2012). Приписывание вины в случаях изнасилования: обзор влияния принятия мифа об изнасиловании, соответствия гендерной роли и употребления психоактивных веществ на обвинение жертвы. Агрессия и агрессивное поведение , 17 (5), 443-452.
Heaven, P.C.L., Коннорс, Дж., И Преториус, А. (1998). Характеристики жертв и обвинения в изнасиловании в Австралии и Южной Африке. Журнал социальной психологии, 138, 131-133.
Домашний офис (2003 г.). Закон о сексуальных преступлениях. Лондон: Crown Copyright
Идисис, Ю., Бен-Давид, С., и Бен-Нахум, Э. (2007). Приписывание вины жертвам изнасилования терапевтами и не терапевтами. Поведенческие науки и право, 25, 103-120.
Дженсен, И.W., & Gutek, B.A. (1982). Атрибуция и распределение ответственности за сексуальные домогательства. Журнал социальных проблем , 38 (4), 121-136.
Министерство юстиции, Министерство внутренних дел и Управление национальной статистики (2013 г.). Обзор сексуальных преступлений в Англии и Уэльсе. Министерство юстиции, Министерство внутренних дел и Управление национальной статистики. Получено 3 апреля 2018 г. с веб-сайта http://webarchive.nationalarchives.gov.uk/20160105160709/https://www.gov.uk/government/uploads/system/uploads/attachment_data/file/214970/sexual-offending- обзор-янв-2013.pdf
Шнайдер, Л.Дж., Мори, Л.Т., Ламберт, П.Л., и Вонг, А.О. (2009). Роль пола и этнической принадлежности в восприятии изнасилования и его последствий. Половые роли, 60, 410-421.
Смит Р. Э., Китинг Дж. П., Хестер Р. К. и Митчелл Х. (1976). Роль и соображения справедливости при возложении ответственности на жертву изнасилования. Журнал исследований личности, 10, 346-357.
Суарес, Э. и Гадалла, Т. (2010). Хватит обвинять жертву: метаанализ мифов об изнасиловании. Journal of Interpersonal Violence , 25 (11), pp.2010-2035.
Ульман, С. Э. (2010). Говоря о сексуальном насилии: реакция общества на выживших . Американская психологическая ассоциация
Варелас Н. и Фоли Л. А. (1998). Восприятие чернокожими и белыми межрасового и внутрирасового изнасилования на свидании. Журнал социальной психологии, 138, 392–400.
Уолстер Э. (1966). Возложение ответственности за несчастный случай. Журнал личности и социальной психологии , 3 (1), 73.
Уолстер Э. (1967). Важные события «второго угадания». Human Relations , 20 (3), 239-249.
Ward, C.A. (1995). Отношение к изнасилованию: феминистские и социально-психологические перспективы. Лондон: Sage Publications.
Уайт, С., & Ямаваки, Н. (2009). Сдерживающее влияние гомофобии и гендерной традиции на восприятие мужчин-жертв изнасилования. Журнал прикладной социальной психологии, 39, 1116–1136.
Ямаваки, Н., и Чанц, Б.Т. (2005). Различия в восприятии изнасилования японскими и американскими студентами колледжей: опосредующее влияние гендерной традиции. Секс Роли, 52, 379-392
Опубликовано: 31 ^st Январь 2020
Обновлено: 2 ^nd Февраль, 2020
Психология обвинения жертвы
В августе комик и бывший писатель Inside Amy Schumer Курт Мецгер возобновил общенациональный разговор об обвинении жертвы, когда он опубликовал в социальных сетях серию критических высказываний о том, как женщины сообщают о том, что они стали жертвами преступление и последствия этих сообщений для обвиняемых.После того, как театр Upright Citizens Brigade в Нью-Йорке запретил артисту после того, как несколько женщин обвинили его в сексуальном насилии и надругательстве, Мецгер отправился в Facebook.
«Я знаю, потому что это сказали женщины, и это все, что мне нужно! Неважно, кто они. Они женщины! ВСЕ женщины надежны, как моя Библия! Книга, которая, как и женщина, не умеет лгать! » Мецгер написал в ныне удаленном посте в Facebook. Он продолжал, по-видимому, критиковать женщин за то, что они не обращаются в полицию, добавив: «Если мы попросим их хотя бы просто опубликовать расплывчатый отчет о том, что произошло, прежде чем просить нас поверить, что они хотели бы повторно изнасиловать свое изнасилование!»
Бывшая босс Мецгер и откровенная феминистка Эми Шумер неизбежно оказалась втянутой в последовавшую бурю комментариев и дискуссий.Шумер публично осудил комментарии Мецгера, написав в Твиттере: «Я так опечален и разочарован Куртом Мецгером. Он мой друг и великий писатель, и я не мог бы быть более противником его недавних действий ».
Обвинение жертвы принимает разные формы и часто бывает более тонким и бессознательным, чем тирада Мецгера. Это может относиться к случаям изнасилования и сексуального посягательства, но также и к более приземленным преступлениям, например, к человеку, которого ограбили, а затем упрекнули за его решение носить бумажник в заднем кармане.Каждый раз, когда кто-то не задается вопросом, что жертва могла бы сделать иначе, чтобы предотвратить преступление, он или она в какой-то степени участвует в культуре обвинения жертвы.
Хотя обвинение жертв не является полностью универсальным (опыт, жизненный опыт и культура некоторых людей значительно снижают вероятность обвинения жертв), в некотором смысле это естественная психологическая реакция на преступление. Не каждый, кто обвиняет жертву, прямо обвиняет кого-то в неспособности предотвратить то, что с ними произошло.Фактически, в более сдержанных формах люди могут не всегда осознавать, что они это делают. Что-то столь же простое, как услышать о преступлении и подумать, что вы были бы более осторожны, оказавшись на месте жертвы, — это мягкая форма обвинения жертвы.
«Я думаю, что самым большим фактором, который способствует обвинению жертв, является так называемая гипотеза справедливого мира», — говорит Шерри Хэмби, профессор психологии Южного университета и редактор-основатель журнала APA Psychology of Violence .«Это идея, что люди заслуживают того, что с ними происходит. Просто существует действительно сильная потребность верить, что все мы заслуживаем своих результатов и последствий ».
Хэмби объясняет, что это желание видеть мир справедливым и справедливым может быть еще сильнее среди американцев, выросших в культуре, которая продвигает американскую мечту и идею о том, что мы все контролируем свою судьбу.
«В других культурах, где иногда из-за войны или бедности, а может быть, иногда даже просто из-за сильной нити фатализма в культуре, гораздо лучше осознается, что иногда плохие вещи случаются с хорошими людьми», — говорит она.«Но, как правило, американцам трудно понять, что с хорошими людьми случаются плохие вещи».
Привлечение жертв к ответственности за их несчастья — это частично способ избежать признания того, что с вами может случиться нечто столь же немыслимое, даже если вы все сделаете «правильно».
«По моему опыту, люди обвиняют жертв, чтобы они могли продолжать чувствовать себя в безопасности».
Хотя обвинение жертвы часто напоминает такие преступления, как сексуальное насилие и насилие в семье, это происходит повсеместно, — объясняет Барбара Гилин, профессор социальной работы в Университете Уайденера.Убийства, кражи со взломом, похищения — каким бы ни было преступление, многие люди склонны по умолчанию использовать мысли и поведение, обвиняющие жертву, в качестве защитного механизма перед лицом плохих новостей. Гилин отмечает, что, хотя люди склонны принимать стихийные бедствия как неизбежные, многие считают, что у них есть немного больше контроля над тем, станут ли они жертвами преступлений, что они могут принять меры, которые их защитят. Поэтому некоторым людям труднее признать, что жертвы этих преступлений не участвовали в своей виктимизации (и несут за это некоторую ответственность).
«По моему опыту, поработав с большим количеством жертв и окружающих их людей, люди винят жертв, чтобы они могли продолжать чувствовать себя в безопасности», — объясняет Гилин. «Я думаю, это помогает им чувствовать, что с ними никогда не случится ничего плохого. Они могут продолжать чувствовать себя в безопасности. Несомненно, была какая-то причина, по которой ребенок соседа подвергся нападению, и этого никогда не случится с их ребенком , потому что этот другой родитель, должно быть, делал что-то не так ».
Хэмби добавляет, что даже самые благонамеренные люди иногда способствуют обвинению жертв, например, терапевты, работающие в программах профилактики, где женщинам дают рекомендации о том, как быть осторожными и не стать жертвой преступления.
«Совершенно безопаснее всего было бы никогда не выходить из дома, потому что в этом случае вероятность стать жертвой значительно снижается», — говорит она. «Я не думаю, что люди хорошо постарались, продумывая это и пытаясь сказать, каковы пределы ответственности людей за избежание преступлений».
Лаура Ниеми, доцент кафедры психологии Гарвардского университета, и Лиана Янг, профессор психологии Бостонского колледжа, проводят исследование, которое, как они надеются, направлено на устранение феномена обвинения жертв напрямую.Этим летом они опубликовали свои выводы в бюллетене Personality and Social Psychology Bulletin .
Их исследование, в котором приняли участие 994 участника и четыре отдельных исследования, привело к нескольким важным выводам. Во-первых, они отметили, что моральные ценности играют большую роль в определении вероятности того, что кто-то будет обвинять жертву в поведении, например, оценивая жертву как «зараженную», а не «раненую», и, таким образом, стигматизируя этого человека за то, что он был жертва преступления.Ниеми и Янг определили два основных набора моральных ценностей: обязательные ценности и индивидуализирующие ценности. В то время как у всех есть сочетание этих двух ценностей, люди, которые демонстрируют более сильные связывающие ценности, склонны защищать группу или интересы команды в целом, тогда как люди, которые демонстрируют более сильные индивидуализирующие ценности, больше ориентированы на справедливость и предотвращение вреда отдельному человеку.
Ниеми объясняет, что более высокая поддержка обязательных ценностей надежно предсказывала стигматизирующее отношение к жертвам — в контексте как сексуальных, так и несексуальных преступлений.Люди, которые выступали за обязательные ценности, с большей вероятностью считали жертву заслуживающей порицания, в то время как люди, которые предпочитали индивидуализированные ценности, с большей вероятностью относились к жертвам с сочувствием.
В другом исследовании Ниеми и Янг представили участникам виньетки, описывающие гипотетические преступления, такие как: «Дэн подошел к Лизе на вечеринке. Дэн дал Лизе выпить с добавлением рогипнола. Позже той ночью Дэн напал на Лизу. Затем участников спросили, что можно было изменить в событиях, чтобы добиться другого результата.
Неудивительно, что участники, продемонстрировавшие более сильные связывающие ценности, с большей вероятностью возложили ответственность за преступление на жертву или предложили действия, которые жертва могла предпринять, чтобы изменить результат. Люди, которые демонстрировали более сильные индивидуализирующие ценности, как правило, поступали наоборот. Но когда исследователи изменили язык виньеток, они обнаружили кое-что интересное.
Ниеми и Янг манипулировали структурой предложения в виньетках, изменяя, кто был субъектом большинства приговоров, жертвой или преступником.Некоторым группам были даны виньетки с жертвой в позиции субъекта (например, «Дэн подошел к Лизе»), а другим были даны виньетки с преступником в позиции субъекта (например, «Дэн подошел к Лизе»).
Если освещение сосредоточено на опыте и истории жертвы — даже в сочувственной форме — исследование Ниеми и Янга предполагает, что это может увеличить вероятность обвинения жертвы.
Когда преступник был объектом приговора, «оценки участников в отношении вины и ответственности потерпевших значительно снизились», — говорит Ниеми.«И когда мы прямо спросили их, как этот результат мог быть другим, мы просто дали им пустое текстовое поле, и они могли заполнить все, что хотели, свои фактические ссылки на действия жертвы — такие вещи, как:« О, она могла бы позвонить. такси »- они уменьшились. Таким образом, им на самом деле было труднее придумывать то, что жертвы могли бы сделать, и они меньше обращали внимание на поведение жертвы в целом. Это говорит о том, что то, как мы представляем эти случаи в тексте, может изменить то, как люди думают о жертвах.
Хотя Гилин отмечает, что люди с большей вероятностью будут сочувствовать жертвам, которых они хорошо знают, чтение о преступлениях, о которых сообщается в СМИ, иногда может усилить тенденцию обвинять жертву. Жертвы, о которых люди читают в СМИ, обычно им незнакомы, и эти истории могут вызвать когнитивный диссонанс между укоренившейся верой в справедливый мир и явным свидетельством того, что жизнь не всегда справедлива. Более того, если освещение будет сосредоточено на опыте и истории жертвы — даже в сочувственной форме — исследование Ниеми и Янга предполагает, что это может повысить вероятность обвинения жертвы.Однако истории, посвященные преступнику, вряд ли вызовут такую реакцию.
«Это интересное открытие, потому что оно предполагает, что мы хотим проявить сочувствие и сосредоточиться на жертвах и выразить свое сочувствие, но, возможно, это действительно может заставить нас так сильно сосредоточиться на жертвах и на том, что они могли сделать, что мы на самом деле пренебрегаем. сосредоточить внимание на действиях преступников [и на том, что они] потенциально могли бы сделать иначе », — говорит Ниеми.
По своей сути обвинение жертвы могло быть результатом комбинации неспособности сочувствовать жертвам и реакции страха, вызванной человеческим стремлением к самосохранению.В частности, некоторым людям трудно контролировать эту реакцию страха. Переучить этот инстинкт можно — просто это непросто. Хэмби и Гилин подчеркивают важность тренировки сочувствия и открытости видеть (или, по крайней мере, пытаться видеть) мир с другой точки зрения, кроме своей собственной, что помогает людям не попасть в ловушку размышлений о том, что жертва могла бы сделать иначе. избежать преступления.
«Просто потому, что, оглядываясь назад, вы можете вернуться и сказать:« Ну, вы знаете, этот человек явно был тем человеком, которого вам следовало избегать », — это не то же самое, что сказать, что любой разумный человек должен был в то время это можно было предвидеть », — говорит Хэмби.
Ниеми предполагает, что для того, чтобы разобраться в корне проблемы, необходимо переосмыслить то, как мы думаем как о преступниках, так и о жертвах, особенно в случаях изнасилования.
«Одна вещь, которая может вызвать проблемы, — это мифологизация изнасилования и того, как это делается так, чтобы ни один нормальный человек не мог восприниматься как насильник», — объясняет она. «Когда это происходит, это настолько ужасно, что люди не могут представить себе, что их собственный брат или человек, которого они знают, мог быть насильником».
Ниеми объясняет, что может быть трудно, особенно для близких преступников, смириться с тем фактом, что кто-то, кого они так хорошо знают и считают таким хорошим человеком, может совершить преступление, которое они считают чудовищным.В некоторых случаях это может привести к чрезмерному сочувствию преступникам и сосредоточению внимания на других их достижениях или качествах, как, например, при освещении дела об изнасиловании в Стэнфорде, в котором Брок Тернер иногда описывался как звездный пловец, а не как обвиняемый насильник.
No related posts.
0
Психолог
Leave a Reply Отменить ответ
Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *
Комментарий *
Имя *
Email *
Сайт

Search for:
Рубрики
Воспитан
Воспитание
Детей
Дети
Для детей
Каприз
Капризы
Мама
Мамам
Папа
Папам
Психолог
Психология
Разное
Родитель

Россия 2013-2019 г. ".docье школьного учителя математики"
Авторские права защищены.

	Регион	x	y	z	Пик Z	Воксели
Фотография против силуэта	R зрительная кора	16	−83	−6	6.04	1621
	L зрительная кора	−13	−83	−9	5,74	1159
	L миндалина	−13 900 −150		−9	5,22	245
	R верхняя височная извилина	59	−28	8	−3,68	71		MPC 2	44	−3	3.72	38
	L задняя поясная извилина	−4	−46	20	3,86	32
	Правая нижняя теменная долька	48	−46 51	−3,43	26
	L передний островок	−25	15	−9	3,90	24	−2	−16	8	3.61	24
		Передняя изоляция R	30	21	−9	3,61	23 2	23 anterior	−4	39	12	3,58	22
	R миндалина мозжечка	1	−48	−38	3.65	20
	R медиальная лобная извилина	7	47	35	3,83	18
	R медиальная лобная извилина	7	4	3,55	18
	Правая верхняя височная извилина	54	−28	14	−3,35	17
	Правая нижняя лобная извилина	45	36	−3.33	16
	L прецентральная извилина	−54	−2	14	−3,73	14
	L нижняя теменная доля	−60	−60	29	−3,30	12
	R NAcc	4	12	−3	4,17 0	9001 9001	L средняя затылочная извилина	−30	−74	14	4.43	216
Передняя извилина R	30	−11	67	3,78	27
R кульминация мозжечка	−1	63	3	3,4
R средняя затылочная извилина	28	−74	14	3,99	24
R верхняя височная извилина	62	−34	14	3.98	24
R preuneus	25	−46	55	3,81	23
L язычная извилина	−10	−89	0	3,81
	L вогнутый мозжечок	−10	−63	−12	3,79	22
	R веретенообразная извилина	33	−37	−12	14
	R веретенообразная извилина	30	−51	−9	3,79	14
	R предклинье	7	−54	3,65	13
	L поясная извилина	−13	−37	40	3,71	12
	L язычная извилина	−13	−74	3.63	11
Фото X количество	Язычная извилина	−16	−92	−3	−3,50	17

Давать или не давать	L средняя затылочная извилина	−25	−92	6	4.43	299
	R парагиппокампальная извилина	24	−31	−3	3,80	66
	R таламус	16	−16	3	3
	R MPFC	13	41	0	4,06	51
	R веретенообразная извилина	33	−63	−6	3,79	500
	−10	−48	8	3.53	41
	R NAcc	10	10	−6	4,03	28 50	28 50
−16	14	3,90	28
	R постцентральная извилина	39	−25	43	3,40	23
	R верхняя передняя извилина	16	−27	43	3.39	20
	R средняя височная извилина	−45	57	11	3,43	19
	L NAcc	−7 900	−9	4,11	18
	L зубчатая часть мозжечка	−13	−60	−26	3.58	15
	R кульминация мозжечка	30	−51	−23	3,18	15
	R uncus	23	−2	−2	3,87	15
	Язычная извилина	4	−66	3	3,60	15
	Правая фронтальная извилина	7	1	7	1	3.56	15
	R верхняя височная извилина	62	−34	14	4,43	14
	R предклинье	19	−72	26 3,25	14
	R передняя поясная извилина	4	13	29	3,33	12
	L парагиппокампальная извилина	−28	−34	−28	−34	3.72	11