Наказание ремнем мальчиков: Надо ли детей наказывать за провинности ремнем — Российская газета
Надо ли детей наказывать за провинности ремнем — Российская газета
Надо ли детей наказывать за провинности ремнем?
МВД Беларуси инициирует принятие закона о предупреждении насилия в семье, в том числе физического наказания детей. Прежде всего, предполагается резко усилить профилактическую работу в сфере семейных отношений. А что думают насчет воспитательной роли отцовского ремня россияне, не пора ли его выбросить?
Ирина Дейнек, жительница Калининграда, учитель русского языка и литературы, мама двоих детей:
— Я резкий противник телесных наказаний в семье. Ремень унижает детей, отражается на их поведении, поступках. По детям сразу видно, бьют ли их, кричат ли на них. Более того, негативные воспоминания о таких наказаниях не стираются по прошествии многих лет. Единственным исключением я бы назвала ситуацию, когда ребенок своим поведением угрожает собственной жизни и здоровью. Когда он, к примеру, регулярно выбегает на проезжую часть, игнорируя все возможные устные аргументы.
Но и здесь ремень можно применять только в крайнем случае — и только один раз, обязательно по ногам, а не по мягкому месту. Просто чтобы у ребенка в голове закрепилось, что за запретным действием следует наказание. А вообще, лучший способ воздействия на ребенка — это регулярное выполнение своих обещаний. Если пообещал что-то хорошее — выполни. Но если пообещал за какой-то проступок лишить, к примеру, какого-то развлечения — тоже сдержи слово, как бы жалко тебе ребенка не было.
Игорь Рубцов, многодетный отец из Ижевска:
— Наказание не должно быть физическим. На современных детей, например, очень хорошо влияет отстранение от Интернета, планшетов, телефонов и других гаджетов, потому что сейчас они — неотделимая часть жизни каждого человека.
Александр Пушкарев, председатель совета Костромской благотворительной организации «Воскресение», многодетный отец:
— Бить детей нельзя, это понятно. Всем нужно пытаться сдерживаться. Конечно, иногда бывают такие отношения или ситуации в семье, когда родители выходят из себя и могут шлепнуть ребенка.
Исправлять эту ситуацию, на мой взгляд, можно только воспитанием и просвещением. Если резко ввести наказания — вся деревня может оказаться в тюрьме. И кому от этого будет лучше?
Светлана Калмыкова, педагог-психолог Городского психолого-педагогического центра, Барнаул:
— Телесное наказание ребенка недопустимо. Агрессия — не метод воспитания, это лишь показатель бессилия родителей, которые не могут найти адекватный выход из конфликтной ситуации. Конечно, взрослым порой проще шлепнуть ребенка, чем попытаться выстроить конструктивный диалог с ним. Но надо понимать, что рукоприкладство, крик только отдаляют нас от собственных детей.
Хотите знать больше о Союзном государстве? Подписывайтесь на наши новости в социальных сетях.
Ремень для особых случаев – Газета Коммерсантъ № 73 (6553) от 24.04.2019
Национальный Институт защиты детства (создан некоммерческим Национальным фондом защиты детей от жестокого обращения) опубликовал аналитический отчет об отношении россиян к использованию насильственных методов воспитания детей.
Исследование, основанное на опросе 1600 россиян, показало, что около 25% родителей прибегали к ремню. 67% опрошенных считают недопустимыми «серьезные физические наказания». Впрочем, табу не распространяется на такие проступки, как воровство, хулиганство, курение и употребление алкоголя и наркотиков: в этих случаях физически наказывать детей готовы две трети опрошенных. Исследователи отметили, что в финансово благополучных семьях детей бьют реже, чем в бедных.
Социологическая группа «Циркон» в рамках просветительского проекта «Дом под зонтом» Национального института защиты детства опросила 1600 взрослых по всей России, чтобы выяснить, считают ли родители допустимым физическое наказание детей. Исследование было выполнено при поддержке фонда президентских грантов на развитие гражданского общества. Итоги опроса в понедельник представил в Москве председатель правления Национального фонда защиты детей от жестокого обращения Александр Спивак. По его словам, две трети россиян считают допустимыми физические наказания детей, но заставить респондентов в этом признаться крайне сложно.
«Характер наказания, которое должно последовать за проступком, должен зависеть от степени серьезности проступка»,— считают опрошенные родители.
25% опрошенных сообщили, что как минимум один раз пользовались ремнем для физического наказания за серьезные, с их точки зрения, проступки: курение, употребление алкоголя или наркотиков, хулиганство в общественных местах и мелкое воровство. При этом допустимым для таких случаев физическое наказание считают до двух третей родителей, отмечают исследователи. В то же самое время 67% опрошенных — те же две трети — считают «серьезные физические наказания» (такие как порка ремнем) недопустимыми, и лишь 26% — допустимыми в редких случаях. Число тех участников, которые считают порку безоговорочно допустимым средством воспитания, не превышает 4%.
Противоречия в цифрах социологи объясняют неискренностью респондентов, а также тем, что подзатыльники и шлепки многими воспринимаются как более мягкая и допустимая форма наказания — ее практикуют больше половины опрошенных.
При этом также около половины родителей считают, что нельзя кричать на детей и применять другое эмоциональное воздействие (допустимым крик считают 14%, допустимым в редких случаях — 36%). Запреты и ограничения выглядят наиболее предпочтительной мерой: о недопустимости ограничения пользования гаджетами заявили лишь 12% опрошенных, против других запретов выступили 20%.
Господин Спивак отметил, что уровень образования родителей существенно не меняет их отношения к насильственным методам воспитания, однако в финансово благополучных семьях детей бьют реже. Кроме того, исследователи пришли к выводу, что «мужчины в целом несколько чаще, чем женщины, проявляют установки на допустимость физических наказаний и их применение, что отражает некоторые сложившиеся гендерные стереотипы поведения». Среди жителей сельских населенных пунктов процент допускающих насилие выше, чем в городах.
Среди причин использования физических наказаний эксперт Национального фонда защиты детей от жестокого обращения Марина Мартынова называет «воспроизводство традиционных сценариев воспитания», а также внутреннее напряжение родителя из-за того, что он плохо справляется со своей социальной ролью.
Около половины опрошенных считают, что отношение к физическим наказаниям детей в России может измениться, но 37% настроены скептически и в изменения не верят. Самыми действенными способами изменения сценариев воспитания респонденты назвали создание «специальных передач по телевидению и радио и бесплатные лекции для родителей в детских садах и школах». При этом на самих опрошенных больше всего действуют «личные истории» пережитого насилия.
Дмитрий Кальченко
Эксперт Национального фонда защиты детей от жесткого обращения психолог Марина Мартынова прокомментировала корреспонденту “Ъ” Дмитрию Кальченко результаты опроса россиян о применении физических наказаний детей.
Читать далее
«Без розги не вырастишь человека?» или Как правильно наказывать ребенка
14272
Екатерина НОВИЦКАЯ, ведущая рубрики «Мама в декрете». Фото Pixabay.
Нужно ли наказывать ребенка за провинности? Как бобруйские мамы относятся к наказаниям? Чего категорически не стоит делать, наказывая ребенка, и почему подростки не боятся наказаний? Об этом – беседа с детским психологом Светланой Глагола и мамами.
Простить нельзя наказать?
Время стремительно бежит, вот уже малышу исполнился годик, и он начинает «показывать характер». В моем случае, например, глядя мне в глаза, он выливает воду из поильника на стол или на себя, а при попытке забрать – изо всех сил сопротивляется и возмущенно кричит. Потом трясет пальцем: «ни-ни»! И снова льет. Вот и задумалась я о наказаниях и воспитании. Как любая мама, с ужасом представляю обе крайности: катающегося по земле психующего отпрыска и свист карающего ремня. Со старшим как-то это все уже забылось: он говорит, что все время воспитывала словом, но помнит, как однажды всыпала ремня за серьезную провинность.
Мнение мам
Побеседовала на эту тему с десятком мам. Большинство считает, что наказание – неотъемлемая часть воспитания, подходы при этом незначительно отличаются.
Например, мама двоих детей, 8 и 3 лет, Татьяна Н., считает, что наказывать стоит до определенного возраста, с 2 и до 3 лет. Говорит, старшую дочку не били никогда, а сыну и ремнем доставалось, и в угол ставили – иначе не понимал. Сегодня в их семье – это скорее шантаж, а не наказание – лишение доступа к телефону. Еще одна мама двоих мальчишек, 7 и 4 лет, Татьяна П. соглашается, что лишение гаджетов – с самого раннего возраста едва ли не единственный способ разрешить конфликт.
Виктория Н., мама двойняшек, живущая сейчас в Италии, признается, что ей повышать голос приходится через день, а частенько и берется за ремень, хотя у итальянцев физические наказания не приняты. А вот бобруйчанка Ирина, с которой разговорились на прогулке, мама полуторагодовалой дочки, напротив, утверждает, что пока обходятся только словами и объяснениями, и в будущем она категорически не планирует применять физические наказания и жесткие ограничения. Ее поддерживает мама Арсения, Ольга Л., говорит, бить и кричать – точно не вариант.
Елена Ф., мама взрослого сына и 7-месячной дочки, рассуждает:
– Со старшим никакого особого наказания не было, всегда старались разговаривать. В угол не ставили, но могла и шлёпнуть, о чем сейчас сильно сожалею. Младшую планирую воспитывать на принципах демократии и диалога, разговаривать, объяснять и, конечно же, быть личным примером. Надеюсь, у нас получится. У нас большая разница у детей (16 лет), было время все взвесить, и повзрослеть самой.
Слово специалисту
Задаем вопросы бобруйскому практикующему семейному и детскому психологу, Светлане Глагола:
Семейный и детский психолог, Глагола Светлана Сергеевна. Фото предоставлено героем материала.– Светлана, с какого возраста уместно начинать наказывать ребенка за провинности?
– Воспитание начинается, фигурально выражаясь, с рождения. Универсального рецепта нет. Сейчас ситуация с наказаниями по отношению к детям в семье обстоит очень интересно. С одной стороны, в нашей культуре испокон веков считалось, что «без розги не вырастишь человека», а с другой стороны, система воспитания ушла далеко вперед, и многие родители боятся наказывать своих детей, чтобы не травмировать их.
Типичная ситуация: мамы детей до 3 лет стараются идти на поводу желаний ребенка и во всем его слушают, но забывают, что малыш еще не знает, чего хочет. В зависимости от настроения и любопытства он желает то одно, то другое, а когда ему дают все сразу – переутомляется и плачет.
Задача родителя заключается в том, чтобы умело ограничивать и грамотно переключать внимание ребенка, а не наказывать его от бессилия, когда пропадает терпение и кажется, что он просто капризничает.– Есть ли какие-то особенности воспитания в наше время?
– Важным аспектом, на мой взгляд, является то, что многие мамы воспитывают своих детей одни, по причине частых командировок пап. В такой ситуации система воспитания носит нерегулярный характер. Мамы часто за один и тот же проступок могут или наказать, или вообще никак не отреагировать в силу своей загруженности. Если по каким-то причинам воспитанием занимаются бабушки и дедушки, то это совсем другой вид воспитания. Все эти особенности приходятся на одного ребенка. Таким образом, в силу всего перечисленного наши дети живут в непостоянной системе поощрений и наказаний, в которой непонятно, как же лучше поступить: как хочется или как говорят.
Типичная ситуация: супруг находится в командировке и, кроме домашних обязанностей, на женщин обрушиваются дополнительные проблемы.
Плюс она чувствует, что не защищена и не справляется со всем, что нужно сделать. Если в такой ситуации еще и ребенок приносит плохие отметки, то, как правило, терпение подводит женщину, и она срывается на источнике раздражения. В данной ситуации речь идет не о наказании как таковом, а просто о нервном срыве.
– С чем чаще всего вы сталкиваетесь в работе?
– Чаще всего, когда родители приводят ребенка к психологу, их запрос звучит как «помогите – он неуправляемый». Но обычно на деле оказывается, что у родителей нет четких требований по отношению к ребенку, и ребенок не понимает, что от него хотят. В такой семье любые наказания не будут иметь успеха из-за отсутствия постоянных условий и требований.
Типичная ситуация: ребенок ничего не хочет, единственное его желание – компьютерные игры. Если разобраться, взрослые тоже много времени проводят в социальных сетях и потому не против, чтобы их ребенок «залипал» в экран и не мешал.
Когда же чадо полностью погружается в виртуальный мир и перестает реагировать на окружающих людей, только тогда родители замечают, что что-то не так и угрожают лишить его любимой игрушки.
– Чего нельзя делать родителям?
– Нужно категорически избегать по отношению к ребенку: физических наказаний, наказаний едой (не кормить его или отказывать в каких-то продуктах), эмоционально жестокого обращения с ребенком, угрожать что-то сделать с ним, придумывать нереалистичные угрозы (отдам в приют и т.п.).
– Как «правильно» наказывать?
– Я для себя под «наказанием» понимаю метод обозначения границ дозволенного. Другими словами, целью наказания должно выступать объяснение ребенку, что можно, а что нельзя и не принято в том окружении, в котором он родился. Делается это для того, чтобы уберечь его от опасной среды или для дальнейшей социализации в обществе. Следовательно, родителям, прежде чем наказывать, нужно доступно и понятно – в соответствии с возрастом – объяснить ребенку, чего они от него ожидают и чему хотят научить.
– Какие ошибки чаще всего совершают родители?
– Чаще всего родители наказывают не за проступки, а, скорее, от бессилия или чтобы «выпустить пар». Они не могут или не знают, как донести до ребенка то, чего от него ждут. Есть родители, которые копируют модель воспитания своих родителей и в этом случае не задумываются, а просто повторяют то, к чему привыкли сами. Бывает, что отцы и матери, которые в силу личностных особенностей не обладают способами регуляции собственных чувств и эмоций, просто срываются на более слабом и беззащитном – своем ребенке. Также существуют родители, которые жестоки со своими детьми, потому что уверены в собственной безнаказанности.
– Чем же можно заменить привычный многим «ремень»?
– Если понаблюдать внимательно за своим ребенком, то всегда можно найти альтернативу физическим наказаниям. Есть достаточно много инструментов для воздействия на ребенка без насилия, например: система поощрений, похвала, поиск и опора на его потребности и желания, предоставление управляемого выбора: предлагается на выбор то, что можно позволить из социально одобряемого поведения, собственный пример, ведение переговоров, реагирование не агрессией, а юмором, принятие решений вместе, опора на реальные возможности своего ребенка, умение не выдавать желаемое за действительное.
– С маленькими детьми понятно, а есть ли какие-то особенности воспитания в подростковом возрасте?
– Подростки, с которыми я работаю, чаще всего жалуются на то, что родители требуют от них то, чего не делают сами. И на деле это подтверждается. Дети растут, а взрослые продолжают относиться к ним как к маленьким, хотя требуют от них, как от взрослых. Подростки же в силу своего возрастного максимализма никакой вид наказания в такой ситуации не воспринимают. В данном случае родителям нужно сначала сделать переоценку своих требований и поменять отношение к ребенку.
– Что вы можете посоветовать родителям?
– Хотелось бы обратить внимание родителей на то, что фокус внимания нужно смещать от наказания к постоянству своих требований и ожиданий к ребенку. Если семейная ситуация понятна и требования всегда одинаковые, ваш ребенок очень быстро сам научится вести себя без регуляции извне в виде наказаний.
Угол, ремень и сутки без смартфона.
Как и за что можно наказывать школьника | ОБЩЕСТВОПраздничное настроение, букеты цветов на линейках, первый звонок и радость от встречи с друзьями-одноклассниками — на смену всему этому в начале учебного года быстро приходят школьные будни. А вместе с ними — невыполненные домашние задания, плохие оценки и неоправданные ожидания родителей. За этим нередко следуют и наказания. Но если раньше провинившегося ребенка ставили в угол и могли дать ремня, то сегодня, учитывая масштаб дискуссии о допустимости телесных наказаний и в свете развития ювенальной юстиции такие методы воспитания уже неприемлемы. Да и дети уже не те: для многих самое суровое наказание — лишение любимого гаджета.
Как сегодня наказывают детей и можно ли вообще это делать, разбирался TULA.AIF.RU.
«Учительница указки о головы школьников ломала»
Меняются времена, а заодно и методы поощрения и наказания детей. Когда-то ребятня от вида розги и палки дрожала от ужаса и неукоснительно соблюдала дисциплину в школе, слушалась родителей. Розги сменили ремни с папиных брюк, а в некоторых семьях — кулаки.
Последние годы в России не умолкают разговоры о ювенальной юстиции, около десяти лет действует институт уполномоченных по делам несовершеннолетних. Общество задумалось о правах детей. И порой сами дети этим замешательством и открывшимися своими правами весьма успешно пользуются.
«Все знают свои права, но никто не знает теперь своих обязанностей, — сокрушается учитель русского языка и литературы Оксана Крюкова. — Дети понимают, что я не имею права их выгнать с урока, например. Фактически наказать непослушного ученика у нас возможности нет. И ладно, если родители понимают, что их сын или дочь — не сахар, а то ведь и они порой начинают ругаться с учителем и обвинять во всём».
«Была у меня в школе учительница биологии, статная, всегда с пучком и в строгом костюме. Её даже самые отъявленные хулиганы боялись как огня, а она указки о головы мальчишек ломала и к директору водила, зато биологию я до сих пор помню», — вспоминает 80-е годы
Сегодня, конечно, такое представить в школе невозможно. Но где тонкая грань между допустимым и эффективным методом воздействия и как сейчас стоит наказывать детей?
Фото: Из личного архива/ Ефим Шаин«К наказаниям детей на разных этапах отечественной истории были различные подходы.
Поскольку воспитание традиционно являлось делом семьи, российская школа ориентировалась на семейные практики наказания детей, — рассказывает
Действующий сегодня Федеральный закон об образовании предусматривает поддержание дисциплины на основе уважения человеческого достоинства детей, а применение физического или психического насилия по отношению к ним не допускается. В законе нет термина «наказание»; используется понятие мер дисциплинарного взыскания — замечание, выговор, отчисление из образовательной организации.
В Семейном кодексе Российской Федерации речь идёт о способах воспитания детей родителями и предусматривается, что эти способы должны исключать пренебрежительное, жестокое, грубое, унижающее человеческое достоинство обращение, оскорбление или эксплуатацию детей».
Поход – не награда
Советский педагог Василий Сухомлинский неоднократно подчёркивал, что детей нужно воспитывать только добром и лаской. Но он говорил лишь о школе, а как насчёт семьи?
Еще 15-20 лет назад провинившегося ребёнка ставили в угол, не выпускали гулять, а порой и ремнём проходились по «мягкому месту». Сейчас у детей, как правило, отбирают гаджеты или отключают интернет.
Многодетная мама Наталья Чуркова нашла другой способ.
«У меня два старших сына — 20 и 17 лет и 11-летняя дочка. По части наказаний больше всего достаётся первенцу. Когда у тебя рождается первый ребёнок, то в голове много амбиций и жёстких представлений, каким он должен быть, кем стать, — рассказывает Наталья.
— Со старшим сыном мы пережили все «прелести» так называемого переходного возраста. Он начал курить, ругаться, связался с подозрительными ребятами, запустил учёбу.
А однажды они с друзьями разрисовали стены в школе краской и залили пеной из огнетушителя. Но об этом я узнала позже. Просто начала замечать, что с ребёнком что-то происходит. Разговоры не помогали, а материнская интуиция подсказывала, что сын мечется, места себе не находит. И тут возникла возможность отправить его в настоящий мужской поход в Крым. Когда он уехал, меня вызвали в школу и рассказали о том, что он натворил с приятелями.
Но к этому времени ситуация уже изменилась. Из похода он вернулся более спокойным и что-то осознавшим, мы поговорили, всё нормализовалось. Сейчас учится на третьем курсе университета, будет инженером-строителем».
По мнению матери троих детей наказание – это наказ. Применять наказание надо для того, чтобы ребёнок поступал правильно и не повторял ошибок.
«Конечно, не всегда хватает мудрости, выдержки и опыта, чтобы не накричать на ребёнка, не одёрнуть его грубо, но всё приходит. – признаётся Наталья. — На мой взгляд, крик и гнев — это бессилие взрослого человека, и, повышая голос, он поддаётся эмоциям. Я никогда не ругала детей за оценки в школе, если и срывалась, то скорее за этические проступки — нахамил, соврал».
Не ремнём единым
Что касается физических наказаний, то сегодня, хоть иные полагают, что семья — дело закрытое, и даже если кто-то кого-то бьёт, это дело личное, то защитники прав детей категоричны — побои необходимо пресекать и обращать внимание на семьи, где практикуют насилие над детьми.
В споре о наказаниях детей часто приводят в пример Японию, где детей до школы не принято за что-либо ругать. Но это другая страна, где своя история и традиции, уверены эксперты. Система наказаний и поощрений в каждой стране складывается по-своему, имеет корни, поэтому интегрировать одну систему в другую вряд ли удастся.
«Я работала в школе при ООН в Вене учителем русского языка, — делится опытом педагог и психолог Татьяна Юркова. — В австрийских школах более дружелюбная атмосфера. Детей не принято ругать и наказывать за ошибки.
Фото: Из личного архива/ Татьяна ЮрковаОшибки — это опыт, на котором мы учимся. Своих оценок ученики могут даже не знать, о них сообщают родителям, которые совместно с учителями помогают детям адаптироваться и развиваться. Преподаватели общаются с учениками на равных. Подростки знают, что с любой проблемой можно обратиться к учителю, который не накажет, а поможет. Учитель — это помощник, наставник, но не строгий контролирующий взрослый».
Как воспитывать ребёнка, и какие меры наказания применять, и применять ли, решать, безусловно, родителям. Но надо помнить, что теплом и лаской можно добиться куда большего, чем шлепками и пощёчинами.
Комментарий
Психолог, доцент ТГПУ им. Л.Н.Толстого Татьяна Куликова:
«В психологии нет однозначного ответа на вопрос, надо ли наказывать ребёнка.
В нашей культуре наказания присутствуют, поэтому тут главное — понимать, для чего оно используется, какой цели мы хотим добиться.
Наказание — это мощный поведенческий регулятор. Есть такое понятие, как «социализация». Ребёнок с ранних лет понимает, что в обществе есть правила. Далее, повзрослев, он сталкивается также с наказаниями и на работе — это штрафы, выговоры. С этой точки зрения, может быть, и неплохо, что ребёнок по мере взросления узнаёт, что есть нормы и запреты, а нарушение установленных правил влечёт за собой наказание.
Существует несколько типов наказания. Первый — физическое. Чаще всего родители считают, что раз их били, то и своих детей они могут бить, чтобы «людьми выросли». Это большая ошибка — замкнутый круг. Физическая агрессия рано или поздно вызовет такую же физическую агрессию у ребёнка. Это закрепляется как форма поведения. Кроме того, появляется ещё одна установка: любую проблему можно решить силой, подавив другого человека.
Так что насилие в любом случае недопустимо.
Другой тип — вербальное наказание. Родители могут ворчать и отчитывать ребёнка, но и тут важно не перегнуть и объяснить, чем именно недовольны. При этом необходимо соблюдать спокойствие и не срываться на крик.
Ещё одна форма наказания — отнять у ребёнка те блага, которые ему доступны: телефоны, игрушки, планшеты. Многие родители именно этим и пользуются. Но опять же, это должен быть временный запрет. Фраза «ты себя плохо ведёшь, мы не купим тебе планшет» — неверная.
Можно ребёнка ограничивать в активности, скажем, не выпускать гулять. Не ставить в угол надолго, а, например, посадить на стул на 5-10 минут. Всё зависит от возраста.
Есть действенный способ наказания — убрать что-то, помыть посуду, подмести пол, если ребёнок что-то сломал, то должен сам починить.
Так что нет единой формулы «правильного» наказания. Главное — оно должно быть актуально на момент проступка».
Смотрите также:
Как приручить внутреннего дракона
Мать 13-летнего подростка обратилась к психологу в связи с тем, что на протяжении последнего месяца мальчик без видимых причин три раза уходил из дома.
Каждый раз возвращался домой на третий-четвертый день и только после того, как родителям удавалось разыскать его. После первого ухода мать и отчим его долго ругали, после второго – выпороли ремнем. Сразу после этого опять ушел из дома, был найден и приведен к психологу.
Подавляющее большинство случаев физического насилия по отношению к детям касается применения родителями физических наказаний, не доходящих до уровня непосредственной физической травматизации ребенка, и в силу этого редко попадает в поле зрения социальных служб, органов опеки и попечительства или полиции.
В психологической практике наиболее часто физические наказания обнаруживаются при обращениях по поводу нарушения поведения у детей: агрессивности, драчливости, нежелания делать уроки, проблем с поведением в школе, детского воровства. При более подробном изучении ситуации и в частности того, как родители наказывают ребенка, нередко выявляется, что, сталкиваясь с трудностями в поведении ребенка, они применяют физические наказания.
Во многих случаях родители, физически наказывающие своих детей, являются обычными родителями. Тем не менее при всем разнообразии ситуаций и характеров можно отметить некоторые общие особенности: склонность к генерализации последствий, повышенная тревожность за ребенка (особенно у матерей), неуверенность в возможности воздействовать на ребенка. Это вызывает потребность в «сильных» мерах воспитания. Наказывающие отцы часто отличаются нетерпимостью к чужой точке зрения, плохо переносят угрозу потери авторитета.
Родители мальчика разошлись, когда ему исполнилось три года, мать воспитывала сына одна. Год назад повторно вышла замуж, в настоящее время ждет второго ребенка. Отношения отчима с мальчиком прохладные, дистанцированные. Отчим считает, что мальчик избалован, не приучен к порядку, нуждается в более жестком воспитании, однако мать не разрешала ему наказывать мальчика. Это привело к тому, что отчим вообще старался не вмешиваться в жизнь ребенка.
Сама мать при серьезных проступках сына наказывала его ремнем, однако не считала это чем-нибудь серьезным, «наказывала не больно». Первый уход из дома произошел, когда мать попала в родильный дом в связи с осложнением беременности.
Мать выглядит растерянной, не понимает, что ей делать, боится, что сын попадет в плохую историю, с другой стороны – легко раздражается на мальчика за то, что он «не понимает, что она беременна и ей нельзя волноваться», что он совсем не помогает ей. Опасается, что плохое поведение подростка приведет к ухудшению ее отношений с мужем.
При беседе с мальчиком выяснилось, что он тяжело переживал изменения, произошедшие в семье, считал, что он никому не нужен, думал, что мать его больше не любит, об отчиме говорил с презрением. Не пришел ночевать домой в первый раз, так как «дома было пусто» – матери не было, только отчим, гулял с друзьями, потом боялся вернуться домой. Когда родители его ругали, еще раз утвердился во мнении, что они к нему плохо относятся.
Гуляя ночью в первый раз, завел себе новых друзей, спустя какое-то время случайно встретился с ними, опять не пришел домой, после порки – «назло матери» – впервые попробовал нюхать клей.
Мальчик «домашний», до этого из дома никогда не уходил, регулярно посещал школу. Крайне обижен на мать, раздраженно говорит о своей семейной ситуации, считает, что после появления второго ребенка ему будет совсем плохо.
Понятно, что в этой ситуации физические наказания не являются единственной причиной уходов ребенка, однако в общем контексте негативных переживаний мальчика после изменений в семье, связанных с появлением отчима и второго ребенка, они значительно усугубляли и без того сложную ситуацию, отдаляли ребенка от матери и явились непосредственной причиной первой пробы токсических веществ.
Очевидно, что разрешение этой ситуации связано не только с информированием о вреде физических наказаний, хотя было немаловажным обсудить с матерью, как относится подросток к наказанию ремнем, а с подростком – что ингаляция клеем не поможет разрешить конфликт с родителями и наверняка не лучший способ справляться с трудностями.
При том, что в целом работа в таких случаях может строиться по-разному: в виде семейной терапии с участием всех членов семьи или по отдельности с мальчиком и матерью – ее общей целью является изменение семейных отношений, прежде всего, отношений между матерью и сыном, улучшение понимания того, что происходит с каждым из них, поиск других способов реагирования на трудности.
Как уже упоминалось, физические наказания являются неэффективным способом решения проблем. Для того, чтобы родители перестали прибегать к таким мерам воздействия, только предоставление им информации о вредности наказаний для ребенка оказывается недостаточным. Многие родители знают об этом и сами критически относятся к физическим наказаниям. Они часто говорят: «Ругаю себя, понимаю, что бить нельзя, но не могу сдержаться, когда он опять что-то натворит». Прекращение физических наказаний, нормализация отношений в семье и преодоление последствий насилия становится возможным при разрешении проблем в разных сферах жизни родителей и детей.
Другой пример иллюстрирует одно из наиболее часто встречающихся последствий физических наказаний, особенно характерное для младших школьников, – трудности в общении со сверстниками, повышенную конфликтность и драчливость.
Мать 9-летнего мальчика обратилась к психологу в связи с тем, что сын постоянно дерется в школе. Одноклассники часто провоцируют ребенка, доводят его до бешенства, при этом мальчик кидается предметами, несколько раз нанес травмы одноклассникам. В беседе выяснилось, что мальчик – единственный ребенок в семье. Мать в последнее время вынуждена воспитывать ребенка одна, отец практически не бывает дома, часто в отъезде. Мать по характеру вспыльчивая, требовательная к себе и окружающим.
Наказывала ребенка ремнем за вранье, грубость, плохие оценки. На протяжении последнего года мальчик часто пытался с ней драться, чем вызывал еще большие наказания. Отец во время редких приездов, по словам матери, наказывает «реже, но сильнее», мальчик в его присутствии очень послушный.
Проблемы матери касались не только взаимодействия с ребенком, но и ее профессиональной деятельности, взаимоотношений с отцом мальчика, жилищных трудностей; наказания рассматривались ею как вполне нормальный способ воспитания.
Работа психолога в данной ситуации проводилась как с матерью, по преодолению агрессии и страхов, повышению уверенности в себе, формированию более позитивной самооценки.
Целенаправленная работа по прекращению физических наказаний, улучшению взаимопонимания между матерью и сыном, обучение мальчика контролю над собственными агрессивными проявлениями привели к тому, что драки в школе практически прекратились, несмотря на то, что у мальчика осталось множество проблем, связанных с нарушенной самооценкой, отсутствием друзей и т.п., с чем в дальнейшем велась работа.
Изменения и отказ от применения физических наказаний часто возможны лишь при осознании родителями последствий, к которым приводят такие наказания, и непродуктивность таких воспитательных мер (если бы наказания помогали разрешать проблемы с ребенком, семье не приходилось бы обращаться за помощью). В полном объеме эти последствия не осознают даже те родители, которые расстраиваются, когда наказывают ребенка. Родителям трудно увидеть связь между наказаниями и агрессивностью ребенка, усилением проявлений гиперактивности, и тем более повышением негативизма к обучению.
Физическое насилие по отношению к ребенку с высокой степенью коррелирует с собственным детским опытом родителей. При первом обсуждении этой темы родители склонны отрицать проблемы, связанные с переживанием ими самими боли, страха, несправедливости в детстве; оправдывать собственных родителей, говорить о том, что понимают сейчас, что это было правильно. Однако, если удается актуализировать детские переживания (например, вспомнить какой-нибудь случай наказания их родителями и то, как он переживался, когда они были маленькими), то возникает понимание, что может испытывать их ребенок.
Поддержанию психотерапевтических отношений с родителями (в частности, избегание негативного отношения к родителям в целом при критике того, как они обращаются с ребенком) помогает понимание, что физические наказания чаще всего связаны с тем, что родители не справляются с проблемами, которые возникают в процессе воспитания ребенка, и переживаниями по этому поводу.
В основе многих наказаний лежат страхи родителей за ребенка, которые носят «свернутый» характер. Один из распространенных примеров – наказания за плохие оценки. В развернутом виде этот страх может выглядеть следующим образом: «получил двойку – перестанет учиться – «вылетит из школы» – попадет в дурную компанию – начнет употреблять наркотики – попадет в тюрьму – погибнет», – при этом ребенку всего 8 лет. Эти страхи нередко достигают огромных размеров, особенно, когда действиям детей придается социальная оценка (принес из детского сада чужую игрушку или взял без спроса деньги у одноклассника – «вырастет вор») и не учитываются возрастные особенности и переживания ребенка. Разворачивание подобных «цепочек страхов» и осознание их позволяет родителям справляться со своими эмоциями и реагировать на реальные, а не воображаемые трудности.
Разбор конкретных ситуаций и сложностей помогает родителям значительно расширить репертуар реагирования в конфликтных ситуациях, избежать ложной дихотомии «избиение или вседозволенность», увидеть действенность других способов воздействий на ребенка.
Оценка себя как плохого или хорошего родителя может влиять на методы воздействия на ребенка. Изменение представления о себе как о родителе на когнитивном и эмоциональном уровнях, осознание того, что можно быть «достаточно хорошей», а не идеальной матерью, а также границ своих возможностей улучшает взаимодействие с ребенком, позволяет избежать жестких шаблонов и оценок себя и ребенка.
Переживание родителями стресса или серьезных психологических проблем (переутомление, конфликты между супругами и др.) значительно увеличивает риск физических наказаний. Психологическая поддержка и помощь в разрешении эмоциональных проблем родителям способствует снижению этого риска.
Большую роль в преодолении физических наказаний играет не только психологическая помощь, но и содействие ребенку в преодолении его конкретных трудностей, например, в обучении.
Можно ли воспитать ребенка без ремня? — Людмила Петрановская
Почему мы до сих пор можем физически наказывать детей? Чем отличаются физические наказания в разных семейных моделях, при различных взаимоотношениях между родителями и ребёнком? Что делать тем, кто принимает подобный способ наказания, но хочет остановиться? Об этом рассказывает педагог – психолог Людмила Петрановская.
Осознанно, не в момент нервного срыва, а в целях «воспитания» родитель может бить своего ребёнка в случае отсутствия у него эмпатии, способности напрямую воспринимать чувства другого человека, сопереживать ему.
Людмила Петрановская
Если родитель эмпатично воспринимает ребенка, он просто не сможет осознанно и планомерно причинять ему боль, психологическую ли, физическую. Он может сорваться, в раздражении шлёпнуть, больно дернуть и даже ударить в ситуации опасности для жизни – сможет. Но у него не получится заранее решить, а потом взять ремень и «воспитывать». Потому что когда ребенку больно и страшно, родитель чувствует напрямую и сразу, всем существом.
Отказ родителя от эмпатии (а порка невозможна без такого отказа) с очень большой вероятностью приводит к неэмпатичности ребенка, к тому, что он, например, став постарше, может уйти гулять на ночь, а потом искренне удивится, чего это все так переполошились.
То есть, вынуждая ребенка испытывать боль и страх, – чувства сильные и грубые, мы не оставляем никакого шанса для чувств тонких – раскаяния, сострадания, сожаления, осознания того, как ты дорог.
Что касается вопроса наказаний, приведу отрывки из своей книги: «Как ты себя ведешь? 10 шагов по преодолению трудного поведения»:
«Часто родители задают вопрос: можно ли наказывать детей и как? Но с наказаниями вот какая есть проблема. Во взрослой жизни-то наказаний практически нет, если не считать сферу уголовного и административного права и общение с ГИБДД. Нет никого, кто стал бы нас наказывать, «чтобы знал», «чтобы впредь такого не повторялось».
Все гораздо проще. Если мы плохо работаем, нас уволят и на наше место возьмут другого. Чтобы наказать нас? Ни в коем случае. Просто чтобы работа шла лучше. Если мы хамоваты и эгоистичны, у нас не будет друзей. В наказание? Да нет, конечно, просто люди предпочтут общаться с более приятными личностями. Если мы курим, лежим на диване и едим чипсы, у нас испортится здоровье. Это не наказание – просто естественное следствие. Если мы не умеем любить и заботиться, строить отношения, от нас уйдет супруг – не в наказание, а просто ему надоест.
Большой мир строится не на принципе наказаний и наград, а на принципе естественных последствий. Что посеешь, то и пожнешь – и задача взрослого человека просчитывать последствия и принимать решения.
Если мы воспитываем ребенка с помощью наград и наказаний, мы оказываем ему медвежью услугу, вводим в заблуждение относительно устройства мира. После 18 никто не будет его заботливо наказывать и наставлять на путь истинный (собственно, даже исконное значение слова «наказывать» – давать указание, как правильно поступать). Все будут просто жить, преследовать свои цели, делать то, что нужно или приятно лично им. И если он привык руководствоваться в своем поведении только «кнутом и пряником», ему не позавидуешь.
Ненаступление естественных последствий – одна из причин, по которым оказываются не приспособлены к жизни дети, выпускники детских домов. Сейчас модно устраивать в учреждениях для сирот «комнаты подготовки к самостоятельной жизни». Там кухня, плита, стол, все как в квартире.
Мне с гордостью показывают: «А вот сюда мы приглашаем старших девочек, и они могут сами себе приготовить ужин».
У меня вопрос возникает: «А если они не захотят? Поленятся, забудут? Они в этот день без ужина останутся?» «Ну, что вы, как можно, они же дети, нам этого нельзя, врач не разрешит». Такая вот подготовка к самостоятельной жизни. Понятно, что профанация.
Смысл ведь не в том, чтобы научиться варить суп или макароны, смысл в том, чтобы уяснить истину: там, в большом мире, как потопаешь, так и полопаешь. Сам о себе не позаботишься, никто этого делать не станет. Но от этой важной истины детей тщательно оберегают. Чтобы потом одним махом выставить в этот самый мир – и дальше как знаешь…
Вот почему очень важно всякий раз, когда это возможно, вместо наказания использовать естественные следствия поступков. Потерял, сломал дорогую вещь – значит, больше нету. Украл и потратил чужие деньги – придется отработать. Забыл, что задали нарисовать рисунок, вспомнил в последний момент – придется рисовать вместо мультика перед сном. Устроил истерику на улице – прогулка прекращена, идем домой, какое уж теперь гуляние.
Казалось бы, все просто, но почему-то родители почти никогда не используют этот механизм. Вот мама жалуется, что у дочки-подростка стащили уже четвертый мобильный телефон. Девочка сует его в задний карман джинсов и так едет в метро. Говорили, объясняли, наказывали даже. А она говорит, что «забыла и опять засунула». Бывает, конечно.
Но я задаю маме один простой вопрос: «Сколько стоит тот телефон, что у Светы сейчас?» «Десять тысяч – отвечает мама, – две недели назад купили». Не верю своим ушам: «Как, она потеряла уже четыре, и вы опять покупаете ей такой дорогой телефон?» «Ну, а как же, ведь ей нужно, чтобы были и фотоаппарат, и музыка, и современный чтоб. Только, боюсь, опять потеряет».
Кто б сомневался! Естественно, в этой ситуации ребенок и не станет менять свое поведение – ведь последствий не наступает! Его ругают, но новый дорогой мобильник исправно покупают. Если бы родители отказались покупать новый телефон или купили самый дешевый, а еще лучше – подержанный, и оговорили срок, в течение которого он должен уцелеть, чтобы можно было вообще заводить речь о новом, то Света уж как-нибудь научилась бы «не забывать».
Но это казалось им слишком суровым – ведь девочке нужно быть не хуже других! И они предпочитали расстраиваться, ссориться, сокрушаться, но не давали дочке никакого шанса изменить поведение.
Не стесняйтесь нестандартных действий. Одна многодетная мама рассказывала, что устав от препирательств детей на тему, кто должен мыть посуду, просто перебила одну за другой все вчерашние тарелки, сваленные в мойку. Эксцентрично, да. Но это тоже своего рода естественное следствие – ближнего можно довести, и тогда он будет вести себя непредсказуемо. Посуда с тех пор исправно моется.
Другая семья просидела всем составом неделю на макаронах и картошке – отдавали деньги, которые были утащены ребенком в гостях. Причем свою «диету» семейство соблюдало не со страдальческими физиономиями, а подбадривая друг друга, весело, преодолевая общую беду. И как все радовались, когда в конце недели нужная сумма была собрана и отдана с извинениями, и даже осталось еще денег на арбуз! Больше случаев воровства у их ребенка не было.
Обратите внимание: никто из этих родителей не читал нравоучений, не наказывал, не угрожал. Просто реагировали как живые люди, решали общую семейную проблему, как могли.
Понятно, что есть ситуации, когда мы не можем позволить последствиям наступить, например, нельзя дать ребенку вывалиться из окна и посмотреть, что будет. Но, согласитесь, таких случаев явное меньшинство».
Модели отношенийМне кажется, между родителем и ребенком всегда существует некий негласный договор о том, кто они друг другу, каковы их взаимоотношения, как они обходятся с чувствами своими и друг друга. Есть несколько моделей этих договоров, в каждой из которых тема физических наказаний звучит совершенно по-разному.
- Модель традиционная, естественная, модель привязанности.
Родитель для ребенка – прежде всего источник защиты. Он всегда рядом в первые годы жизни. Если надо ребенку что-то не разрешить, мать останавливает его в буквальном смысле – руками, не читая нотаций.
Между ребенком и матерью глубокая, интуитивная, почти телепатическая связь, что сильно упрощает взаимопонимание и делает ребенка послушным.
Физическое насилие может иметь место только как спонтанное, сиюминутное, с целью мгновенного прекращения опасного действия – например, резко отдернуть от края обрыва или с целью ускорить эмоциональную разрядку.
При этом особых переживаний по поводу детей нет, и если оно требуется, например, для обучения навыкам или для соблюдения ритуалов, они могут подвергаться вполне жестокому обращению, но это не наказание никаким боком, а даже наоборот иногда. Дети адаптированы к жизни, не слишком тонко развиты, но в целом благополучны и сильны.
- Модель дисциплинарная, модель подчинения, «удержания в узде», «воспитания»
Ребенок здесь источник проблем. Если его не воспитывать, он будет полон грехов и пороков. Он должен знать свое место, должен подчиняться, его волю нужно смирить, в том числе с помощью физических наказаний.
Этот подход очень ярко прозвучал у философа Локка, он с одобрением описывает некую мамашу, которая 18 (!!!) раз за один день высекла розгой двухлетнюю кроху, которая капризничала и упрямилась после того, как ее забрали от кормилицы. Такая чудная мамаша, которая проявила упорство и подчинила волю ребенка. Никакой привязанности к ней не испытывающего, и не понимающего, с какого перепугу он должен слушаться эту чужую тетю.
Появление этой модели во многом связано с урбанизацией, ибо ребенок в городе становится обузой и проблемой, и растить его естественно просто невозможно. Любопытно, что даже семьи, у которых не было жизненно важной необходимости держать детей в черном теле, принимали эту модель. Вот в недавнем фильме «Король говорит» между делом сообщается, как наследный принц страдал от недоедания, потому что нянька его не любила и не кормила, а родители заметили это только через три года.
Естественно, не подразумевая привязанности, эта модель не подразумевает и никакой эмоциональной близости между детьми и родителями, никакой эмпатии, доверия.
Только подчинение и послушание с одной стороны и строгая забота, наставление и обеспечение прожиточного минимума с другой. В этой модели физические наказания абсолютно необходимы, они планомерны, регулярны, часто очень жестоки и обязательно сопровождаются элементами унижения, чтобы подчеркнуть идею подчинения.
Дети часто виктимны и запуганы либо идентифицируются с агрессором. Отсюда – высказывания в духе: «Меня били, вот я человеком вырос, потом и я буду бить». Но при наличии других ресурсов такие дети вполне вырастают и живут, не то чтобы в контакте со своими чувствами, но более-менее умея с ними уживаться.
- Модель «либеральная», «родительской любви»
Новая и не устоявшаяся, возникшая из отрицания жестокости и бездушной холодности модели дисциплинарной, а еще благодаря снижению детской смертности, падению рождаемости и резко выросшей «цене ребенка». Содержит идеи из серии «ребенок всегда прав, дети чисты и прекрасны, учитесь у детей, с детьми надо договариваться» и так далее.
Заодно с жестокостью отрицает саму идею семейной иерархии и власти взрослого над ребенком.
Предусматривает доверие, близость, внимание к чувствам, осуждение явного (физического) насилия. Ребенком надо «заниматься», с ним надо играть и «говорить по душам».
При этом в отсутствие условий для нормального становления привязанности и в отсутствии здоровой программы привязанности у самих родителей (а откуда ей взяться, если их-то воспитывали в страхе и без эмпатии?) дети не получают чувства защищенности, не могут быть зависимыми и послушными, а им это жизненно важно, особенно в первые годы, да и потом. Не чувствуя себя за взрослым, как за каменной стеной, ребенок начинает стараться сам стать главным, бунтует, тревожится.
Родители переживают острое разочарование: вместо «прекрасного дитя» они получили злобного и несчастного монстрика. Они срываются, бьют, причём не намеренно, а в приступе ярости и отчаяния, потом сами себя грызут за это. А на ребенка злятся нешуточно: ведь он «должен понимать, каково мне».
Некоторые открывают для себя волшебные возможности эмоционального насилия и берут за горло шантажом и чувством вины: «Дети, неблагодарные существа, вытирают об родителей ноги, ничего не хотят, ничего не ценят». Все хором ругают либеральные идеи и доктора Спока, который вообще ни при чем, и вспоминают, где лежит ремень.
Так вот, в пределах дисциплинарной модели физическое насилие не очень сильно ранило, если не становилось запредельным, потому что таков был договор. Никаких чувств, как мы помним, никакой эмпатии. Ребенок этого и не ждет. Больно, – терпит. По возможности, скрывает проступки. И сам к родителю относится как к силе, с которой надо считаться, без особого тепла и нежности.
Когда же стало принято детей любить и потребовалось, чтобы они в ответ любили, когда родители стали подавать детям знаки, что их чувства важны, – все изменилось, это другой договор. И если в рамках этого договора ребенка вдруг начинают бить ремнем, он теряет всякую ориентацию. Отсюда феномен, когда порой человек, которого все детство жестоко пороли, не чувствует себя сильно травмированным, а тот, кого один раз в жизни не так уж сильно побили или только собирались, помнит, страдает и не может простить всю жизнь.
Чем больше контакта, доверия, эмпатии – тем немыслимее физическое наказание. Не знаю, если б вдруг, съехав с катушек, я начала со своими детьми что-то подобное проделывать, мне страшно даже подумать о последствиях. Потому что это было бы для них полное изменение картины мира, крушение основ, то, отчего сходят с ума. А для каких-то других детей других родителей это был бы неприятный инцидент, и только.
Поэтому и не может быть общих рецептов про «бить не бить» и про «если не бить, то что тогда».
И задача, которая стоит перед родителями в том, чтобы возродить почти утраченную программу формирования здоровой привязанности. Через голову во многом возродить, ибо природный механизм передачи сильно поврежден. По частям и крупицам, сохраненным во многих семьях просто чудом, учитывая нашу историю.
И тогда многое само решится, потому что ребенка, воспитанного в привязанности, не то что бить, наказывать, в общем, не нужно. Он готов и хочет слушаться. Не всегда и не во всем, но, в общем и целом. А когда не слушается, то тоже как-то правильно и своевременно, и с этим более-менее понятно, что делать.
Что же такое физическое насилие?Модели моделями, но давайте посмотрим теперь с другой стороны: что есть сам акт физического насилия по отношению к ребенку (во многом все это справедливо и для нефизического: оскорбления, крик, угрозы, шантаж, игнорирование и так далее).
1. Спонтанная реакция на опасность. Это когда мы ведем себя, по сути, на уровне инстинкта, как животные, в ситуации непосредственной угрозы жизни ребенка. У наших соседей была большая старая собака колли. Очень добрая и умная, позволяла детям себя таскать за уши и залезать верхом и только понимающе улыбалась на это все.
И вот однажды бабушка была дома одна со своим трехлетним внуком, что-то делала на кухне. Прибегает малыш, ревет, показывает руку, прокушенную до крови, кричит: «Она меня укусила!». Бабушка в шоке: неужели собака с ума сошла на старости лет? Спрашивает внука: «А что ты ей сделал?» В ответ слышит: «Ничего я ей не делал, я хотел с балкона посмотреть, а она сначала рычала, а потом…» Бабушка на балкон, там окно распахнуто и стул приставлен. Если б залез и перевесился, – все: этаж-то пятый.
Дальше бабушка мелкому дала по попе, а сама села рыдать в обнимку с собакой. Что он из всей этой истории понял, я не знаю, но отрадно, что у него будут еще лет восемьдесят впереди на размышления, благодаря тому, что собака отступилась от своих принципов.
2. Попытка ускорить разрядку. Представляет собой разовый шлепок или подзатыльник. Совершается обычно в моменты раздражения, спешки, усталости. В норме сам родитель считает это своей слабостью, хотя и довольно объяснимой. Никаких особых последствий для ребенка не влечет, если потом он имеет возможность утешиться и восстановить контакт.
3. Стереотипное действие, «потому что так надо», «потому что так делали родители», так требуется культурой, обычаем и тому подобное. Присуще дисциплинарной модели. Может быть разной степени жестокости. Обычно при этом не вникают в подробности проступка, мотивы поведения ребенка, поводом становится формальный факт: двойка, испорченная одежда, невыполнение поручения. Встречается чаще у людей, эмоционально туповатых, не способных к эмпатии (в том числе и из-за аналогичного воспитания в детстве). Хотя иногда это просто от скудости, так сказать, арсенала воздействий. С ребенком проблемы, что делать? А выдрать хорошенько.
Для ребенка также эмоционально туповатого оно не очень травматично, ибо не воспринимается как унижение. Ребенка чувствительного может очень ранить.
Вообще этот тип мы не очень хорошо знаем, потому что к психологам такие родители не обращаются, в обсуждениях темы не участвуют, ибо не видят проблемы и не задумываются. У них «своя правда». Как с ними работать не очень понятно, потому что получается сложная ситуация: общество и государство вдруг стали считать такое неприемлемым и готовы чуть ли не забирать детей. А люди реально не видят, из-за чего сыр-бор и говорят «чего с ним будет?». Часто и сам ребенок не видит.
4. Стремление передать свои чувства, «чтоб он понял, наконец». То есть насилие как высказывание, как акт коммуникации, как последний довод. Сопровождается очень сильными чувствами родителя, вплоть до измененного состояния сознания «у меня в глазах потемнело», «сам не знаю, что на меня нашло» и прочее. Часто потом родитель жалеет, чувствует вину, просит прощения. Ребенок тоже. Иногда это становится «прорывом» в отношениях. Классический пример описан Макаренко в «Педагогической поэме».
Не может быть сымитировано, хотя некоторые пытаются и получают в ответ лютую и справедливую ненависть ребенка в ответ. Отдельные особи еще и себя потом делают главными бедняжками с текстом: «Посмотри, до чего ты довел мамочку». Но это уже особый случай, деформация личности по истероидному типу.
Часто бывает на фоне переутомления, нервного истощения, сильной тревоги, стресса. Последствия зависят от того, готов ли сам родитель это признать срывом или, защищаясь от чувства вины, начинает насилие оправдывать и выдает себе индульгенцию на насилие «раз он слов не понимает». Тогда ребенок становится постоянным громоотводом для родительских негативных чувств.
5. Неспособность взрослого переносить фрустрацию. В данном случае фрустрацией становится несоответствие поведения ребенка или самого ребенка ожиданиям взрослого. Часто возникает у людей, в детстве не имевших опыта защищенности и помощи в совладении с фрустрацией. Особенно если они возлагают на ребенка ожидания, что он восполнит их эмоциональный голод, станет «идеальным ребенком».
При столкновении с тем фактом, что ребенок этого не может и/или не хочет, испытывают ярость трехлетки и себя не контролируют. Ребенка вообще-то страстно любят, но в момент приступа люто ненавидят, то есть смешанные чувства им не даются, как маленьким детям. Так ведут себя нередко воспитанники детских домов или отвергающих родителей. Иногда это психопатия.
На самом деле этот вид насилия очень опасен, так как в приступе ярости и убить можно. Собственно, именно так обычно и калечат, и убивают. Для ребенка оборачивается либо виктимностью и зависимостью, либо стойким отторжением от родителя, страхом, ненавистью.
6. Месть. Не так часто, но бывает. Помнится, был фильм французский, кажется, где отец бил сына как бы за то, что неусердно занимается музыкой, а на самом деле, – мстил за то, что из-за детской шалости ребенка погибла его мать. Это, конечно, драматические навороты, обычно все прозаичнее. Месть за то, что родился не вовремя. Что похож на отца, который предал. Что болеет и «жизнь отравляет».
Последствия такого поведения печальны. Аутоагрессия, суицидальное поведение ребенка. Если родитель так сильно не хочет, чтобы ребенок жил, он чаще всего слушается и находит способ. Ради мамочки. Ради папы. В более мягком варианте становится старшим и утешает, как в том же фильме. Реже — ненавидит и отдаляется.
7. Садизм. То есть собственно сексуальная девиация (отклонение). Вряд ли это новая мысль, но порка очень похожа символически на половой акт. Обнажение определенных частей тела, поза подставления, ритмичные телодвижения, стоны-крики, разрядка напряжения. Не знаю, проводились ли исследования, как связана склонность физически наказывать детей (именно пороть) и степень сексуального благополучия человека. Мне вот сдается, что сильно связаны. Во всяком случае, самые частые и жестокие порки наблюдались именно в тех обществах и институтах, где сексуальность была наиболее жестко табуирована или регламентирована, в тех же монастырских школах, частных школах, где традиционно преподавали люди несемейные, закрытых военных училищах и так далее.
Поскольку в глубине души взрослый обычно прекрасно знает, в чем истинная цель его действий, городятся подробные рационализации. А поскольку удовольствия хочется еще и еще, строгость усиливается все больше, чтобы всегда был повод выпороть. Все это описано, например, в воспоминаниях Тургенева о детстве с мамашей-садисткой. Так что, если кто с пеной у рта доказывает, что бить надо и правильно, и начинает еще объяснять, как именно это делать, да чем и сколько, как хотите, а у меня первая мысль, что у него проблемы на этой самой почве.
Самый мерзкий вариант – когда избиение подается ребенку не как акт насилия, а как, так сказать, акт сотрудничества. Требуют, чтобы сам принес ремень, чтобы сказал потом «спасибо». Говорят: «Ты же понимаешь, это тебе во благо, я тебя люблю и не хотел бы, я тебе сочувствую, но надо». Если ребёнок поверит, система ориентации в мире у него искажается. Он начинает признавать правоту происходящего, формируется глубокая амбивалентность с полной неспособностью к нормальным отношениям, построенным на безопасности и доверии.
Последствия разные. От мазохизма и садизма на уровне девиаций до участия в рационализациях типа «меня пороли — человеком вырос». Иногда приводит к тому, что подросший ребенок убивает или калечит своего мучителя. Иногда обходится просто лютой ненавистью к родителям. Последний вариант самый здоровый при подобных обстоятельствах.
8. Уничтожение субъектности. Описано Помяловским в «Очерках бурсы». Цель – не наказание, не изменение поведения и даже не всегда получение удовольствия. Цель – именно сломать волю. Сделать ребёнка полностью управляемым. Признак такого насилия – отсутствие стратегии. У Помяловского те дети, которые весь семестр старались вести себя и учиться хорошо и ни разу не были наказаны, в конце были жестоко пороты именно потому, что «нечего». Не должно быть никакого способа спастись.
В менее радикальном варианте, представленом во всей дисциплинарной модели, тот же Локк говорит буквально: «Волю ребенка необходимо сломить».
Чаще всего встречаются пункты 3 и 4. Реже 5 и 6, остальное еще реже. На самом деле 2 тоже, думаю, часто, просто про это не говорят, поскольку оно не выглядит проблемой и, наверное, ею и не является.
А вообще, по данным опросов, половина россиян используют физические наказания детей. Такой вот масштаб проблемы.
«Не хочу бить!», – что делать?Бороться с «жестоким обращением с детьми» сегодня тьма желающих, а вот помогать родителям, которые хотели бы перестать «воспитывать» подобным образом мало кто хочет и может.
Я безмерно уважаю тех родителей, которые, будучи сами биты в детстве, стараются детей не бить. Или хотя бы бить меньше. Потому что их Внутренний родитель, тот, который достался им в наследство от родителей реальных, считает, что бить можно и нужно. И даже если в здравом уме и твердой памяти они считают, что этого лучше не делать, стоит разуму ослабить контроль (усталость, недосып, испуг, отчаяние, сильное давление извне, например, от школы), как рука «сама тянется к ремню». И им гораздо труднее себя контролировать, чем тем, у кого в «программе» родительского поведения это не записано и ничего никуда не тянется. Если им все же удается контролировать себя, – это здорово. То же относится к крику, молчанию, шантажу и так далее.
Итак, что же делать родителям, которые хотят «завязать»?
Первое – запретить себе фразы типа «ребенок получил ремня». Особенно меня передергивает от «ему по попе прилетело». Это языковая и ментальная ловушка. Никто сам по себе ничего не получал. И уж точно никому ничего от мироздания не прилетало. Это вы его побили. И под видом «юмора» пытаетесь снять с себя ответственность. Как кто-то написал: «он совершил проступок и получил по попе, – это естественные последствия». Нет. Это самообман. Пока вы ему предаетесь, ничего не изменится. Как только научитесь хотя бы про себя говорить: «Я побил (а) своего ребенка», –удивитесь, насколько вырастет ваша способность к самообладанию.
То же самое с фразами типа «без этого все равно нельзя». Не надо обобщать. Научитесь говорить: «Я пока не умею обходиться без битья». Это честно, точно и обнадеживает.
В той книжке, про трудное поведение, которую я цитировала, главная мысль такая: ребенок, когда делает что-то не так, обычно не хочет плохого. Он хочет чего-то вполне понятного: быть хорошим, быть любимым, не иметь неприятностей и так далее. Трудное поведение – просто плохой способ этого достичь.
Все то же самое справедливо по отношению к родителям. Очень редко кто ХОЧЕТ мучить и обижать своего ребенка. Исключения есть, это то, о чем шла речь в пункте 8, с оговорками – 6 и 7. И это очень редко.
Во всех других случаях родитель хочет вполне хорошего или, по крайней мере, понятного. Чтобы ребенок был жив-здоров, чтобы вел себя хорошо, чтобы не нервничать, чтобы иметь контроль над ситуацией, чтобы не стыдиться, чтобы пожалели, чтоб все как у людей, чтобы разрядиться, чтобы хоть что-то предпринять.
Если понять про себя, чего ты на самом деле хочешь, когда бьешь, какова твоя глубинная потребность, то можно придумать, как удовлетворить эту потребность иначе.
Например, отдохнуть, чтобы не надо было разряжаться.
Или не обращать внимания на оценки посторонних, чтобы не стыдиться.
Или убрать какие-то опасные ситуации и вещи, чтобы ребенку не угрожала опасность.
Или что-то превратить в игру, чтобы контролировать ситуацию весело.
Или сказать о своих чувствах ребенку (супругу, подруге), чтобы быть услышанным.
Или пройти психотерапию, чтобы освободиться от власти собственных детских травм.
Или изменить свою жизнь, чтобы не ненавидеть ребенка за то, что она «не удалась».
А дальше придуманные альтернативные способы пробовать и смотреть, что будет. Не подошло одно, — пробовать другое.
Привычка эмоционально разряжаться через ребенка — это просто дурная привычка, своего рода зависимость. И эффективно справляться с ней нужно так же, как с любой другой вредной привычкой: не «бороться с», а «научиться иначе». Не «с этой минуты больше никогда», – все знают, к чему приводят такие зароки, а «сегодня хоть немного меньше, чем вчера», или «обойтись без этого только один день» (потом «только одну неделю», «только один месяц»).
Не пугаться, что не все получается. Не сдаваться. Не стесняться спрашивать и просить помощи. Держать в голове древнюю мудрость: «Лучше один шаг в правильном направлении, чем десять в неверном».
И помнить, что почти всегда дело в собственном Внутреннем ребенке, обиженном, испуганном или сердитом. Помнить о нем и иногда, вместо того чтобы воспитывать своего реального ребенка, заняться тем мальчиком или девочкой, что бушует внутри. Поговорить, пожалеть, похвалить, утешить, пообещать, что больше никому не дадите его обижать.
Это всё происходит не быстро и не сразу. И на этом пути нужно очень друг друга поддерживать супругам, и знакомым, и просто всем, кого считаете близкими.
Зато, если получается, выигрыш больше, чем все сокровища Али-бабы. Приз в этой игре – разрыв или ослабление патологической цепи передачи насилия от поколения поколению. У ваших детей Внутренний родитель не будет жестоким. Бесценный дар вашим внукам, правнукам и прочим потомкам до не знаю какого колена.
«Ремень. Лучше плетеный» Протоиерей Димитрий Смирнов о том, как наказывать детей: Общество: Россия: Lenta.ru
В Русской православной церкви обеспокоены новой редакций Уголовного кодекса, запрещающей телесные наказания детей. В качестве аргумента представители РПЦ ссылаются на Священное писание, которое «рассматривает возможность разумного и любовного использования физических наказаний в качестве неотъемлемой части установленных Самим Богом прав родителей». Согласно заявлению Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства, из-за этого могут пострадать и добросовестные родители, наказывающие отпрысков «умеренно и разумно». «Лента.ру» поговорила с председателем этой комиссии протоиереем Димитрием Смирновым о том, как правильно воспитывать детей.
«Лента.ру»: Из заявления Патриаршей комиссии по делам семьи можно сделать вывод, что православная церковь одобряет физические наказания детей.
Димитрий Смирнов: Нужно правильно читать русские тексты. Совершенно не одобряет, но воспринимает как крайнюю меру. Заявление сделано по поводу новой редакции статьи 116 Уголовного кодекса «Побои». В народе ее даже прозвали «законом о запрете воспитания». Мы боимся, что это может привести к уголовному преследованию добросовестных и любящих родителей. За обычный шлепок по попе или даже окрик, который правоохранители теперь могут посчитать психологическим насилием, могут посадить на срок до двух лет. Долгая разлука с мамой или папой нанесут ребенку гораздо больший вред, чем умеренная и разумная взбучка, о которой он забудет к вечеру.
Понятие «умеренная» для всех разное. Может, стоит законодательно определить порог «разумности», чтобы не вводить в искушение?
У нас в Уголовном кодексе нет понятия «корова». Как мне теперь есть говядину? А лягушачьи лапки? С этим тоже большая проблема. И солнце у нас, представляете, светит. Надо бы это тоже в законе описать. В этом вопросе мы можем дойти до сумасшествия. Если мы не понимаем, что значит разумное наказание, — значит, расписываемся в полном своем идиотизме. Тогда нас вообще надо оградить колючей проволокой и кормить с лопаты пшеном.
Правозащитники, занимающиеся проблемой насилия, говорят о том, что все семейные трагедии как раз и начинаются с таких шлепков.
Правозащитники находятся на содержании западных специальных агентур. Где эти правозащитники были, когда в детских садах Норвегии начинали обучать онанизму двухлетних детей? Где правозащитники находятся, когда убивают детей в Сирии и на Украине? Их нет. Правозащитники защищают наших детей. Почему? Они их любят. По-гречески любители детей называются педофилами. Нужно смотреть по ситуации. Вот смотрите. Я перехожу оживленную трассу. В левой руке у меня чемодан. В правой — ребенок. Мой мальчонка начинает вырывать руку. Что прикажете делать? Встать перед ним на колени, прижать руки к груди: «Вася, ты поступаешь нехорошо?» А в это время вокруг нас летят машины. Быстро остановить мальчонку, который не понимает опасности, потому что у него еще рассеянное сознание, можно только шлепком. Нам любимое государство в этом случае грозит тюрьмой, а правозащитники за этим будут следить, писать доносы. Патриаршая комиссия против чрезмерного вмешательства государства в дела семьи. Государство — это чиновник, а чиновник никогда не может любить ребенка больше, чем родитель.
Димитрий Смирнов
Фото: Петр Кассин / «Коммерсантъ»
Почему вы боитесь, что новый закон будут обязательно использовать против родителей?
У каждого человека бывают недоброжелатели. Я уверен в одном: любой закон должен быть разумен и справедлив. А здесь этого нет. Я уверен в том, что наш президент, Владимир Владимирович Путин, перед тем как подписать этот законопроект, внимательно с ним не ознакомился. Мы не думали, что этот закон примут так быстро. Полагали, что он до осени полежит, и общественность еще успеет высказаться.
Практически во всех странах введены наказания за домашнее насилие. На этой неделе во Франции принят закон, где за шлепки и пощечины ребенку могут посадить на три года.
Мы живем в России со своими традициями и культурой. Русским родителям угрожает серьезная опасность с Запада. И так семья у нас в кризисе, очень много разводов, дети выходят из повиновения, развращаются кинематографом, эстрадой, средствами массовой информации, особенно интернетом. Если посмотреть, какими словами пятиклассники обмениваются во «ВКонтакте», поседеть можно. А тут еще не смей их останавливать!
Вас самого наказывали в детстве?
Один раз в жизни наподдал отец. Но я даже сейчас помню, что сильно провинился.
Чем?
Нахамил.
И вы на него не обижаетесь?
Да нет, конечно. Благодарен. Почему не наподдать мальчишке, если он, допустим, обругал бабушку матом? Я помню одного из своих прихожан, он говорил, что очень благодарен своему отцу, который его когда-то выпорол. «За что?» — спрашиваю. «За то, что пришел из школы накурившись». Пообещал, что если найдет еще одну сигарету, вообще убьет. С тех пор он не курит. И отец ведь сохранил ему здоровье. Мужчине сейчас 45 лет. Вполне мог бы раком гортани заболеть. Но он вспоминает сейчас обо всем с любовью к покойному отцу. Вот так отразилось это на его психике.
Другие методы воспитания менее эффективны?
Никто ведь не говорит, что шлепки — методы воспитания. Нет, это крайняя мера. Как пожизненное заключение в Уголовном кодексе, например. Так и здесь. Отец с матерью могли бы к этому апеллировать: «Твое поведение выходит за все рамки. Тебя может ждать суровое наказание».
Сколько можно применять крайнюю меру, чтобы она не вошла в привычку?
Я считаю, что в течение жизни не больше трех раз. Причем на очень коротком отрезке. Мой сорокалетний педагогический опыт говорит, что это эффективно только с 9 до 12 лет. До этого возраста или после — один вред. Это относится только к мальчишкам.
Фото: Алексей Мальгавко / РИА Новости
Почему?
У младших не вызывает понимания. У них бывает чувство, что с ними обошлись чрезмерно строго. В результате родители могут получить обратную реакцию: ребенок может вырасти вруном, предателем и трусом. А шестнадцатилетний подросток уже, наоборот, скажет: «Лучше бы ты мне наподдал, чем все это говоришь». Ему уже легче пережить ремень, чем какой-то выговор. На этом отрезке взросления уже другие средства становятся высшей мерой. С 9 до 12 лет — самый баловной возраст, начало взросления. Тогда и детское воровство, и курево начинаются. В этом возрасте крайняя мера — раз в год — вполне может остановить маленького человечка. Это запоминается.
Сирот и девочек вообще нельзя трогать. У девочек нежная душа, и телесные наказания запечатлеваются на всю жизнь и воспринимаются с обидой — это вредно для души. Нельзя никого никогда бить рукой, ногой или каким-то жестким предметом. Для этого у нас на Руси всегда употреблялся витамин «Р».
Розги?
Розги — излишни, поскольку могут оставить следы. Ремень. Лучше плетеный, он мягкий. И воздействует больше психологически, чем причиняет реальную боль. Шлепать и бить — совершенно разные понятия. Сейчас каждый начал извращаться и похабничать на тему того, что церковь призывает бить детей. Церковь призывает детей любить, крестить. Родителей — венчаться, всех — причащаться и соблюдать посты.
«Брошу гада в доме престарелых»
В интернете на семейных сайтах тема физического наказания детей — одна из самых популярных и вечных. На форумах одни делятся опытом, чем и как наказывать, другие рассказывают истории из своего детства.
Альбина
И били, и обзывались: сволочь, скотина, чертова холера, дубина стоеросовая и пр. Чаще отец, да и мать порой от него не отставала. Отец вечно отвешивал подзатыльники и мне, и сестре. За плохие оценки, за возвращение домой на 15 минут позже контрольного срока, за чуть повышенный тон… Сейчас я уехала в Израиль. С матерью общаюсь раз в месяц, а с отцом — нет. Точнее, общаемся с ним через мать. Когда я звоню домой и трубку случайно берет отец, он сразу говорит: «Счас маму позову». Брошу я этого гада в доме престарелых, и пусть дохнет.
Ольга
Запомнила хорошо, как однажды пришла домой позже, чем надо, и отец меня за волосы тащил из одной комнаты в другую. Мама, бывало, говорила: «На черта я вас понарожала!». Нас трое в семье было. Папа обзывал, оскорблял. Но в то же время они делали для нас очень много хорошего. Скорее всего, жестокость с их стороны была по причине непонимания, что так нельзя поступать с детьми. Наверное, в их окружении все так делали. Сейчас мне 35 лет, у меня хорошая семья, двое детей, 11 лет и 5 месяцев, на которых я никогда не подняла руку. Со старшим очень доверительные отношения. Я думаю, это благодаря моим родителям, потому что я еще в юности поняла, как себя вести НЕ НАДО по отношению к своим детям.
Вероника
Я считаю правильным регулярно пороть детей. Две моих дочери прекрасно знают, что мы с отцом не пропустим ни одного их неправильного поступка. Может кто-то посчитает это жестокостью, но я так не считаю. Мои родители не давали мне спуска ни в чем. Многие мужчины не поверят, что меня до замужества родители секли розгами с оттяжкой, до крови. По субботам я всегда получала не меньше 50 ударов ремнем. Мне это не очень нравилось, но другого воспитания я не представляю и считаю его правильным. После серьезной вправки мозгов, все глупости надолго вылетали из головы. И это помогло мне стать самостоятельной и не бояться трудностей. Во всяком случае я никогда не реву по пустякам, как делают это многие мои подруги.
Олег
Я отец двоих сыновей: Дима 9 лет и Андрей 8 лет. Они у нас с женой ну уж очень игривые, любят пошалить и побеситься. У меня с сыновьями договор, что за плохие отметки, непослушание хамство и т.п. они будут наказаны ремнем. Я вообще человек незлой. Это только поначалу: накричу, поругаю, ремень из брюк выдерну, всыплю хорошенько… Но потом места себе не нахожу, жалко становится… Подойду, возьму на руки, вытру слезы, прижму к себе, пожалею своего малыша. Я знаю, что они на меня не в обиде, и я правильно их воспитываю!
О том, надо ли шлепать детей, «Ленте.ру» рассказали правозащитники и юристы
Борис Альтшулер, глава общественной организации «Право ребенка»
Почитайте ежегодные отчеты и доклады Следственного комитета России. Я не буду приводить точную статистику, чтобы не ошибиться, но речь идет о тысячах случаях гибели детей от насилия в семьях. Там родители не то чтобы их регулярно наказывают, просто дети порой надоедают… Рука у родителей тяжелая. Батарея твердая. Косточки хрупкие. Уголовный кодекс надо было ужесточать! Сейчас правоохранители обычно «бьют по хвостам». В прокуратуру такие истории попадают уже после того, как случилось страшное. Профилактики нет, и наказания толком тоже не было. Нужно, чтобы вся пьянь или даже интеллигентные с виду люди, считающие, что дома все можно, побаивались распускать кулаки.
Но я где-то понимаю Патриаршую комиссию. Перегибы возможны, могут начать придираться за шлепок любящих мамы или папы. Но тут позиция РПЦ может быть полезна. И правоохранители должны ориентироваться на церковь, не впадать в шизофрению.
В заявлении комиссии сказано еще и о семейных русских ценностях. О том, что нужно чтить мать и отца, так как они любят и имеют право на все, что захотят. Надо сказать, что церковь в этом вопросе занимает не самую жесткую позицию. В «Домострое», например, отец Сильвестр, духовник Ивана Грозного прямо писал: «Казни сына своего от юности его и покоит тя на старость твою и не ослабляи бия младенца, аще бо жезлом биеши его не умрет, но здравие будет… Сокруши ему ребра, пока растет». Это тоже традиция. Но я хочу надеяться, что церковь наша за это не заступается.
Лариса Павлова, адвокат, член правления движения «Родительский комитет»
Когда пошла либерализация Уголовного кодекса, получилось, что любые побои, не повлекшие физического вреда, остались безнаказанными. Однако сейчас правительство решило упорядочить этот вопрос и навести порядок в семье. Об этом говорят поправки в законодательство. Теперь за побои в отношении несовершеннолетнего могут наказать членов семьи: родителей или иных лиц, проживающих совместно. Получается, что, если ребенка на улице ударил кто-то посторонний, ему ничего не будет, а для близких все расценивается по-другому.
Практика показывает, что, если вводится какая-то статья, она начинает работать. В 2011 году появилось дополнение к Уголовному кодексу о жестоком обращении с детьми, направленное на людей, которым доверено их воспитание. Сразу же пошли возбуждаться такие дела. Но, как показала моя практика, в прокуратуру идут дети, которых науськивает кто-то из ближайшего окружения. Это бывают и бабушки, и дедушки, и поссорившиеся между собой родители — то есть ребенок становится заложником плохих отношений взрослых.
Анна Соловьева, психолог, руководитель благотворительного фонда «Защита детей от насилия»
Бывает, что к нам обращаются родители, если понимают, что не могут справиться со своим гневом в отношении ребенка. Мы рассматриваем ситуацию и помогаем. Очень часто таких родителей самих в детстве подвергали физическим наказаниям. Часто это не разовые шлепки, а что-то регулярное. Многие, вырастая, потом говорят: «Меня пороли, я вырос хорошим человеком. Буду пороть своего ребенка. Пусть он тоже станет хорошим!» Такое следование семейным «традициям» — один из способов психологической самозащиты. На самом деле между физическим наказанием и насилием очень тонкая грань. Если родитель не умеет контролировать свои эмоции, все может печально кончиться.
Пояс. Это был обычный вечер пятницы для… | Стивен Маккай
Это был обычный вечер пятницы для мальчика. Он никогда не смотрел на своих родителей так, как мы с вами. С юных лет он знал, что взрослые в его жизни не были лучшими образцами для подражания, и его самый большой страх быть таким же, как они.
«Ты не можешь этого сделать», — сказал мальчик. «Мы можем делать все, что захотим, мы взрослые», — сказали его родители. «Я больше не боюсь тебя», — пошутил он. «Скажи это еще раз, — сказал отец.«Я больше не боюсь тебя», — ответил он тоном, который показал его храбрость, но эта храбрость быстро превратилась в страх.
Мальчик бросился по коридору в свою комнату, чтобы спрятаться в святости своей спальни. Он проводил там все свое время, думая, желая быть кем-то другим или где-то еще. Он слышал, как его отец встает со своего места на диване в гостиной. Скрип изношенных рессор на кушетке сигнализировал о скором наказании. Он знал, что его отец не пожалеет ему ни минуты, чтобы мысленно подготовиться к тому, что должно было случиться дальше.Его уши были прикованы к другой стороне дома, ожидая звука, которого он, вероятно, боялся больше всего: «Цепляйтесь-цепляйтесь». Звук, когда его отец снимает пояс с рабочих штанов, был для него слишком знакомым звуком. Даже по утрам, собираясь в школу, он все равно передергивался, слыша, как его отец, собираясь на работу, надевает пояс.
«Ты думаешь, что можешь НЕ УВАЖАТЬ меня», — проревел его отец с другой стороны дома. В этот момент сердце мальчишки бешено забилось от песни не только страха, но и ужаса.Он знал, что пожалеет о том, что изрекает своих родителей, но он также знал, что независимо от их разницы в возрасте, в отдаленной части этого бедного мальчика душа заложила ключ к его побегу из тюрьмы, что было несправедливо, его твердость сохраняла его не поколебали действия его отрицательных образцов для подражания. Он сделает это. Но пояс не имел отношения к его праведности. Если бы этот пояс знал о намерениях своего отца и почему мальчик так боялся своего отца, может быть, он попытался бы остановить эту пародию?
Стук шагов отца, когда он возвращался из своей комнаты через гостиную и дальше по коридору к мальчику, походил на звук носорогов.Ремень обвивался вокруг его руки, как боксер обматывает руки перед матчем, безвольно болтая, когда он шагал по коридору.
Мальчик прятался под одеялом, прячась от надвигающегося раскаяния за то, что он сказал. «Выходи из-под одеяла, мальчик», — сказал отец громким тоном пренебрежения. Как будто он чувствовал, что его отец делает это не потому, что он должен был, а потому, что он хотел. Мальчик выглянул из-под одеяла, которое было его убежищем, и именно тогда он увидел гнев на лице своего отца.Глаза его отца были темно-карими, почти черными. Белки его глаз начали желтеть с возрастом. Стоя над мальчиком с его массивным телосложением и ростом, он мог запугать любого взрослого мужчину, но сегодня вечером мальчик был его противником.
Отец сорвал с мальчика оставшееся покрывало, оставив ему открытую мишень. «Цепляйтесь-цепляйтесь», — слышал мальчик, когда он лежал с закрытыми глазами, съеживаясь. Это должно было начаться.
«КЛЕК», — сказал пояс, ударивший мальчиков по голой плоти.Боль отразилась глубоко в его сознании, как землетрясение. Каждый удар вызывал в нем все большую и большую враждебность к непреклонной жестокости отца. Каждая часть его тела чувствовала жгучую боль «дисциплины». «Кнут», «КЛЕК», — сказал пояс. Пояс требовал уважения, и он собирался его получить, по крайней мере, сегодня вечером. Мальчику удалось ненадолго остановиться в избиении, и он увидел гневное выражение на лице своего отца. На его щеках появилась гримаса; его глаза были пронзительными, когда пояс снова начал танец, который мальчик был слишком хорошо знаком.Ремень легко вальсировал в воздухе почти причудливо; его партнер не был новичком в этом танце, потому что его отец был ведущим.
С последним «WHAP» ремень стал мягким и его естественные движения прекратились. Мальчик лежал в панцире из красных детенышей. «Не говори со мной так снова и не заставляй меня возвращаться сюда», — сказал отец, медленно вытаскивая свое большое тело из комнаты.
Когда мальчик лежал и плакал, бесконтрольно рыдая, пытаясь отдышаться между рыданиями, он снова обновился в своих убеждениях.Он знал, что для того, чтобы избежать предательства своих родителей, ему нужно будет быть умнее в следующий раз, когда он попытается постоять за себя. Жизнь не любит, когда ты пытаешься встать. Но если вы выдержите побои и позволите синякам заживать от фиолетового до желтого, вы должны оставаться самым оптимистичным именно в те моменты, когда вы наиболее слабы и беспомощны. Сделайте это для мальчика, сделайте это для своей мечты, вы не можете спрятаться от пояса жизни под одеялом.
Вот что делает с детьми порка.Врачи говорят, что все это нехорошо.
Родители, которые бьют своих детей, могут полагать, что удар «просто привлекает их внимание» или налагает старомодную дисциплину, но на самом деле шлепки ухудшают поведение, чем это было раньше, и могут причинить долгосрочный вред, заявили педиатры в понедельник.
Американская академия педиатрии усилила свои рекомендации против телесных наказаний в обновленных рекомендациях, заявив, что они делают детей более агрессивными и повышают риск проблем с психическим здоровьем.
«Испытание телесных наказаний увеличивает, а не снижает вероятность того, что в будущем дети будут проявлять дерзость и агрессивность», — говорится в новом руководстве для педиатров.
«От порки нет никакой пользы», — сказал доктор Роберт Седж из Медицинского центра Тафтса в Бостоне, который помог написать руководство.
«Мы знаем, что дети растут и развиваются лучше благодаря позитивному ролевому моделированию и установлению здоровых ограничений. Мы можем добиться большего ».
Словесные оскорбления и унижение также контрпродуктивны, заявили в педиатрической группе.
«Родители, другие лица, осуществляющие уход, и взрослые, взаимодействующие с детьми и подростками, не должны применять телесные наказания (включая удары и шлепки) ни в гневе, ни в качестве наказания за плохое поведение или как следствие его, а также не должны использовать какие-либо дисциплинарные меры, в том числе словесные. оскорбления, вызывающие стыд или унижение », — говорится в обновленных правилах группы.
«В течение нескольких минут дети часто возвращаются к своему первоначальному поведению. Это определенно не учит детей саморегулированию», — сказал Сеге NBC News.
«Такие методы, как тайм-аут и другие эффективные формы наказания, цель состоит в том, чтобы научить ребенка контролировать себя, чтобы у него была возможность контролировать свое собственное поведение и управлять им. И в этом все дело. »
Американцы по-прежнему твердо верят в избиение, шлепки и шлепки детей как дома, так и в школе.
Связанные
«Согласно опросу 2004 года, примерно две трети родителей маленьких детей сообщили, что применяли те или иные физические наказания», — сообщила педиатрическая группа.
«Эти родители сообщили, что к пятому классу 80 процентов детей были подвергнуты физическому наказанию, а 85 процентов подростков сообщили, что подвергались физическому наказанию, а 51 процент подвергся ударам ремнем или подобным предметом».
А в 2013 году опрос Harris Interactive показал, что 70 процентов родителей согласны с утверждением о том, что «хорошая, жесткая порка иногда необходима для воспитания ребенка», хотя это меньше, чем у 84 процентов родителей в 1986 году.
Но все меняется, — сказал Седж.
«Если вы ограничите свои опросы людьми, у которых дома есть дети в возрасте 5 лет и младше, которые являются новым поколением родителей, большинство из них не любят шлепать своих детей и часто не шлепают своих детей. ,» он сказал. «Мы думаем, что произошла смена поколений, когда сегодняшние родители гораздо реже шлепают своих детей, чем их родители».
Одна группа изучала родителей в их доме и обнаружила, что большинство родителей действительно устно предупреждали детей, прежде чем нанести физический удар.Но они не заставили себя ждать. «Телесное наказание произошло в среднем через 30 секунд, что свидетельствует о том, что родители могли« реагировать либо импульсивно, либо эмоционально, а не инструментально и намеренно »», — заявили в педиатрической группе.
Это принесло мало пользы.
«Эффекты телесных наказаний были временными: в течение 10 минут большинство детей (73 процента) возобновили то же поведение, за которое они были наказаны».
Битье детей не только приносит мало пользы; это может ухудшить их долгосрочное поведение.
«Дети, которые неоднократно подвергались телесным наказаниям, как правило, развивают более агрессивное поведение, повышенную агрессию в школе и повышенный риск психических расстройств и когнитивных проблем», — говорится в заявлении Сеге.
Так было, даже когда родители были в остальном теплыми и любящими.
Родители, которые ударили своих детей, часто имеют собственные серьезные проблемы. «Родители, страдающие депрессией, чаще применяли телесные наказания. Кроме того, экономические проблемы в семье, проблемы с психическим здоровьем, насилие со стороны интимного партнера и злоупотребление психоактивными веществами — все это связано с увеличением зависимости от телесных наказаний », — сказал Сеге.
«В одном небольшом отчете говорится, что родители, которые сами пережили травмы, с большей вероятностью применяют телесные наказания, чем другие родители».
Связанные
Так что же могут делать родители вместо этого?
«Во-первых, установите позитивные, поддерживающие и любящие отношения со своим ребенком. Без этого основания у вашего ребенка нет причин, кроме страха, демонстрировать хорошее поведение », — советует AAP.
«Во-вторых, используйте положительное подкрепление, чтобы усилить поведение, которое вы хотите от своего ребенка.«
Тайм-ауты очень хорошо подходят для детей младшего возраста», — отметили в группе. «Наказывайте детей старшего возраста, временно лишив их любимых привилегий, таких как занятия спортом или игры с друзьями. Если у вас есть вопросы о наставлении детей, поговорите со своим педиатром », — советует он.
Педиатры почти всегда рекомендуют дисциплинарные меры, которые не включают в себя избиение детей или принуждение их есть специи, полоскание рта с мылом или другие жестокие наказания.Только 6 процентов из 787 американских педиатров, опрошенных в 2016 году, одобрили порку, и только 2,5 процента на самом деле ожидали, что это принесет пользу.
Американская психологическая ассоциация утверждает, что положительное подкрепление более эффективно, чем шлепки.
«Положительное подкрепление альтернативного поведения чрезвычайно эффективно», — говорится в нем.
Почему нельзя шлепать ребенка предметом во время дисциплинарного взыскания
В Мичигане много родителей, которые наказывают своих детей, применяя те или иные формы телесных наказаний.Порка, в большинстве случаев, принимает форму шлепка ребенка по заду вручную, и это форма дисциплинарного воздействия, разрешенная законодательством штата Мичиган. Хотя, как вы помните из нашей предыдущей статьи о телесных наказаниях, это непростая тема, поскольку в законе не очень четко указано, что допустимо, а что относится к категории жестокого обращения с детьми. Так что, если вы решите шлепать своих детей, когда вы дисциплинируете их, эта статья для вас.
Использование руки отличается от использования предмета для удара по ребенкуСкорее всего, когда вы были ребенком, ваши родители шлепали вас, когда вы шалили.И если они это сделали, то есть большая вероятность, что они использовали что-то другое, кроме своих рук, даже если это было всего лишь время от времени, чтобы подчеркнуть точку зрения. Взбиватели для ковров, обувь, ложки, лопатки, ремни. — список предметов, которыми родители шлепают своих детей, практически бесконечен. (В некоторых случаях детей отправляли на улицу, чтобы они приносили выключатель с дерева, чтобы использовать их в своих собственных занятиях!). Но в любом случае это уже не приемлемый вариант.
Удары предметами значительно увеличивают вероятность получения травм!Если ударить ребенка открытой ладонью по заду, ему будет больно.Однако для многих родителей это главное. Причинять боль, чтобы преподать урок, не нанося травм. Однако, как только вы задействуете какой-либо предмет, шансы, что вы действительно можете причинить значительный вред этому ребенку, возрастают в геометрической прогрессии. Если ударить ребенка ремнем или удлинителем , это может вызвать серьезные синяки, болезненные рубцы и даже порезы . Если ударить ребенка выключателем, на его коже могут образоваться кровоточащие раны, что может привести к инфекции. В любом случае, как только объект будет задействован, вероятность стойких травм становится значительной.И вот где решение отшлепать ребенка, чтобы дисциплинировать его, переступает черту жестокого обращения с детьми.
CPS не считает, что шлепки в Мичигане допустимы! Служба защиты детей(CPS) смутно относится к порке, поскольку считает, что грань между физической дисциплиной и физическим насилием слишком тонка для большинства родителей. И, к сожалению, в некоторых случаях они правы. Но столько же случаев, когда они ошибаются, а это означает, что родитель, который просто пытается делать то, что, по их мнению, является правильным, в конечном итоге наказываются за свои усилия.Поэтому, когда вы шлепаете ребенка, и он заканчивается кровотечением или синяком, который может длиться несколько недель, вмешается CPS, и результаты обычно ужасны для всех!
Родители, обвиняемые в физическом насилии, могут потерять своих детей из-за системы!Если вы шлепаете своего ребенка, и от этого шлепка остаются следы на теле ребенка, о вас могут сообщить в CPS за жестокое обращение с детьми. Учителя, тренеры, ваш бывший, даже незнакомец в магазине или ресторане могут сообщить вам о подозрении в жестоком обращении с детьми. И как только CPS появится и увидит, что у вашего ребенка рубцы, синяки или даже открытые раны, и узнает, что это вы сделали вы, все станет действительно ужасно, очень быстро. Велика вероятность того, что государство заберет вашего ребенка из-под вашей опеки и поместит в приемную семью. Вы даже можете лишиться родительских прав. Поэтому очень важно действовать быстро, чтобы защитить себя и свою семью.
Убедитесь, что у вас лучший адвокат CPS, если вас обвиняют в жестоком обращении!Телесные наказания детей — очень спорный вопрос здесь, в Мичигане, и, вероятно, так будет всегда.Но независимо от того, выступаете ли вы за шлепки или предпочитаете другие методы дисциплины, помните, что выбор за вами как родитель , если этот выбор не приводит к повреждению или травме ребенка. А если вы будете вовлечены в расследование полиции или CPS, в ходе которого ставится под сомнение ваш выбор родителей, немедленно свяжитесь с нами по телефону 866 766 5245. Наши квалифицированные и опытные адвокаты CPS всегда готовы вам помочь.
В Швеции поколение детей, которых никогда не шлепали
Основные моменты истории
- Швеция запретила телесные наказания детей 1979
- С тех пор телесные наказания были запрещены еще в 30 странах
- Исследователи считают, что это маловероятно U.С. последует его примеру, даже если отношение изменится.
Ян Суонсону было 5 лет, когда его семья переехала из США в Умео, небольшой университетский городок на севере Швеции. Это было место, где он обзавелся своими первыми друзьями, где он научился читать и где, как любой ребенок, он «увлекался абсолютно всем».
Иногда его шлепала мама, или шлепала по спине, а отец сурово смотрел на него. Но он вспоминает один день, когда к ним домой пришли воспитатель детского сада, директор школы и социальный работник.Они беспокоились, что Ян не вписывается; они хотели поговорить о «злоупотреблениях».
Свонсон вспоминает, как переводил для своих родителей, которые тоже все еще учили язык: «’Вы должны понимать, здесь все по-другому’».
В 1979 году, за несколько лет до приезда семьи Суонсон, Швеция стала первой страной. стране запретить физическое наказание детей.
С тех пор еще 30 стран ввели запрет на телесные наказания дома и еще больше запретили их в школах, согласно Глобальной инициативе по искоренению всех телесных наказаний детей.Буквально в прошлом месяце Того подтвердило Комитету Организации Объединенных Наций по правам ребенка, что отдельные части его детского кодекса запрещают физические наказания. См. Разбивку запретов на телесные наказания по странам. родители, но есть постоянные дебаты о границе между дисциплиной и жестоким обращением и о том, кому разрешено управлять этим. На прошлой неделе он снова вспыхнул после того, как миллионы людей посмотрели на YouTube семиминутное видео 2004 года, в котором судья Техаса проклинал свою дочь-подростка и бил ее ремнем.Несмотря на то, что существуют законы против жестокого обращения с детьми, во всех 50 штатах законно, чтобы родители били своих детей, а школы в 19 штатах — физически наказывать детей. Около 80% американских родителей заявили, что они били своих маленьких детей, и около 100000 детей ежегодно попадают в школы США, говорят исследователи. Влияние физической дисциплины сохраняется на взрослых. Элизабет Гершофф, доцент кафедры человеческого развития и семейных наук Техасского университета, несмотря на исследования, которые показывают, что она не моделирует и не учит поведению, которое ищут родители, что это подрывает доверие между родителями и детьми и может привести к усилению агрессии. .Хотя все больше родителей применяют различные дисциплинарные меры, телесные наказания никуда не денутся, и некоторые исследователи утверждают, что этого не должно быть. По их словам, он эффективен для немедленного получения согласия маленьких детей и вряд ли будет иметь долгосрочные негативные последствия. Более того, трудно остановить технику дисциплины, которая передавалась из поколения в поколение.
«Не произошло кардинальных изменений в отношении. Большинство американцев все еще думают, что все в порядке», — сказал Гершофф.«Существует долгая история физического наказания детей. Отчасти это связано с тем, что люди не хотят предугадывать своих родителей — это приговор им … Люди шутят над этим. Они предполагают, что вы тоже это испытали».
Но в Швеции, по ее словам, теперь есть поколение взрослых, которые думают об обратном. Около половины шведских детей были избиты в 1970-х годах, до запрета, сообщает Save the Children Sweden. В 2000-е это число упало до «нескольких процентов».Запрет 1979 года создавался десятилетиями, от первого описания прав ребенка в 1920-х годах до запрета на шлепки в школах в 1958 году и до отказа от юридических формулировок, которые позволяли родителям бить детей в 1966 году.Отношение общественности продолжало меняться в 1970-х годах после того, как несколько громких случаев дисциплинарного взыскания зашли слишком далеко, и в 1977 году шведский парламент создал комитет по изучению прав детей. Прежде чем новая политика стала официальной, они объяснили запрет в брошюрах, переведенных на несколько языков, и напечатали информацию о нем на картонных упаковках для молока.
Результатом стала глава 6, раздел 1 шведского кодекса о детях и родителях: «Дети имеют право на заботу, безопасность и хорошее воспитание.С детьми следует обращаться с уважением к их личности и индивидуальности, и они не могут подвергаться телесным наказаниям или любому другому унижающему достоинство обращению «. Он принят почти единогласно.
Этот раздел не предусматривает наказаний — случаи нападения по-прежнему регулируются Уголовным кодексом. Согласно отчету шведского правительства и организации Save the Children Sweden, количество преследований за нападения не увеличилось. Вместо этого взрослые, которые ударили ребенка, могут ожидать быстрого ответа от шведских социальных служб, сказала Джоан Даррант, специалист по семейным социальным наукам. профессор Университета Манитобы.«Полиция не собирается говорить:« Этому родителю следует предъявить обвинение », — сказал Даррант, десятилетиями изучавший последствия запрета Швеции. «Полиция скажет:« То, что вы сделали, это не нормально, я понимаю, почему это произошло, но вы должны знать, что это противозаконно, и вот вам доступная поддержка ». группы, информация о развитии ребенка, медицинское обслуживание детей или медсестры, которые помогают домам, защищенным от детей, или дают советы.
Это типичный шведский ответ, — сказал Ян Суонсон, которому сейчас 31 год, и он живет в Миннеаполисе.Его семья хотя бы смутно знала о запрете в стране физических наказаний, но не сразу понимала, какой может быть реакция на порку.
«Это было очень похоже на иностранца. Они вроде как пожалели моих родителей», — сказал Суонсон. «Я помню, как очень боялся, что меня заберут. Это казалось вполне реальной возможностью. Я чувствовал некоторую вину по этому поводу. Я вел себя плохо — если бы не я, они бы не стали здесь.»
Но он также помнит, что понимал и соглашался с оценкой шведов: если родители бьют, это означает, что они потеряли контроль, и, возможно, нужно узнать о других вариантах.
«[Родители] не могли понять, как у кого-то появилась желчь -« Кто вообще может прийти и сказать мне, как я должен воспитывать своего ребенка? »- сказал он. «Это очень американская идея. В Швеции об этом не спросят. Это ответственность каждого».
Когда Пиа Джонсон была подростком, училась в Швеции, она сначала не осознавала, что действует запрет. По ее словам, ее сверстники казались более счастливыми и независимыми, но очевидной связи с правами детей не было.
Теперь, когда ей 45 лет, и она работает учительницей в государственной школе в Лас-Вегасе, ее взгляд изменился: никто, кого она встретила в Швеции, не испытал пренебрежения, и лишь немногие испытали физические травмы от рук своих родителей.Никто в Швеции не должен ломать голову над вопросами о том, что было насилием, а что нет и что делать дальше.
«У нас есть много испорченных родителей, которые растят детей, также учат своих детей, чтобы они были испорчены», — сказал Джонсон, который обучает третьеклассников. «Когда мы звоним в [Службу защиты детей], они такие:« Ну, нет, это не совсем то. Это небольшой синяк ». Когда мы пытаемся защищать, ничего не делается. В Швеции, даже если нет синяка, все, что вам нужно сделать, это что-то сказать ».
Техасское видео может стать поворотным моментом для некоторых, сказал Даррант, исследователь из Манитобы, но сейчас трудно представить запрет физических наказаний в Соединенных Штатах.
Соединенные Штаты и Сомали — единственные две страны, которые не ратифицировали Конвенцию Организации Объединенных Наций о правах ребенка, международный договор, признающий права человека людей моложе 18 лет.Это большая страна с разными точками зрения. о воспитании детей. Управлять социальными услугами дорого и сложно. С политической точки зрения это трудное предложение.
«У нас был бы такой спорный аргумент, и он принял бы все эти политические значения», — сказал Даррант, сторонник запрета телесных наказаний.«Большинство из нас пострадали в детстве. Трудно представить, что значит воспитывать ребенка без этого. Закон должен идти рука об руку с поддержкой родителей и образованием».
Помимо сложностей введения запрета, некоторые исследователи сомневаются, что он будет эффективным.
Роберт Ларзелере, профессор факультета человеческого развития и семейных наук Университета штата Оклахома, сказал, что он рекомендует родителям посещать уроки, чтобы научиться различным методам воспитания своих детей. Он сказал, что рассуждать с детьми — это здорово, а тайм-аут может быть полезным инструментом.Но он не хочет, чтобы все родители — или правила — исключали спокойную, «не оскорбительную шлепку» для детей в возрасте от 2 до 6 лет.Порка маленьких детей в качестве резервной меры для «тайм-аута» или рассуждения может снизить агрессию и несоблюдение, сказал он. Но физическое наказание не должно быть связано с гневом или разочарованием родителей, сказал он, и его следует постепенно отменять по мере взросления детей.
«Если мы собираемся пойти по этому пути и ввести правила или порекомендовать родителям не шлепать, мы должны помочь им найти альтернативы, которые также работают», — сказал Ларзелере.«Разные вещи будут работать с разными детьми. Мы должны расширять возможности, которые родители используют для дисциплины, и более эффективно использовать более мягкую тактику дисциплины, чтобы они не прибегли к последней инстанции».
Наказание без поркиОн также не убежден, что запреты сокращают насилие или жестокое обращение с детьми, сказал он, отметив, что статистика Швеции о предполагаемых нападениях на детей увеличилась, а также о нападениях несовершеннолетних на несовершеннолетних. Другие исследователи, в том числе Гершофф в Техасе и Даррант в Манитобе, заявили, что это увеличение связано с улучшением отчетности и меньшей терпимостью к насилию.
Несмотря на то, что для некоторых это шокирует запрет Швеции, Ян Суонсон сказал, что его семья тоже вернулась в Соединенные Штаты.
«Дети говорили что-то вроде« Мой папа надрет мне задницу, когда я вернусь домой », и я как бы не верил, что это возможно», — сказал Суонсон. «Когда я впервые увидел, как одного из моих американских сверстников отшлепали, мне показалось, что моя челюсть ударилась об пол».
Он помнит, как его отшлепали ровно один раз в Соединенных Штатах, после того, как он растопил G.I. Джо в сковороде, создавая небольшую опасность пожара, которая на мгновение вызывает панику у его родителей. Он, наверное, заслужил это, сказал он.
Но как только он станет родителем, сказал он, не возникнет вопроса о том, заслужено ли это: он не будет бить своих детей.
«Меня не волнует, ударишь ли ты своих детей ложкой или ремнем», — сказал он. «Вы бьете своих детей или нет?
Мать хочет дисциплинировать сына поясом
Q
Мой шестилетний ребенок постоянно приносит домой плохие отчеты из школы.Жалобы включают невнимательность, неучастие, не поднятие руки и удары ногами других студентов. Я не понимаю. Дома мне нужно повторять только дважды, когда я прошу его что-то сделать или перестать что-то делать. Он никогда не проявляет ко мне неуважения и никогда не отвечает мне.Я постоянно напоминаю ему, как сильно мама его любит и хочет, чтобы он хорошо учился в школе. Я объяснил ему, что, поскольку я разговаривал с ним и его учителями, которые давали ему тайм-ауты, не сработало, с этого момента, когда он получит плохой отчет, он получит пояс.Он согласился, что это определенно сработает, но я ненавижу пользоваться ремнем и считаю это крайней мерой. Что вы думаете?
A
Угроза ударить вашего шестилетнего ребенка ремнем, если он продолжает приносить домой плохие отчеты в школу, не является подходящей дисциплинарной техникой, даже если ваш сын согласился на это. Если у него ежедневно возникают все эти проблемы с поведением и академическими проблемами в школе, его подавляют многие аспекты обучения в первом классе. По какой-то причине кажется, что ситуация в классе слишком сложна для него сейчас, поэтому он отыгрывает, а затем получает «облегчение», помещая в тайм-аут.Его учитель и его советник должны признать, что это маленький мальчик, у которого, похоже, проблемы практически во всех аспектах обучения.Дома вы обнаруживаете, что он очаровательный мальчик, который не проявляет ни одного из тех негативных проявлений поведения, которые он демонстрирует в школе. А теперь он, по сути, сказал тебе: «Да, мамочка, бей меня ремнем, если я не буду вести себя в школе». Так что, по крайней мере, на данный момент он говорит вам, что вам нужно взять под контроль ситуацию в школе, угрожая ему поркой.Это говорит мне о том, что он не верит, что его учитель и другие взрослые в школе могут держать его под контролем. Он напуган, и это проявляется в негативном, иногда антиобщественном, поведении.
Попросите школьного консультанта понаблюдать за ним в классе и начать с ним консультации. Возможно, стоит посоветовать вашему сыну несколько раз посетить семейного терапевта или детского терапевта. Возможно, есть вещи, которые беспокоят вашего сына, которыми он не может поделиться с вами, — проблемы, которые мешают ему сосредоточиться в школе и заставляют его вести себя неадекватно.
Вашему сыну также может быть полезна оценка CORE, которая представляет собой комплексную оценку, гарантированную федеральным законодательством и законодательством штата, для определения характера проблем учащегося и способов их решения. В любом случае угроза ремня, даже если он сработает, не является ответом. Ваш маленький парень не должен чувствовать, что он заслуживает удара, потому что он не может вести себя так, как должен, в школе. У его плохого поведения есть первопричины. Если это происходило на протяжении всего учебного года, школьный персонал должен был испробовать разные подходы, и консультирование должно было начаться давно.Если это недавнее поведение, могут быть причины, которые необходимо раскрыть в спокойной, понимающей и невиновной манере.
Давайте поможем этому малышу. Нельзя ожидать, что он сам выяснит свое поведение и все исправит.
Фактор пера | Шесть лучших
~~ Каждый ученик в школе знал стишок наизусть
Мистер Хой — очень хороший мальчик
Он ходит в церковь в воскресенье
Он молится Богу, чтобы он дал ему силы
Побить мальчиков в понедельник
Наш директор, мистер Хой, был неуклюжим великаном с непослушными седеющими волосами.На нем был слегка помятый серо-белый костюм в тонкую полоску, блестящие черные туфли и, балансируя на носу, полупрозрачные очки, поверх которых он проницательно смотрел на любого мальчика, у которого хватало смелости взглянуть на него. Он знал фамилии всех мальчиков и девочек в школе и никогда не обращался к мальчикам по имени. Каждое утро он просматривал очередь учеников, идущих в класс. Он стоял, хмурясь, заложив руки за спину, большим животом проверяя пуговицы своего двубортного пиджака.
У мистера Хоя была дочь, тоже очень крупного человека. Наверное, самая умная девочка в школе, быстрый бегун и лучший бомбардир нетбола. За спиной (а это была большая спина) ей дали прозвище Глумди (сорокфутовую медсестру Гулливера в Бробдингнаге звали Глумдальклич). Никто не называл ее Гламди в лицо. Она не только была ужасной дочерью мистера Хоя, но и была на хорошую голову выше большинства мальчиков. У нас для нее была рифма, опять же в манере непочтительных мальчиков-подростков:
Большая толстая задница
Большая толстая сучка
Большие толстые сиськи
Глюмдальклич!
Мистер Хой использовал террор для поддержания дисциплины в классе мальчиков-подростков.Чтобы подкрепить свое послание, он постоянно хмурился и носил омерзительный пояс, обмотанный вокруг его правого кулака.
Это было в эпоху, когда телесные наказания были нормальным методом обращения с непокорной молодежью. Пояс был стандартным школьным оборудованием. Чаще всего оно было заперто в учительской кафедре, но все мы знали, где он прячется. Большинство ремней были сделаны из дубленой кожи, длиной около 60 см, шириной 50 мм и толщиной 5 мм. «Деловой» конец был разрезан на два или три пальца — отличный дизайн для причинения максимальной боли.Ремень, обернутый вокруг правого кулака мистера Хоя, был из сверхпрочной бизоньей шкуры. Шесть лучших на ладони — типичная цена нарушения школьных правил. Наказание могло вызвать слезы даже у самого крупного мальчика — девочек не пристегивали ремнями! Боль была особенно неприятной в холодный день, на частично онемевших руках могло пройти пять минут, прежде чем пульсирующая боль достигла максимума.
Наша учительница языка, мисс Маклин, была маленькой, стройной, тихой женщиной, у которой было три взрослых девочки, но она была совершенно не в себе в классе, полном непослушных мальчиков.Однажды, когда она пыталась привить немного французской культуры в головах совершенно бескорыстных, шумных студентов, на каждой ее щеке появилось красное пятно. Она зажала уши руками и, рыдая, выбежала из класса. Через минуту в комнату ворвался мистер Хой. Почти сорвал дверь с ее декоративных латунных петель. Он стоял как стрелок, расставив ноги, впереди класса.
«Значит, в этом классе есть крутые парни». Физическое присутствие мистера Хоя, его громкий голос и ультра-агрессивные манеры вселяли страх в сердце каждого мальчика.Он размотал ужасную сверхпрочную шкуру бизона, энергично замахнулся ею на пустой стол с грохотом, который грохотал и разносился по комнате. Глаза каждого мальчика были прикованы к поясу. Едва вдохнул. Мистер Хой угрожающе сидел на краю стола. «Продолжайте мисс Маклин, давайте посмотрим, кто такие крутые парни», — скомандовал он. К этому времени мисс Маклин немного восстановила самообладание и возобновила урок. Она заказала
«MacNaugton». «Продолжить чтение»
МакНотон был одним из самых непослушных мальчиков в классе и иногда даже говорил, не поднимая руку!
Вот и интересная ситуация в групповой динамике.Обычно кроткая и кроткая мисс Маклин завоевала доверие благодаря присутствию директора. Макнотон, хотя обычно был откровенным и дерзким мальчиком, не осмелился бы вести себя плохо перед громоздким, с поясом, вооруженным Мистером Хоем.
Макнотон медленно встал, прочистил горло, покрутил заляпанными никотином большой и указательный пальцы, как месье Пуаро, и прочел:
«Bonjour monshure parlezz vows Francais».
‘Нет! нет! нет! — возразила мисс Маклин необычайно громко и уверенно.
«Не monshure, это слово произносится« скучаю по тебе », не parlezz, а parley и не клятв, а voo».
Макнотон слегка поморщился, обычно он бы предложил какой-нибудь умный ответ мисс Маклин. Но не на этот раз, он остро осознавал присутствие опасного колосса с ремнем, свисающим с его огромного, болезненного кулака.
«Bonjour monsieur parlez-vous Francais» прочитал Макнотона с приемлемым французским акцентом.
— Так лучше, — сказала мисс Маклин. Мистер Хой слегка кивнул.
Именно в этот момент я совершил чудовищную глупость! У меня была щель между двумя зубами, через которую я мог громко свистеть, не шевеля губами. Из моего рта внезапно вырвался громкий, живой джиг. Мистер Хой вскочил на ноги и метнулся через комнату, направив свое смертоносное оружие в сторону стола, где я сидел с тремя другими мальчиками. Человек-монстр заорал: «Это был один из вас четверых, вставайте все». Я встал с Патоном, Ватсоном и МакГрегором. Каждый мальчик в классе знал, что я был свистом.Я много раз свистнул, просто чтобы рассердить учителя. Джон Пэтон, самый крупный мальчик в классе, посмотрел на меня взглядом, который говорил: «Я собираюсь убить тебя!»
«Вы первый Ватсон» — крикнул мистер Хой, развернув «зверя» и снова ударив по беззащитному пустому столу.
Прежде чем Ватсон смог двинуться с места, милостиво прозвенел звонок, сообщивший об окончании периода. Меня трясло — теперь у меня были проблемы — не только с директором, но и с тремя большими мальчиками, каждый из которых теперь хотел причинить мне сильную боль или даже смерть! Как я мог быть таким глупым.
«Каждый из вас напишет по триста строк о том, насколько плохо вы себя ведете», — крикнул нам разочарованный мистер Хой. Мы смиренно вышли за дверь, когда глаза этого огромного громадного человека просверлили дырку в каждой голове, когда он проходил.
На детской площадке три мальчика сразу же загнали меня в угол. Джон Пэтон наручниками наделал меня на голову, не слишком сильно, так как он был вдвое больше меня и мог отрубить мне голову. «Ты, тупой придурок! Ты пишешь все строчки или это »- он держал меня за волосы и сжал свой огромный кулак возле моего лица.
Несколько несчастных дней спустя я робко постучал в дверь мистера Хоя. «Войдите», — громко скомандовал он.
Я вошел в комнату и осторожно протянул двенадцать сотен строк через стол сердитому монстру. Я написал — я был плох, я был — двенадцать сотен раз!
Директор просмотрел страницы через свои очки. Медленно его голова поднялась и мудро кивнул.
«Значит, все одним почерком? Это рассказывает мне историю. Так ты был тем глупым мальчиком, который посмел свистеть, пока я был в комнате?
Я кивнул, мрачно глядя мне в ноги.’
Бизон выскользнул из его стола! Мой сфинктер сжался еще на одну ступеньку.
Он выпрямился и несколько мгновений строго смотрел на меня. Представьте себе этого шестифутового Голиафа, смотрящего через свой огромный стол на пятифутовую пустоту, дрожащего, испуганного школьника. Он схватился за ремень с каждого конца и развел руками. Ремень громко щелкнул. Вдруг он ухмыльнулся и сказал: «Уходи отсюда, глупый мальчик, и не смей больше свистеть в классе!» отвечая на многие горячие молитвы, которые я вознес за последние несколько ужасных дней.
Прежде чем вернуться в класс, я быстро сформулировал план. Все еще находясь в «плохих книжках» с одноклассниками, я решил применить свои актерские способности. Я крепко хлопнул в ладоши, пока ладони не стали ярко-красными. Затем я вошел в класс, морщась от притворной боли.
«Он дал мне шесть лучших, и это было очень больно», — солгал я другим мальчикам, показывая испачканные ладони.
Свистящий чревовещатель никогда больше не выступал в классе.
Сегодня пояс запрещен в школах.Я уверен, что вокруг еще много мисс Маклин, но подозреваю, что мистеров Хой в этом мире немного, и они далеко друг от друга.
Законно ли шлепать детей?
Порка: Это может показаться старомодным, но это спорное наказание продолжает оставаться в заголовках. Всего два года назад Верховный судебный суд Массачусетса (SJC) вынес постановление, которое, возможно, не очень нравится самым молодым жителям штата. Буквально.
Новое исследование: Шлепки вредны для здоровья вашего ребенка
Пять десятилетий исследований дебютировали в исследовании, опубликованном в апрельском выпуске журнала Journal of Family Psychology за 2016 год.Вердикт: Чем больше вы шлепаете своих детей, тем выше вероятность, что они будут бросать вам вызов и разовьют проблемы, включая антиобщественное поведение и когнитивные трудности.
В исследовании, проведенном в Остинском и Мичиганском университетах, были проанализированы 50-летние исследования с участием 160 927 детей, многие из которых достигли совершеннолетия.
«Порка увеличивает вероятность самых разнообразных нежелательных последствий для детей», — говорит соавтор и доцент Мичиганского университета Эндрю Гроган-Кейлор.«Таким образом, порка делает противоположное тому, что обычно хотят родители».
Это открытие отражает исследование, опубликованное ранее в этом году Центром по контролю и профилактике заболеваний.
Суд вынес решение, согласно которому родители не могут быть привлечены к уголовной ответственности за применение «разумной» силы для наказания своих детей. Многословие суда по делу, которое было сосредоточено вокруг отца, который был осужден за нападение на публичную порку своей малолетней дочери, было тщательно сформулировано, утверждая, что применяемая сила должна быть «разумно связана с целью защиты или содействия благосостоянию. несовершеннолетнего »и не причиняет физического вреда или серьезного психического расстройства.
В то же время, однако, постановление также использовало более широкий контекст, установив, что порка как форма телесного наказания «по-прежнему прочно вплетена в социальную ткань нашей страны».
Большинство из нас, кажется, согласятся.
Подавляющее большинство американцев считают, что «иногда уместно» шлепать своих детей. , согласно опросу Харриса 2013 года, и процент тех, кто думает, что ребенку иногда нужна «хорошая, жесткая порка», также высок .Хотя тенденция к использованию телесных наказаний в качестве дисциплины с годами ослабла, особенно по мере того, как все больше исследований показывают неблагоприятные последствия шлепков для детей, она продолжается.
Американцы готовы терпеть минимальный уровень телесных наказаний, если они призваны дисциплинировать, а не причинять боль. Но имеют ли родители по всей стране законное право применять силу против ребенка?
Можно ли законно отшлепать ребенка?
Короткий ответ — да. Во всех 50 штатах и округе Колумбия вам не запрещено законом применять телесные наказания к вашему ребенку, если форма наказания является разумной и не причиняет вреда.
В каждом штате есть собственное определение того, что приемлемо, и законы некоторых штатов более расплывчаты, чем законы других. Например, закон штата Юта гласит, что нанесение «серьезных телесных повреждений» ребенку является нарушением закона, но «разумное наказание несовершеннолетних» является приемлемой защитой. С другой стороны, законы в штате Вашингтон более конкретны; они допускают «разумную и умеренную» силу против ребенка, но при этом прямо запрещают бросать, пинать, сжигать или резать ребенка, трясти ребенка до трех лет, мешать дыханию, угрожать смертоносным оружием и многое другое.
Слово, которое снова и снова встречается в законах штатов, является «разумным», стандартом, требующим толкования. Это отсутствие ясности дает государственным прокурорам некоторую свободу усмотрения при принятии решения о возбуждении уголовного дела.
Национальный учебный центр защиты детей Гундерсона собрал законодательные акты штата, относящиеся к порке, чтобы вы могли точно увидеть, как ваше государство относится к этой проблеме.
На международном уровне 43 страны запрещают порку с Канадой на пути к присоединению к списку, по состоянию на начало этого года.
Можно ли законно отшлепать ребенка другого человека?
Вот где закон становится мрачнее. Каждый штат позволяет родителям «разумно» наказывать своих детей, но это право не обязательно распространяется на других взрослых, даже если они замещают родителей. Итак, если друг вашего ребенка играет в вашем доме, а вы действуете в качестве временного опекуна, вы можете с юридической точки зрения отшлепать этого ребенка. Но у вас не будет такой же защиты, если, например, вы отшлепаете соседского ребенка, который все время бросает мяч в ваше окно.
Однако лучше вообще воздержаться от наказания любого ребенка, который не является вашим собственным. Даже если вам вряд ли будет предъявлено уголовное обвинение, вы можете столкнуться с гражданским иском со стороны родителей или опекунов ребенка.
Может ли учитель вашего ребенка на законных основаниях отшлепать его или ее?
В 19 штатах — да. В другом 31 штате телесные наказания в классах объявлены вне закона не только для поддержания безопасной среды, но и для других целей. Величина силы, которую педагог может применить против ребенка в остальных 19 штатах, значительно варьируется: от «разумной и необходимой» силы до причинения «не причинения физического вреда» до использования «силы без смертельного исхода».”
Учителя нередко арестовываются за жестокое обращение с детьми. В марте 2015 года учителю из Лос-Анджелеса было предъявлено обвинение в жестоком обращении с детьми за то, что он надевал полиэтиленовый пакет на голову ребенка. А в мае 2015 года учителя из Флориды были обвинены в жестоком обращении с отягчающими обстоятельствами за то, что он вонзил ногти в руку и икру ребенка.
Граница между «разумной силой» и «злоупотреблением» — и последствия
Признание виновным в жестоком обращении с детьми могло привести к тюремному заключению, потере опеки над ребенком, крупному штрафу и многому другому.Поскольку последствия могут быть серьезными, лучше не проверять пределы законов вашего штата, применяя телесные наказания к любому ребенку, даже к вашему собственному.