Объединяет ли что либо знаменитых литературных героев: Объединяет ли что-либо знаменитых литературных героев, действовавших в совершенно разных обстоятельствах, — Робинзона Крузо и Фигаро? Если объединяет, то что именно?

Культура России составляет большую часть русского нематериального наследия. Она объединяет традиции многочисленных народов Руси, отражает исторические события, географические особенности, влияние других культур и мировоззрений.

Имена деятелей русской культуры известны во всём мире: Достоевский, Толстой, Чайковский, Глинка, Пушкин, Ахматова и многие другие. Произведения русских писателей переведены на многие языки. Постановки «Лебединого озера» или «Щелкунчика» с успехом проходят на сценах разных театров.

Русская живопись

Долгое время русская живопись ограничивалась росписью икон. У каждого из знаменитых мастеров был свой стиль. Например, иконы Андрея Рублёва сильно отличались от икон, созданных Феофаном Греком. Во время правления Петра I в Россию проникли западные техники исполнения. Начали создавать пейзажи, портреты, натюрморты. К началу XX века через пейзажи передавали не только красоту природы, но и состояние души автора. В начале XX века расцвели направления модернизма и авангарда. Казимир Малевич, работая в технике авангарда, создал новое направление — супрематизм. Этот жанр хорошо отражает его картина «Чёрный квадрат».

Русская литература

Важная часть русской культуры — русская литература. Произведения Достоевского, Толстого, Грибоедова, Лермонтова, Пушкина переведены на разные языки мира. Серебряный век русской поэзии подарил человечеству прекрасных поэтов: Анна Ахматова, Сергей Есенин, Марина Цветаева, Александр Блок, Валерий Брюсов и другие. Советская эпоха также внесла свой вклад: имена Аркадия и Бориса Стругацких, Владимира Высоцкого, Евгения Евтушенко знают в разных уголках планеты. Характерные черты литературы России: глубокая проработка душевных переживаний героев, живописное описание природных пейзажей, исследование внутреннего мира человека.

Русский театр

Русский театр во всём мире известен прежде всего благодаря русскому балету — уникальной школе танцевального искусства, которая стала визитной карточкой страны. Не зря некоторые путешественники просят включить посещение балета в программу туров по России. Но мало кто знает, что история русского театра берет начало в народных гуляниях и представлениях на площадях. Скоморохи — вот родоначальники театральной культуры России.

Русская скульптура

В России жанр скульптуры развивался неравномерно. Славяне вырезали деревянных и каменных идолов, символизирующих ту или иную стихию, духов. После прихода христианства люди практически перестали создавать скульптуры, но жанр развивался в барельефах, оформлении фасадов зданий. Это было связано с запретом на идолопоклонство в православной русской культуре. Возрождение этого вида искусства началось во время реформ Петра I, когда многое перенималось из западноевропейского стиля. Огромное внимание скульптуре уделяли в Советском Союзе, увековечивая вождей и общественных деятелей в мраморе, камне, бронзе, гипсе.

Русская музыка

Музыка России трансформировалась от незамысловатых народных песен до объёмных симфонических композиций. Произведения великих русских композиторов Глинки, Мусоргского, Римского-Корсакова исполняли в крупнейших театрах мира. Сложно найти человека, который не узнает с первых нот композиции из балетов «Щелкунчик» или «Лебединое озеро» Чайковского. Музыкальные произведения русских классиков сочетают объём, художественную глубину, легкость и драматичность образов. Возможно, поэтому они завоевали любовь и признание во всём мире.

Русское кино

Современное русское кино часто ориентируется на западные кинокартины. В то же время культовые российские фильмы отличаются особой подачей, сюжетной линией и актёрской игрой. Отдельного внимания заслуживает советская школа кинематографии: несмотря на натянутые отношения между СССР и Западом некоторые фильмы завоевывали престижные награды международных конкурсов.

Традиционная русская мужская одежда

Одежда славян, как и многих древних народов, сочетала защитную и обережную функцию. Мужская традиционная одежда была проще, чем женская: просторная полотняная рубаха, холщовые штаны, пояс. Пояс в русской культуре был обязательным атрибутом «человеческой» одежды. По мнению славян, только нечистая сила и мертвые не носили пояс. Чтобы защитить мужчину от злых духов, дать ему смелости и ясности, на одежде вышивали различные обереги. Чаще всего вышивка располагалась вдоль ворота и, конечно, на поясе.

Традиционная русская женская одежда

Глядя на традиционную русскую женскую одежду, можно было определить её происхождение, семейный статус, возраст. Каждый элемент нёс скрытый смысл. Например, девица на выданье заплетала себе две косы, замужняя женщина одну косу, вдова могла ходить с распущенными волосами и непокрытой головой. Для женских нарядов в культуре России была характерна многослойность. Особую роль играл сарафан, крой которого менялся в зависимости от региона.

История русской культуры

Культура России объединяет в себе традиции многочисленных народов Руси, в ней отразились исторические события, географические особенности, влияние других культур и мировоззрений. История русской культуры делится на пять этапов: культура Древней Руси, культура XIII-XVII веков, культура Российской Империи, советская культура и, собственно, современная культура.

Большое влияние на развитие русской культуры оказал приход христианства на Киевскую Русь: изменились архитектура, традиции и письменность. Нашествие хана Батыя отдовинуло влияние византийской культуры. Этап Московской Руси объединил бескрайние земли вокруг столицы, был построен белокаменный Московский кремль, возрождена роспись храмов фресками, а живописцы снова стали ориентироваться на византийские каноны. Кстати, именно в то время творил знаменитый иконописец Андрей Рублев.

Реформами Петра I русская культура была переориентирована на западноевропейские ценности. В этот период сформировались основы русского литературного языка и были написаны знаменитые на весь мир произведения русских классиков. Советский период сильно повлиял на культуру, приход большевиков к власти вынудил творческих и научных деятелей царской России эмигрировать в Европу. Однако в это время выросло новое поколение советской элиты, развивались театр и кинематограф.

Женские образы в романе «Герой нашего времени»

Введение

Женские образы в романе «Герой нашего времени» удались Лермонтову на славу. Так охарактеризовал эту особенность романа писателя знаменитый критик того времени В.Г. Белинский.

Белинский отмечал, что автор создал такие монументальные образы девушек и женщин, что они могли бы соперничать только с героинями романов и повестей А.С. Пушкина. Эти женщины умны, способны, прекрасны душой и телом, они обладают сильной волей, стремятся к реализации себя в обществе. Однако все героини романа по-своему несчастны, хотя, следует признать, что их несчастье является производным от несчастья главного героя – Григория Александровича Печорина.

Именно образ Печорина сюжетно объединяет между собой все женские образы романа.

В произведении представлено несколько центральных женских образов. Это Вера – светская замужняя дама, которую связывает с Печориным любовная история еще во времена, когда молодой герой жил в Петербурге. Это княжна Мери Лиговская – родственница Веры, с которой Печорин знакомится в Пятигорске и из-за скуки влюбляет ее в себя. Это дочь черкесского князя Бэла, похищенная родным братом и отданная Печорину в качестве наложницы. И, наконец, это девушка, которую сам Печорин назвал Ундиной («русалкой») – возлюбленная контрабандиста Янко, случайная знакомая главного героя романа.

Охарактеризуем кратко главных героинь-женщин из этого произведения.

Бэла

Образ гордой черкешенки Бэлы, которую Печорин с помощью ее родного брата похитил и из родительского дома, вызвал горячее участие читающей публики еще при первой публикации романа.
В ряду женских образов в «Герой нашего времени» образ Бэлы является одним из самых трогательных. Бэла была не виновата в случившемся с ней, и, тем не менее, она принимала все удары судьбы мужественно. Ее предал родной брат, отдав ее за коня Казбича, ее предал похититель Печорин, которого она полюбила всем сердцем, но не нашла в его душе взаимности. В итоге ее убил человек, который тоже был в нее тайно влюблен.

Тонкую и чуткую душу Бэлы понимал только Максим Максимович, однако и он не знал, чем ей помочь и тайно радовался ее смерти, понимая, что эту девушку в жизни уже ничего хорошего не ждало.
Любовь Бэлы не смогла пробудить душу Печорина к жизни от самолюбивого эгоизма. Главный герой романа скоро охладел к молодой черкешенке, и героиня, ни в чем не упрекая своего возлюбленного, покорно последовала в могилу, жалея перед смертью лишь о том, что они с Григорием Александровичем относятся к разным верам, поэтому не смогут встретиться в раю.

Следует признать, что образ Бэлы удался Лермонтову в полной мере, позже Л.Н. Толстой в своем рассказе «Кавказский пленник» представит на суд читающей публики образ молодой чеченской девушки Дины, и в этом образе будут черты и Бэлы – такие как преданность и нравственная чистота.

Княжна Лиговская

Образ женщин в романе «Герой нашего времени» значительно дополняет образ княжны Мери – гордой и прекрасной русской дворянки, которая влюбилась в Печорина и призналась ему в своих чувствах, что в те времена считалось недопустимым поведением со стороны девушки из знатной семьи.

Печорин почувствовал, что Мери являлась необычной девушкой из тех, которых он знал. Он увидел в ней ум, характер и душевную силу. И хотя Печорин заявлял Грушницкому, что Мери представляет собой классический образец русской девушки, которая при всей своей гордости и уме в итоге пойдет замуж за человека ничтожного, следуя воле своей маменьки, тем не менее, сам Григорий Александрович решил поиграть с чувствами этой гордой красавицы.

Трудно сказать, насколько искреннее Печорин ухаживал за Мери, однако, следует отметить, что унижал он ее не из чувства злобы, а скорее, повинуясь какому-то грубому внутреннему инстинкту.
Печорин чувствовал душевную силу и чистоту Мери, поэтому стремился ее себе подчинить, хотя не находил в этом подчинении особого для себя смысла.

В итоге Мери также (как и впоследствии Бэла) глубоко переживала историю с Печориным и испытывала страдания от его поступков и его душевной холодности по отношению к ней.

Вера

Роль женских образов в «Герое нашего времени» достаточно велика. Фактически, личность Печорина раскрывается перед нами через призму его взаимоотношений с женщинами, которые представлены в романе.
Большое значение в этом играет образ Веры – светской замужней дамы, с который Печорин был знаком еще в Петербурге. В Кисловодске, где происходит действие повести «Княжна Мери», Печорин снова встретился с Верой. Григорий Александрович помнил о своих чувствах к этой женщине, кажется, что и Вера не забыла своего прежнего возлюбленного.

Многие читатели романа замечали, что образ Веры – один из самых противоречивых в романе. С одной стороны, героиня стремилась к Печорину и лучше всех понимала его душу, полную противоречий, самолюбия и эгоизма, но с другой стороны, именно Вера стала «злым гением» Печорина, фактически, толкнув его на дуэль с Грушницким. В ту ночь, когда Грушницкий, полный ревности, караулил Печорина у дома Мери, он увидел, как Печорин шел на свидание к Вере, однако юный герой решал, что Григорий Александрович пытался соблазнить Мери Лиговскую, в которую сам был влюблен.

Роковая дуэль Печорина и Грушницкого привела к тому, что Вера рассказала мужу правду о своих отношениях с Печориным, муж навсегда увез ее из Кисловодска. Печорин бросился вдогонку, но уже ничего не смог сделать.

«Ундина»

Характеристика женских образов в «Герой нашего времени» была бы неполный, если бы мы не упомянули имя еще одной героини, с которой Печорин встретился на Тамани.

Сам Печорин называл ее «Ундиной», то есть русалкой. Образ этой девушки загадочен. Она была любовницей контрабандиста Янко, которого Печорин фактически застал врасплох. Опасаясь, что Печорин может донести на Янко властям, Ундина заманила Печорина на лодку, пригласив покататься с ней, а потом попыталась утопить своего спутника. Последнее ей, однако, не удалось: Печорин выбросил Ундину за борт.

Поступок Ундины сам герой объяснил ее чувством любви к молодому контрабандисту, однако такая страшная любовь показалась неприятной даже самому Печорину, привыкшему приносить несчастья тем, кого он любил.

Все женщины в романе «Герой нашего времени» являются неповторимыми и яркими личностями. Фактически, они во многом предвосхищают знаменитые женские образы романов Тургенева. Эти женщины красивы, умны, сильны духом, они обладают волею и чуткими и добрыми сердцами. Однако никто из них не смог удержать Печорина от падения в нравственную пропасть, вероятнее всего, потому что сам герой, ища женской любви, не мог до конца понять сердца тех женщин, которых он любил.

Приведенные краткие характеристики женщин и описание их роли в романе пригодятся учениками 9 классов при сборе информации для сочинения на тему «Женские образы в романе «Герой нашего времени»».

Посмотрите, что еще у нас есть:

Тест по произведению

Доска почёта

Чтобы попасть сюда — пройдите тест.

• Амина Муталиева

  16/16

• Lilia Han

  15/16

• Полина Беликова

  16/16

• Вероника Романова

  11/16

• Всеволод Шаманаев

  14/16

• Ренат Таиров

  16/16

• Любовь Пятигорская

  11/16

• Хава Хашиева

  16/16

• Дарья Михайлова

  16/16

• Ольга Титова

  13/16

кем были прототипы любимых литературных героев — Рамблер/кино

У жителей каждой страны есть свои любимые литературные герои. В честь праздника мы решили рассказать о прототипах наиболее популярных из них в нашей стране.

«Старик Хоттабыч»: Волька ибн Алеша — сын медика и скульптора

Вся советская детвора взахлеб зачитывалась повестью-сказкой Лазаря Лагина «Старик Хоттабыч».

Редкий школьник, познакомившись с произведением, не мечтал найти такой же кувшин с могущественным джинном и загадать желания.

Первый вариант сказки был написан в 1938 году, а затем она дважды дорабатывалась в 1955 и 1956 годах. Если говорить о прототипах описываемых в книге персонажей, то реальными являются двое из них.

Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб — лицо вымышленное, а вот повелитель джиннов Сулейман ибн Дауд жил на самом деле. Это правитель Древнего Израиля, легендарный царь Соломон.

Вторым реально существовавшим героем книги был Волька Костыльков. Образ мальчика писатель списал с сына знаменитого советского скульптора Веры Мухиной и врача Алексея Замкова Всеволода. Ребенок в четыре года заболел туберкулезом кости. Писатель, навещая его родителей, с которыми дружил, рассказывал малышу сказки о восточных джиннах, волшебстве и прочих чудесах, называя ребенка Волька ибн Алеша. Благодаря стараниям своего отца Всеволод поправился. Впоследствии он окончил физический факультет МГУ и заведовал кафедрой физики в мединституте в Ленинграде.

«Кортик»: Мишка Поляков отдыхал в Сновске

А среди юношества одним из наиболее популярных произведений является трилогия Анатолия Рыбакова- «Кортик», «Бронзовая птица» и «Выстрел». Эти повести объединены одним главным действующим лицом — Михаилом Поляковым.

Исследователи творчества писателя неоднократно пытались найти реального прототипа и наконец сошлись во мнении, что им является сам Анатолий Рыбаков. Этот вывод можно сделать из первой части — «Кортик». В ней писатель описывает город Ревск, в котором Михаил Поляков гостит у дедушки с бабушкой.

Позднее Анатолий Рыбаков в своих интервью не раз признавался, что, описывая Ревск, имел в виду город Сновск, находившийся в то время в Черниговской губернии. В этом местечке в 1921 году ребенком писатель частенько гостил у своих родственников. Вывод: в образе главного героя писатель вывел сам себя, организуя главному герою приключения, которые в детстве мечтал пережить сам.

«Рассеянный с улицы Бассейной»: профессор Иван Каблуков

Одним из самых популярных стихотворений советского поэта Самуила Яковлевича Маршака являются веселые похождения рассеянного чудака с улицы Бассейной.

Это произведение С.Я. Маршак написал под влиянием анекдотичных историй, ходивших в первой четверти XX века по Москве и Ленинграду о профессоре Тимирязевской академии Иване Алексеевиче Каблукове. Будучи гениальным ученым, профессор постоянно был погружен в свои мысли, отчего часто не замечал вокруг себя ничего. Сослуживцы рассказывали, что даже свои имя и фамилию в документах профессор порой писал наоборот, подписываясь не Иван Каблуков, а Каблук Иванов.

В обеих столицах в те годы говорили, что ученый является чемпионом по оговоркам, частенько произнося на лекциях не химия и физика, а химика и физия. Кстати, именно этой характерной чертой наделил своего героя и С.Я. Маршак. Профессор отлично знал, с кого списал свой образ Самуил Яковлевич. В разговоре с братом поэта Ильей, он как-то заявил, что, сочиняя свое произведение, С.Я. Маршак определенно метил в него. Однако Иван Алексеевич нисколько не обиделся на сходство с персонажем ироничного стихотворения.

Являясь почетным членом АН СССР, создателем школы физико-химиков в СССР, профессор И.А. Каблуков остался в народной памяти как герой сатирического стихотворения, а о его научных заслугах знают лишь специалисты.

«Три толстяка»: Серафима Суок — кукла или человек?

Одним из наиболее любимых детворой литературных произведений является знаменитая повесть Юрия Олеши «Три толстяка».

Казалось бы, откуда у героев сказки могут быть реальные прототипы, но тем не менее они существуют. В образе девочки и куклы Суок писатель талантливо изобразил собственную гражданскую жену, страдая от неразделенной любви к ней. Со своей возлюбленной Юрий Олеша познакомился в возрасте 20 лет, в то время как его девушке было 16. Звали избранницу писателя Серафима Густавовна Суок, так же как главную героиню «Трех толстяков». Роман молодых людей был бурным, но недолгим. Ветреная Серафима бросила Юрия ради поэта Владимира Нарбута, за которого впоследствии вышла замуж.

Но личная жизнь у прототипа куклы Суок так и не сложилась. На протяжении своей жизни она четыре раза официально выходила замуж и каждый раз неудачно.

Историки литературы представляют женщину в достаточно неприглядном свете. Например, после ареста сотрудниками НКВД ее второго супруга Владимира Нарбута она даже не пошла на Лубянку, чтобы узнать о его судьбе, вместо этого занявшись поисками очередного мужа. А Юрий Олеша продолжал любить свою бывшую подругу, со стороны наблюдая за ее похождениями. Он даже женился на родной сестре своей бывшей возлюбленной — Ольге.

Неудивительно, что в своем самом знаменитом произведении «Три толстяка» писатель в качестве бездушной куклы описал Серафиму Суок, не поменяв даже ее фамилии. Очевидно, Юрий Олеша надеялся, что женщина изменится и станет такой, как героиня его произведения, превратившись в доброго и любящего человека. Напрасно. В реальной жизни этого, увы, не произошло. Умерла Серафима Суок в Москве в 1983 году.

«Республика ШКИД»: автобиография беспризорников

Сложно назвать более популярный советский кинофильм о судьбах беспризорников, переживших годы лишения Гражданской войны, чем «Республика ШКИД».

Если современные подростки знакомы с этой историей исключительно по кадрам популярного кинофильма, то их родители наверняка читали одноименную книгу. Ее авторами выступили герои повествования, бывшие воспитанники Школы-коммуны имени Достоевского Алексей Еремеев и Григорий Белых. Существовали на самом деле и остальные герои книги. Президентом республики ШКИД с полномочиями диктатора являлся Викниксор, или Виктор Николаевич Сорокин.

В реальной жизни этого человека звали Виктор Николаевич Сорока-Росинский, он руководил школой с 1920 по 1925 год. В учебном заведении тогда царили именно такие порядки, как это показано в фильме. Собственно говоря, именно по этой причине директор и был снят с работы, а методы его воспитания трудных подростков подверглись ожесточенной критике Надежды Крупской и Антона Макаренко. Умер Викниксор, попав под трамвай, в 1960 году в возрасте 77 лет.

Алексей Иванович Еремеев, один из авторов книги, описан на ее страницах как Леонид Пантелеев. После побега из школы-интерната молодой человек пытался стать актером, бродяжничал, а затем в 1925 году, осев в Ленинграде, сел за рукопись о республике ШКИД вместе со своим приятелем Григорием Георгиевичем Белых. В книге он предстает как Гришка Черных по прозвищу Янкель. Книга увидела свет в 1927 году, а в 1935-м Г.Г. Белых был арестован по обвинению в антисоветской деятельности. Умер в 1938 году от туберкулеза.

Фото: Кадры из фильма.

Сборник «Вечера на хуторе близ Диканьки»

Поговорим о произведении «Вечера на хуторе близ Диканьки», узнаем, как оно устроено и как в нем переплетается фантастическое и реальное.

📕📘 «Вечера на хуторе близ Диканьки» — это два сборника рассказов и повестей, вышедших в 1831 и 1832 годах. Их объединяет место действия и вымышленный издатель — «Пасичник Рудый Панько». В каждой части четыре произведения.

1️⃣ В первой — «Сорочинская ярмарка», «Вечер накануне Ивана Купала», «Майская ночь, или Утопленница», «Пропавшая грамота».

2️⃣ Во второй — «Ночь перед Рождеством», «Страшная месть» «Иван Федорович Шпонька и его тетушка» и «Заколдованное место».

Цикл внешне напоминает популярные у романтиков сборники фольклорных или псевдофольклорных текстов, причем славянский фольклор был в это время новинкой. А некоторые повести (особенно «Майская ночь» и «Страшная месть») отсылают к атмосфере готического романа.

🕯 «Вечера» отличаются устройством повествования. Национальный колорит — вкрапления украинских фраз с переводом в примечаниях, описания обрядов и обычаев, типичные имена и реальные географические названия — у Гоголя не акцент, а основа стиля.

🎭 Структура каждого текста напоминает вертеп — популярную форму народного театра, как считает литературовед Л. А. Софронова. В украинских версиях на нижних ярусах вертепа могли появиться казаки, цыгане, «ляхи», «москали», а на верхних оставались всегда неизменные участники евангельской истории. Гоголь воспроизводит и эту двойственность фольклора, который соединяет христианство с язычеством, вечное с сиюминутным и страшное со смешным.

💫 В «Вечерах» есть особые «заколдованные места». Стоит заглядеться, забрести не туда или, как в «Заколдованном месте», увлечься танцем, и начинается чертовщина. И наоборот — можно в этом мире и обойтись без встреч с нечистой силой: в цикле есть один нефантастический текст — «Иван Федорович Шпонька».

⭐️ Фантастические сюжеты мотивируются и особым «праздничным» временем действия. Гоголь неслучайно использует Рождество и день Ивана Купала — праздники церковного календаря, которые окружены легендами, обрядами, остатками языческой мифологии. Вечер и ночь накануне праздника — время, когда границы между обычным и необычным стираются.

🤝 Праздничное время у Гоголя связано и с темой общности. Перечитаем знаменитую карнавальную сцену в «Сорочинской ярмарке»:

«Вам, верно, случалось слышать где-то валящийся отдаленный водопад, когда встревоженная окрестность полна гула и хаос чудных неясных звуков вихрем носится перед вами. Не правда ли, не те ли самые чувства мгновенно обхватят вас в вихре сельской ярмарки, когда весь народ срастается в одно огромное чудовище и шевелится всем своим туловищем на площади и по тесным улицам, кричит, гогочет, гремит? Шум, брань, мычание, блеяние, рев — все сливается в один нестройный говор».

🗝 Здесь переворачивается романтический штамп: созерцание водопада должно было бы ассоциироваться с уединенными мечтами, а не с ревом толпы. И мы получаем один из ключей ко всему творчеству Гоголя: он никогда не забывает, что «чудный» и «чудовищный» одного корня.

Десять знаменитых литературных деятелей, основанных на реальных людях | Искусство и культура

Писателей часто просят писать то, что они знают, поэтому неудивительно, что многие из самых известных персонажей в истории литературы основаны на реальных людях. Будь то черпая вдохновение у своих супругов, друзей и семьи или, наконец, после десятилетий работы, вставляя себя в текст, авторы извлекают почти каждое слово и предложение из некоторого элемента реальности, и чаще всего этим элементом являются люди.Многие персонажи, такие как Дин Мориарти в фильме Джека Керуака On the Road (на основе реального битника Нила Кэссиди ) , приходят на ум как очевидные, но этот список предназначен для реальных литературных персонажей, которые недостаточно узнаваемы. , и которые заслуживают такого же уважения, как и их вымышленные аналоги.

1. Просперо ( The Tempest , 1611) / Уильям Шекспир

Считается последней пьесой Шекспира, Буря — это прощание художника с театром.Просперо — великий маг острова, и своими силами он управляет черепахоподобным персонажем Калибана и спрайтом, живым Ариэлем. Магия Просперо в его книгах, и он решает, когда прибудет Буря и кто должен прийти с ней. Ужасно похоже на драматурга, не так ли? Просперо пишет сценарий и задается вопросом, как и Шекспир, по понятным причинам, каким будет будущее без него и его власти. С частыми намёками на «Глобус» (мир, но также и название театра Шекспира) трудно не заметить сходство Просперо с его великим творцом.Шекспировский критик и ученый Стивен Гринблатт говорит, что пьеса поднимает все «проблемы, которые тревожили воображение Шекспира на протяжении всей его карьеры». Вступив в свою последнюю пьесу, Шекспир напомнил миру о своем бессмертии как публичного литературного деятеля.

2. Робинзон Крузо ( Робинзон Крузо , 1719) / Александр Селкирк

Настоящий Робинзон Крузо, мемуары которого Даниэль Дефо адаптировал для своего собственного романа, был изначальным «плохим семенем» современной нуклеарной семьи.После того, как его брат заставил его пить морскую воду, Селкирк начал драку и был вызван на сессию Кирка в Шотландии, чтобы объяснить свои мысли. Опасаясь, что его не помилуют, Селкирк убежал к морю и воевал против испанцев как капер. Блестящий штурман, Селкирк в конце концов стал капитаном парусного спорта. Однако капитан его корабля был тираном, и после множества тесных разговоров с испанцами Селкирк опасался, что корабль затонет, и решил прекратить его работу, потребовав высадить его на ближайшем клочке земли.К несчастью для Селкирка (но к счастью для Дефо), ближайшим клочком земли был необитаемый остров в 400 милях от побережья Чили, называемый Мас-а-Тьерра, а теперь именуемый островом Робинзона Крузо. Спустя четыре года и четыре месяца, не имея ничего, кроме мушкета, Библии, нескольких предметов одежды и табака, Селкирк был спасен. Оказывается, он был прав, сбежав со своего проблемного корабля; он затонул вскоре после того, как он оставил его, в живых остался только один. Селкирк разбогател на каперстве, прежде чем в конце концов вернулся домой в Англию, одетый в шелк и кружево, но он так и не смог привыкнуть к суше и тосковал по открытому морю.Он опубликовал мемуары о своих приключениях, но умер во время каперства, прежде чем смог прочитать адаптацию Дефо своей малоизвестной книги.

3. Дориан Грей ( Изображение Дориана Грея, 1890) / Джон Грей

Член оживленного литературного круга Оскара Уайльда, Джон Грей был очаровательным мальчишеским поэтом, который в 25 лет мог сойти за 15-летнего парня. , »И судя по черно-белому фото Джона Грея, можно только предположить, что он был недалеко.Уайльд познакомился с Греем в Лондоне, в доме своего коллеги-художника, и какое-то время был одним из многих романтических романов автора. Сходство между персонажем Греем и поэтом Греем было поразительным. Как и Дориан, Джон Грей обнаружил, что город легко развратил его, и имя главного героя произошло от древнегреческого племени дорийцев, которые славились своей любовью среди мужчин. После публикации «Фотография Дориана Грея» люди начали звонить Джону Грею Дориану, от чего ему стало так неудобно, что он дошел до того, что подал в суд на лондонское издание за клевету за создание ассоциации.Судьба этого реального героя была более драматичной, чем Уайльд мог когда-либо написать: Джон Грей переехал в Рим и учился на священника.

4. Антония ( My Á ntonia , 1918) / Анни Садилек Павелка

«Каждая история, которую я когда-либо написала, — сказала Уилла Катер, — была воспоминанием о каком-то детском опыте, о чем-то, что тронуло меня в юности». My Á ntonia, Cather’s bildungsroman , воплощает это чувство, подробно рассказывая об отношениях мальчика с богемной иммигранткой Антонией Шимердас и ее приспособлении к жизни на западных равнинах Соединенных Штатов.Как и ее рассказчик в Моя Антония, Джим Бёрден, Уилла Кэтэр родилась в Вирджинии. Затем, как и Джим Бёрден, в возрасте 9 лет она переехала со своей семьей на дикие равнины Красного Облака, Небраска. В Красном Облаке Катер подружилась с Анни Павелкой, дочерью чешских иммигрантов, недавно пересаженных туда. Спустя много лет после отъезда Катер вернулась в Красное Облако и возобновила дружбу с Энни в 1916 году. Всего два года спустя она опубликовала My Á ntonia .О своем знакомом с детства Кэтэр сказала: «Один из самых настоящих художников, которых я когда-либо знал, по остроте и чувствительности ее удовольствия, по ее любви к людям и по ее готовности прилагать усилия».

5. Молли Блум ( Ulysses , 1922) / Нора Барнакл

Когда его спросили, действительно ли она вдохновила Молли Блум в «Улиссе» Джеймса Джойса , Нора Барнакл, первая жена Джойса, ответила просто: «Нет. Она была намного толще ». Однажды днем ​​Джойс взглянул на высокую брюнетку на улице и назначил все Ulysses на тот же день, что и его первое свидание с Норой.Молли Блум — чувственная неверная женщина в романе, роль, которую Нора притворялась играющей больше, чем она выполняла на самом деле. Когда они были в разлуке, они с Джойс писали друг другу очень страстные письма, и она часто упоминала влечение других мужчин, хотя никогда им не баловалась. Джойс придерживался Барнакл, написав после нее одного из своих самых запоминающихся персонажей, хотя отец предупреждал его, что произойдет обратное, учитывая необычное имя его невестки.

6.Эмили Грирсон ( Роза для Эмили, 1930) / Мод Фолкнер

Хотя «мисс Мод» Фолкнер изо дня в день не наряжала и не причесывала труп своей умершей невесты, совершенно очевидно, что мать Уильяма Фолкнера имела много общего с мисс Эмили, главной героиней жуткого A Rose for автора. Эмили . История основана на девушке, которая, по словам Фолкнера, «просто хотела быть любимой, любить и иметь мужа и семью». Однако, помимо этих устремлений, мисс Эмили последовала примеру мисс Мод еще более убедительно: как художник.В гостиной Эмили изображен портрет ее отца, выполненный цветными карандашами, а в доме Мод — оригинальные портреты членов семьи, как живых, так и умерших. Мисс Мод считала себя реалистом, и мисс Эмили можно было назвать таковой (в конце концов, сохранение мертвого тела действительно кажется гранью реализма). В Нью-Олбани, штат Миссисипи, где родился Уильям Фолкнер, мисс Мод считалась сдержанной и охраняемой соседями, точно так же, как об Эмили говорят сплетенные сплетни в вымышленном городе Джефферсон.

7. Вилли Старк ( All the King’s Men, 1946) / Хьюи П. Лонг

Хьюи П. Лонг, губернатор и сенатор Луизианы, после смертельного выстрела заявил: «Господи, не дай мне умереть. У меня слишком много дел ». На Роберта Пенна Уоррена произвело впечатление, имел ли он в виду встряхнуть шампанское из джина Рамоса или обеспечить будущее обывателям. В основу своего шедевра автор положил Лонга, также известного как «Король-рыба». Уилли Старк теперь может быть одним из самых известных персонажей в истории американской литературы, но его многочисленные эксцентричности никогда не затмят наследие его реального коллеги.Долго не мог жить без этого любимого коктейля, и, черт возьми, налогоплательщики, он возил с собой лучшего бармена из новоорлеанского отеля «Рузвельт», куда бы он ни пошел, чтобы выпить в любой момент. Уилли Старк может быть немного менее формальным, но настроения те же: политическая коррупция и ненужные государственные расходы — это нормально, пока вы человек из народа.

8 и 9. Дилл Харрис ( Убить пересмешника, 1960 / Трумэн Капоте и Идабел Томпкинс ( Другие голоса, другие комнаты, 1948) / Харпер Ли

«Я Чарльз Бейкер Харрис.Я могу читать. Я могу прочитать все, что у тебя есть. Введение Дилла Харриса в «Убить пересмешника » соответствует характеру его настоящего вдохновителя, Трумэна Капоте, который научился читать, когда ему было всего 5 лет. Капоте, который жил по соседству с Харпер Ли в Монровилле, штат Алабама, и был ее лучшим другом детства, сначала поместил Ли в два своих романа, прежде чем стал вдохновением для Дилла Харриса, не по годам развитого и не по годам лучшего друга Скаута. и сосед. Самым заметным заместителем Ли Капоте была Идабель Томпкинс из Other Voices, Other Rooms. Мы можем только догадываться, что сорванец Ли оправдал потрескивающий диалог ее Идабель: «Сынок, — сказала она и плюнула между пальцами, — то, что у тебя в штанах, для меня не новость, и меня не волнует. : Черт, я с первого класса дурачился только с мальчиками. Я никогда не думаю, что я девочка; ты должен помнить об этом, иначе мы никогда не сможем быть друзьями ».

10. Гэри Ламберт ( The Corrections , 2001) / Боб Франзен

Перед тем, как была опубликована книга Джонатана Франзена The Corrections , автор позвонил своему брату Бобу, чтобы предупредить его: «Вы можете ненавидеть эту книгу», — сказал он.«Ты можешь меня ненавидеть». Боб Франзен с безоговорочной любовью любого хорошего старшего брата ответил: «Ненавидеть тебя — не вариант». Любой здравомыслящий писатель поступил бы мудро, если бы предупредил его; Гэри Ламберт, чей персонаж основан на брате Джонатана Франзена, — единственный персонаж в книге, который, кажется, никогда ничему не учится. Он помешан на деньгах и бесчувственен, со всем высокомерием самого старшего члена семьи и почти без должного сострадания в этой должности.

Рекомендованные видео

Почему так много современных американских авторов отправляют своих персонажей за границу?

Сиддхартха Деб родился на северо-востоке Индии.Он является автором двух романов и «Прекрасного и проклятого», научно-популярного произведения, ставшего финалистом премии Оруэлла и победителем PEN Open. Он является получателем грантов и стипендий от Общества авторов Великобритании, Национального института, Института перспективных исследований Рэдклиффа при Гарвардском университете и Фонда Говарда при Университете Брауна. Его публицистика, эссе и обзоры публиковались во многих публикациях, включая The Guardian, The New York Times, The New Republic, The Baffler, The Nation, n + 1 и The Times Literary Supplement.

◆ ◆ ◆

Чарльз МакГрат

Возможно, есть ощущение, что наша родная земля не слишком тонкая, а слишком изношенная.

Романисты отправляют своих персонажей за границу по той же причине, по которой мы отправляем себя: для смены темпа, чтобы выбраться из колеи, стряхнуть ржавчину. Генри Джеймс построил целую карьеру на изучении темы путешествий американцев за границу и трансформации опыта.Можно возразить, что сам Джеймс покинул Америку преждевременно, прежде чем дал ей шанс. Он пришел к выводу, не имея большого количества свидетельств, что этой стране не хватало истории и сложности, чтобы вырастить серьезного романиста. Но его книги также являются убедительным аргументом в пользу эротики путешествий, во всяком случае, романистических путешествий — идеи о том, что американцы вдали от дома могут оказаться в культурном недоумении, но также как сексуально, так и географически раскрепощенными. Его открытие оказалось чрезвычайно надежным.Его следы можно увидеть, например, в умных, забавных и очаровательных романах Дайан Джонсон об американских женщинах, пытающихся пробиться во Френхесте во Франции. Совсем недавно появились романы, такие как «Необходимые ошибки» Калеба Крейна и «Черная Германия» Дэррила Пинкни, в которых есть гей-вариации на эту тему, предполагающие, что это должно быть в Европе (в случае Крейна, в начале 90-х в Праге). в Берлине 80-х у Пинкни) если не легче, чем быть в Америке, то по крайней мере совсем другое.

Но, может быть, потому, что формула Джеймса настолько надежна, что кажется практически надежной, два лучших американских романа последних лет — получивший Пулитцеровскую премию Энтони Дорра «Весь свет, который мы не можем видеть» и замечательный дебют Энтони Марры «Созвездие» жизненных явлений »- отказаться от него в пользу чего-то гораздо более радикального. Это не романы об американцах за границей, а, скорее, романы о европейцах, требующие полного погружения в другое место и другую культуру. Действие книги Дёрра происходит во время Второй мировой войны и повествует о слепой французской девушке и молодом немецком радиотехнике, пути которых в конечном итоге пересекаются.«Марра» — о чеченцах во время антисоветского восстания, в основном с 1994 по 2004 год. В нем нет американских персонажей, нет американских тем, нет особенно американской чувствительности. В них нет ничего американского, если только это не проза. По сути, это европейские романы, которые не читаются так, как будто они переведены.

«Весь свет, который мы не можем видеть» был вдохновлен визитом Дёрра в Сен-Мало, старый портовый город в Бретани, и отчасти его успех может быть связан с тем, насколько красиво он вызывает этот пейзаж.Теперь есть даже путеводители для увлеченных читателей, которые хотят посетить места, описанные в его романе. Но Марра, который все еще учился в писательской школе, когда было опубликовано «Созвездие жизненных явлений», никогда не был в Чечне до тех пор, пока не закончил черновик, а страна, которую он описывает, где неразорвавшиеся снаряды покрыты старыми унитазами, не побывала в Чечне. быть в списке желаний большинства людей. За обеими книгами стоит не туристический импульс, даже не в литературном смысле, а нечто более глубокое.Они свидетельствуют или приносят информацию о чем-то новом, чего уже не делают американские романы, потому что романы больше не то место, где мы ищем новости о себе. Мы все чаще читаем их, чтобы напомнить о том, что мы уже знаем.

На данный момент рано говорить, являются ли эти две книги просто счастливым совпадением — два очень хороших американских романа, появившихся, казалось бы, ниоткуда, о других людях и других местах — или указанием на что-то еще: романистическая усталость от Америки и американцев, ощущение, что наша родина не слишком тонка, как сказал бы Генри Джеймс, но слишком изношена.Парадокс в том, что та же почва может показаться неисчерпаемо плодородной для писателей из других стран. Один из лучших романов об Америке за последние годы — «Американа» Чимаманды Нгози Адичи, в котором формула Джеймса разворачивается в обратном порядке. Речь идет о молодой нигерийской женщине, которая приезжает в эту страну в поисках обычного — любви, счастья, приключений — и находит их таким образом, чтобы читатель увидел нашу страну (и ее межрасовые отношения в частности) в совершенно новом и неожиданном свет.

Чарльз МакГрат был редактором Book Review с 1995 по 2004 год, а теперь пишет статьи для The Times.Ранее он был заместителем редактора и руководителем художественного отдела The New Yorker. Помимо Times, он писал для The New Yorker, The Atlantic, The New Republic и Outside. Он является редактором двух книг по гольфу — «The Ultimate Golf Book» и «Golf Stories» — и в настоящее время работает над изданием рассказов Джона О’Хара для Библиотеки Америки.

Величайшая история любви Хитклифа и литературы токсична

Величайшая история любви Хитклифа и литературы токсична

(Изображение предоставлено United Archives / Alamy)

Эмили Бронте, родившаяся 200 лет назад, вообразила персонажа, который для многих — величайший романтический герой, но для других — угроза, — пишет Хефзиба Андерсон.

B

Задумчивая, неукротимая, прямо замученная — что не любить? Для многих читателей Хитклифф — суровое воплощение байронического обаяния, все буря и натиск . И это не единственное романтическое клише, которое он олицетворяет. Он ходячая фантазия о спасении, отвергнутый ребенок, который претерпел бесконечные пренебрежения на своем пути к зрелости и нуждается только в любви хорошей женщины, чтобы успокоить его изменчивую душу. Его неправильно понимают — глубоко и сложно, и он остро нуждается в ком-то, кто действительно получит его.

Любовь для него крайняя, захватывающая, нигилистическая — это слияние с другим с такой неотложностью, что все остальное не имеет значения. И давайте не будем забывать о роли высокий-смуглый-красивый, которая еще больше усиливается атлетизмом и тлеющими глазами, «полными черного огня». С его кинетическим сочетанием инстинкта, интеллекта и силы Хитклифф привлекает читателей практически любого эротического толка.

Громадный персонаж Эмили Бронте Хитклифф (которого здесь играет Лоуренс Оливье) оказал огромное влияние на романтическую литературу (Источник: BFA / Alamy)

С тех пор, как в 1847 году был впервые опубликован «Грозовой перевал», он стал больше, чем он. Герой (или это должен быть антигерой?) оказал глубокое влияние на романтическую литературу по всему спектру, от лифчиков и хитов YA до высокопрофессиональной литературной литературы.Его влияние тоже не ограничивается страницей.

Автор и фанат Бронте Саманта Эллис недавно вызвала отклик в статье под названием «Как Хитклиф разрушил мою личную жизнь». Самопровозглашенная «выздоравливающая наркоманка Хитклифа», она говорит, что Хитклиф был ее «наркотиком». После него шли Ретт Батлер, Руперт Кэмпбелл-Блэк, Баффи, истребительница вампиров, Томас Кромвель из Хилари Мантел… К сожалению, их сопровождали настоящие плохие парни: «Когда я был подростком, я активно преследовал плохих людей… Когда мне было двадцать с небольшим, их сопровождали настоящие плохие парни. «Я встречалась с мужчинами, которые не всегда были со мной честными или милыми», — пишет она.

Эмили, любящая уединение, изображенная здесь на портрете, созданном ее братом, умерла в возрасте 30 лет — многие считают, что у нее не было романтических отношений. отрицая, что тотемный «Грозовой перевал» заслуживает своего статуса классического, — это лучший учитель, вкладывающий свои послания в наши сердца и умы под прикрытием потрясающего повествования и неизгладимых образов. Мы почти подсознательно впитываем истину гениальной фантастики, и от этого намного труднее искоренить ее.

«Оперативная интенсивность»

Что делает Хитклифа еще более интригующим, так это то, что он был развязан в наших коллективных романтических мечтах женщиной, у которой, как считается, никогда не было любовника, женщиной, которая родилась 200 лет назад и имеет Его по-разному характеризовали как хрупкого мистика, деву, ненавидящую людей.

Яростная привязанность Эмили к частной жизни и отсутствие документации только разожгли предположения о ее короткой жизни (она умерла в возрасте 30 лет), что привело к посмертным диагнозам всего, от агорафобии и анорексии до болезни Аспергера.

В академических кругах распространены предположения о жизни сестер Бронте Анны, Эмили и Шарлотты и их брата Бранвелла (Фото: KGPA Ltd / Alamy)

Некоторые ученые просто отказались поверить в то, что страсть, сочащаяся со страниц книги «Грозовой» Высоты можно было создать только с помощью воображения. Они предложили ей романтические интересы, включая ее собственного брата Брэнвелла и даже их сестру Энн.

Отбросьте некоторые из более дурацких домыслов, и Эмили Бронте по-прежнему остается настоящим персонажем, умеющим обращаться с пистолетом, и уж точно не из тех, кто любит светскую беседу.Большая часть мифа о «Безумной Эмили» проистекает из того факта, что она просто родилась не в ту эпоху. Как отмечает Клэр О’Каллаган в своей новой биографии «Эмили Бронте: переоценка»: «Эмили была независимым духом в то время, когда женская независимость не приветствовалась культурно».

Так как же Хитклифф вписывается в это? Потому что, хотя для многих он — идеальный романтический герой, регулярно появляющийся в опросах, чтобы определить самого романтического литературного персонажа всех времен, другие находят его значительно менее очаровательным.Как рассказывала New York Times в 2015 году писательница Энн Тайлер: «Я каким-то образом дожила до взрослой жизни, даже не читая« Грозового перевала », но потом я узнала, что несколько моих подруг считали Хитклифа своим любимым романтическим героем на все времена. Так что, будучи взрослым, я прочитал примерно три четверти из них и сразу же у меня возникли серьезные опасения по поводу психического здоровья моих друзей ».

Хитклифф — главный герой для многих, он регулярно появляется в опросах, чтобы определить самого романтичного персонажа литературы всех времен (Credit United Archives / Alamy)

Ключевым моментом здесь является то, что Тайлер прочитал книгу как «взрослый». .Большинство из нас читали «Грозовой перевал» в подростковом возрасте. Другими словами, когда мы дико впечатлительны и в том возрасте, когда наша влюбленность в этого ребенка в год выше кажется величайшей любовной историей в истории . Желание Хитклиффа превосходит навязчивые идеи, а для самодраматических, жаждущих эгоизма девочек-подростков это очень мощная штука. Также следует отметить: несмотря на всю операционную интенсивность всего этого, в Хитклифе и его страсти остается что-то безопасное, потому что он всегда фильтруется через одного или двух рассказчиков.В какой-то момент мы читаем отчет Изабеллы, как рассказали Нелли, как сказали Локвуду. И их любовь, помните, никогда не завершается. Это все очень … ну, по-подростковому. Совершенно очевидно, что это должен быть любимый роман Беллы и Эдварда из Сумерек.

Bad romance

Кинематографическая визуализация текста тоже требует много ответов. Хитклиффа изображали Лоуренс Оливье, Ральф Файнс и… Клифф Ричард. Большинство этих адаптаций имеют дело только с первой половиной романа, избегая грубой мрачности его более поздних глав, которые могут вызывать клаустрофобию при изображении неприятных персонажей, совершенно отвратительных друг к другу.Помните, когда Гордон Браун сравнивал себя с Хитклиффом? Предполагалось, что он имел в виду кинематографическое воплощение персонажа, особенно когда он уточнял его, говоря: «Может быть, Хитклиф постарше и Хитклиф посумнее». В романе мы на самом деле встречаемся с Хитклифом постарше, и с ним еще труднее — тираническим домовладельцем, поглощенным жаждой мести.

На сцене и экране Хитклиффа изображали Оливье, Ральф Файнс и даже Клифф Ричард (Источник: World History Archive / Alamy)

Возвращение к роману постарше, возможно, мудрее и почти наверняка с некоторым опытом знакомства с теми, кто может быть вежливо назван мошенником, а Хитклиф — менее привлекательное предложение.Он угрюмый и угрюмый. Он жестокий, жестокий и нуждающийся. Он усмехается, рычит, усмехается. И он действительно не из тех, кто хочет двигаться дальше. Сестра Эмили Шарлотта, всегда готовая покончить с собой родным братом и сестрой, назвала любовь Хитклифа «извращенной страстью и страстным извращением». Это правда, что будучи братьями и сестрами, Хитклиф и Кэти увлекались тошнотворным инцестом. Но даже без этого их отношения можно легко интерпретировать как навязчивые, деструктивные, созависимые — одним словом, токсичные.

Может, лучше вообще не думать о «Грозовом перевалке» как о романе. По словам культового литературного теоретика Терри Иглтона, отношения между Хитклиффом и Кэти «едва ли являются отношениями вообще». Почему? «Нет никакого вопроса об инаковости». Конечно, знаменитые цитаты Кэти «Я — Хитклиф» и «он больше я сам, чем я» несут в себе нечто аннигилирующее.

Мы знаем из ее стихов и прозы, что Эмили Бронте испытывала огромное эмоциональное наслаждение от мира природы. 1818 год, и весьма вероятно, что он опирался на нулевой опыт сексуальной страсти, мог быть тем, кто его создал.То, что она сделала это, должно заставить нас снова задуматься об эротизме. Несмотря на то, что она была скрытной, мы знаем из ее стихов, что она испытывала яркое, всеобъемлющее наслаждение от мира природы, доказывая, что вам не нужно заниматься сексом или даже влюбляться, чтобы испытать такую ​​же волну эмоций. Конечно, вы все равно можете дважды подумать, прежде чем выбрать Эмили Бронте на роль консультанта по романтическим вопросам.

Если вы хотите прокомментировать эту историю или что-нибудь еще, что вы видели на BBC Culture, перейдите на нашу страницу Facebook или напишите нам на Twitter .

И если вам понравился этот рассказ, подпишитесь на еженедельную рассылку новостей bbc.com под названием «Если вы прочитаете только 6 статей на этой неделе». Тщательно подобранная подборка историй из BBC Future, Earth, Culture, Capital и Travel, которые доставляются на ваш почтовый ящик каждую пятницу.

Выставка «Книги, которые сформировали Америку» откроется 25 июня

Библиотека Конгресса — крупнейшее в мире хранилище знаний и информации — начинает свой многолетний «Праздник книги» с выставки «Книги, которые сформировали Америку», которая откроется 25 июня года.Выставка является частью большой серии программ, симпозиумов и других мероприятий, посвященных изучению важных и разнообразных способов влияния книг на нашу жизнь.

Выставка «Книги, которые сформировали Америку» будет открываться с 25 июня по 29 сентября в Юго-западной галерее, расположенной на втором этаже здания Томаса Джефферсона, 10 First St. SE, Вашингтон, округ Колумбия, с 8: С 30 до 16:30 С понедельника по субботу . Выставка стала возможной благодаря поддержке Фонда национального книжного фестиваля.

На выставке представлено множество редких изданий из Отдела редких книг и специальных коллекций библиотеки, а также другие связанные предметы, выбранные из различных частей библиотеки.

«Этот список« Книг, сформировавших Америку »является отправной точкой. Это не реестр «лучших» американских книг, хотя многие из них подходят под это описание. Скорее, список предназначен для того, чтобы зажечь общенациональный разговор о книгах, написанных американцами, которые повлияли на нашу жизнь, независимо от того, присутствуют ли они в этом первоначальном списке или нет », — сказал библиотекарь Конгресса Джеймс Х.Биллингтон. «Мы надеемся, что люди просмотрят список, а затем предложат другие названия. Наконец, мы надеемся, что люди захотят прочитать и обсудить некоторые книги из этого списка, отражающие уникальное и выдающееся литературное наследие нашей страны, которое Библиотека Конгресса делает доступным для всего мира ».

Представителям общественности предлагается комментировать книги, представленные на этой выставке, в опросе на веб-сайте Национального книжного фестиваля библиотеки (www.loc.gov/bookfest/) и номинировать другие названия для последующих добавлений в «Книги, которые сформировали Америку.”

Кураторы и эксперты со всей Библиотеки Конгресса внесли свой выбор для «Книг, которые сформировали Америку», но было много споров по поводу необходимости вырезать достойные названия из гораздо большего списка, чтобы приспособиться к физическим ограничениям выставочного пространства. Некоторые из представленных названий вызвали споры и даже насмешки в истории США. Тем не менее они сформировали взгляды американцев на свой мир и взгляды мира на Америку.

Библиотека Конгресса с универсальными коллекциями, включающими все средства массовой информации, имеет долгую историю признания важности книг.Он делает это посредством своих многочисленных и разнообразных книжных симпозиумов и дискуссий с авторами, проводимых круглый год; через выставки, такие как экспозиция Библиотеки Томаса Джефферсона, которая легла в «семя» сегодняшней Библиотеки Конгресса; и через ежегодный Национальный книжный фестиваль на Национальной аллее.

Также 25 июня «Праздник Книги» включает в себя однодневную конференцию «Создание динамичной, основанной на знаниях демократии», чтобы отметить непреходящее наследие трех ключевых событий, которые сформировали Америку: принятие Закона Моррилла (создание земли — грантовые университеты), основание Национальной академии наук и основание библиотек Карнеги.Конференция, бесплатная и открытая для публики, спонсируется Carnegie Corporation of New York, благотворительным фондом, основанным Эндрю Карнеги в 1911 году.

12-й ежегодный Национальный книжный фестиваль Библиотеки Конгресса (www.loc.gov/bookfest/), который состоится 22-23 сентября, является еще одним крупным событием во время «Праздника книги».

Библиотека Конгресса, основанная в 1800 году, является старейшим федеральным культурным учреждением страны. Библиотека стремится пробудить воображение и творчество, а также способствовать пониманию и мудрости людей, обеспечивая доступ к знаниям через свои великолепные коллекции, программы и выставки.Доступ ко многим богатым ресурсам библиотеки можно получить через ее веб-сайт www.loc.gov.

«Книги, которые сформировали Америку»

• Бенджамин Франклин, «Эксперименты и наблюдения электричества» (1751)
  В 1751 году Питер Коллинсон, президент Королевского общества, организовал публикацию серии писем Бенджамина Франклина, написанных между 1747 и 1750 годами, описывающих его эксперименты с электричеством. Публикуя результаты этих экспериментов, Франклин стал первым американцем, получившим международную репутацию благодаря своей научной работе.В 1753 году он получил медаль Копли Королевского общества за свой вклад.
• Бенджамин Франклин, «Бедный Ричард улучшился» (1758) и «Путь к богатству»
  Как писатель, Бенджамин Франклин был наиболее известен остроумием и мудростью, которыми он поделился с читателями своего популярного альманаха «Бедный Ричард! »Под псевдонимом« Ричард Сондерс ». В 1758 году Франклин создал хитроумное предисловие, в котором повторил ряд своих изречений, оформленное как событие, в котором отец Авраам советует тем, кто стремится к процветанию и добродетели, прилежно проявлять бережливость, честность и трудолюбие.Он был переиздан как «Речь отца Авраама» и «Путь к богатству».
• Томас Пейн, «Здравый смысл» (1776)
  Опубликованный анонимно в Филадельфии в январе 1776 года «Здравый смысл» появился в то время, когда рассматривались как отделение от Великобритании, так и примирение. Путем простых рациональных аргументов Томас Пейн возложил вину за беды колониальной Америки на британского короля и указал на преимущества независимости. У этой популярной брошюры было более полумиллиона экземпляров в 25 изданиях, вышедших в колониях в течение первого года ее печати.
• Ноа Вебстер, «Грамматический институт английского языка» (1783)
  Полагая, что самобытный американский язык имеет важное значение для создания культурной независимости новой нации, Ной Вебстер стремился стандартизировать правила орфографии и произношения. Его «Грамматический институт» стал популярным «орфографом», которым столетие американских детей учили писать и произносить слова. Его гонорары предоставили Вебстеру экономическую независимость для разработки своего американского словаря.
• «Федералист» (1787)
  Очерки «Федералиста», которые теперь считаются наиболее значительным вкладом Америки в политическую мысль, в поддержку ратификации новой Конституции впервые появились в газетах Нью-Йорка под псевдонимом «Публиус». Хотя было широко известно, что 85 эссе были работой Александра Гамильтона, Джеймса Мэдисона и Джона Джея, первоначальные любопытные предположения об авторстве конкретных эссе постепенно переросли в горячие споры.Гамильтон оставил список авторов со своим адвокатом перед роковой дуэлью. В своем экземпляре Мэдисон назвал автора каждого эссе его инициалами. Томас Джефферсон составил аналогичный список авторов в своей копии. Ни одна из этих атрибуций в точности не совпадает, а авторство нескольких эссе все еще обсуждается учеными.
• «Любопытная иероглифическая Библия» (1788)
  Иероглифические Библии были популярны в конце 18 века как эффективный и увлекательный способ научить детей библейским отрывкам.Исайя Томас, печатник этого издания 1788 года, широко известен как первый в Америке просвещенный типограф детских книг, и его часто сравнивают с Джоном Ньюбери из Лондона, с которым он поделился девизом «Учить с восторгом».
• Кристофер Коллес, «Обзор дорог Соединенных Штатов Америки» (1789)
  Инженер и геодезист ирландского происхождения Кристофер Коллес создал то, что считается первой дорожной картой или путеводителем в Соединенных Штатах. Он использует формат, знакомый современным путешественникам, где каждая табличка состоит из двух-трех полосных карт, расположенных рядом, покрывая примерно 12 миль.Коллес начал эту работу в 1789 году, но завершил проект в 1792 году, потому что мало кто покупал подписку. Но он составил атлас, охватывающий примерно 1000 миль от Олбани, штат Нью-Йорк, до Вильямсбурга, штат Вирджиния.
• Бенджамин Франклин, «Частная жизнь покойного Бенджамина Франклина, доктора права» (1793)
  Бенджамину Франклину было 65 лет, когда он написал первую часть своей автобиографии, в которой основное внимание было уделено его ранней жизни до 1730 года. В течение 1780-х годов он добавил три более короткие части, которые продвинули его рассказ до его 50-летия (1756) и переработали первая часть.Первое книжное издание было опубликовано в Париже в 1791 году. Первое английское издание, ретрансляция этого французского издания, было опубликовано в Лондоне в 1793 году. Автобиография Франклина до сих пор считается одним из самых влиятельных мемуаров в американской литературе.
• Амелия Симмонс, «Американская кулинария» (1796)
  Этот краеугольный камень американской кулинарии — первая кулинарная книга американского авторства, напечатанная в Соединенных Штатах. Здесь впервые печатаются многочисленные рецепты, адаптированные к традиционным блюдам и заменяющие такие коренные американские ингредиенты, как кукуруза, кабачки и тыква.Запеченный в тесте «Помпкинский пудинг» Симмонса — основа классического американского тыквенного пирога. Рецепты имбирных пряников, напоминающих пирожные, являются первыми, в которых рекомендуется использовать жемчужную золу, предшественницу разрыхлителя.
• «Букварь Новой Англии» (1803)
  Изучение алфавита шло рука об руку с изучением кальвинистских принципов в ранней Америке. Фраза «грехопадением Адама мы все согрешили» учила детей одновременно первой букве алфавита и понятию первородного греха.Более 6 миллионов экземпляров в 450 изданиях «Букваря для Новой Англии» были напечатаны между 1681 и 1830 годами и стали частью жизни почти каждого ребенка.
• Мериуэзер Льюис, «История экспедиции под командованием капитанов Льюиса и Кларка» (1814)
  После смерти Мериуэзер Льюис в сентябре 1809 года Уильям Кларк нанял Николаса Биддла для редактирования документов экспедиции. Используя оригинальные дневники капитанов и сержантов Гасса и Ордуэя, Биддл завершил повествование к июлю 1811 года.После задержек с издателем двухтомное издание о путешествиях Корпуса открытий по континенту наконец стало доступно для публики в 1814 году. В течение 19 века вышло более 20 изданий, включая немецкие, голландские и несколько британских изданий.
• Вашингтон Ирвинг, «Легенда о Сонной Лощине» (1820)
  Одно из первых художественных произведений американского автора, ставшее популярным за пределами Соединенных Штатов, «Легенда о Сонной Лощине» Вашингтона Ирвинга впервые было опубликовано как часть «Альбома для рисования» 1820 года.Яркие образы Ирвинга, связанные с диким сверхъестественным преследованием Всадника без головы, поддержали интерес к этой популярной сказке через множество печатных изданий, а также в фильмах, сценических и музыкальных адаптациях.
• Уильям Холмс Макгаффи, «Недавно пересмотренный эклектичный учебник Макгаффи» (1836)
  Уильям Холмс Макгаффи был нанят в 1830-х годах издательской фирмой «Трумэн и Смит» из Цинциннати для написания школьных учебников, подходящих для детей в расширяющейся стране. Его эклектичные читатели оценивались, то есть ученик начинал с букваря и, по мере улучшения его навыков чтения, переходил от первого к шестому читателю.Религиозное обучение не включено, но сильный моральный кодекс поощряется историями, в которых вознаграждается тяжелый труд и добродетель, а за проступки и леность — наказание.
• Сэмюэл Гудрич, «Универсальная история Питера Парли» (1837)
  Сэмюэл Гудрич, используя псевдоним Питер Парли, писал детские книги в неформальном и дружелюбном стиле, знакомя своих юных читателей с далекими людьми и местами. Гудрич считал, что сказки и фантастика бесполезны и, возможно, опасны для детей.Вместо этого он развлекал их захватывающими историями из истории и географии. Его низкое отношение к художественной литературе вызывает иронию в том, что его рассказы о других местах и ​​культурах часто вводят в заблуждение и являются стереотипными, если не полностью неверными.
• Фредерик Дуглас, «Повествование о жизни Фредерика Дугласа» (1845)
  Первая автобиография Фредерика Дугласа — одно из самых написанных и наиболее читаемых повествований о рабах. Он был смело опубликован менее чем через семь лет после побега Дугласа и до того, как его свобода была куплена.Книга Дугласа, предваряемая заявлениями о поддержке со стороны его друзей-аболиционистов, Уильяма Гаррисона и Венделла Филлипса, рассказывает о его опыте воспитания рабом в Мэриленде и описывает стратегии, которые он использовал, чтобы научиться читать и писать. Повествование Дугласа стало не просто личной историей о храбрости, но и убедительным свидетельством необходимости отменить рабство.
• Натаниэль Хоторн, «Алая буква» (1850)
  «Алая буква» — первый важный роман Натаниэля Хоторна, одного из ведущих авторов романтизма XIX века в американской литературе.Как и во многих его произведениях, действие романа происходит в пуританской Новой Англии, и в нем вина, грех и зло рассматриваются как неотъемлемые человеческие черты. Главная героиня, Эстер Принн, приговорена к ношению алой буквы «А» (за супружескую измену) на груди из-за романа, в результате которого родился внебрачный ребенок. Между тем отец ее ребенка, пуританский пастор, который держал их роман в секрете, занимает высокое место в обществе.
• Герман Мелвилл, «Моби-Дик»; или «Кит» (1851)
  Рассказ Германа Мелвилла о большом белом ките и сумасшедшем капитане Ахабе, который заявляет, что будет преследовать его «вокруг пламени погибели, прежде чем я его брошу», стал американским мифом.Даже люди, которые никогда не читали «Моби-Дика», знают основной сюжет, и ссылки на него часто встречаются в других произведениях американской литературы и популярной культуры, таких как фильм «Звездный путь» «Гнев Хана» (1982).
• Гарриет Бичер-Стоу, «Хижина дяди Тома» (1852)
  С намерением пробудить сочувствие к угнетенным рабам и побудить северян не подчиняться Закону о беглых рабах 1850 года, Харриет Бичер-Стоу начала писать свои яркие наброски рабских страданий и семьи. разделения.Первая версия «Хижины дяди Тома» серийно появлялась в период с июня 1851 по апрель 1852 года в Национальную эру, газета о борьбе с рабством, опубликованная в Вашингтоне, округ Колумбия. Первое книжное издание появилось в марте 1852 года и было продано более 300 000 экземпляров за первый год. Этот роман оказал огромное влияние на разжигание антирабовладельческих настроений в течение десятилетия, предшествовавшего Гражданской войне.
• Генри Дэвид Торо, «Уолден»; или «Жизнь в лесу» (1854)
  Живя в одиночестве в хижине на пруду Уолден в Конкорде, штат Массачусетс.Генри Дэвид Торо написал свое самое известное произведение «Уолден», воспевание мысли о том, что глупо тратить всю жизнь на поиски материального богатства. По его словам, «я пошел в лес, потому что хотел жить осознанно, чтобы показать только самые важные факты жизни, и посмотреть, не смогу ли я узнать то, чему он должен был научить, и не обнаружил ли, когда я умираю, это Я не жил ». Любовь Торо к природе и его защита простой жизни оказали большое влияние на современные природоохранные и экологические движения.
• Уолт Уитмен, «Листья травы» (1855)
  Публикация первого тонкого издания «Листьев травы» Уолта Уитмена в 1855 году стала дебютом шедевра, изменившего ход американской истории литературы. Свежая и смелая как по теме, так и по стилю, книга претерпела множество изменений при жизни Уитмена. За почти 40 лет Уитмен выпустил несколько изданий «Листьев травы», превратив книгу в постоянно меняющийся калейдоскоп стихов. К моменту его смерти в 1892 году «Листья» представляли собой толстый сборник, отражавший видение Уитменом Америки почти всю последнюю половину XIX века.Среди самых известных стихотворений сборника — «Я пою электрическое тело», «Песня о себе» и «О капитан! Мой капитан! »- метафорическая дань уважения убитому Аврааму Линкольну.
• Луиза Мэй Олкотт, «Маленькие женщины» или «Мэг, Джо, Бет и Эми» (1868)
  Это первое издание «Маленьких женщин» Луизы Мэй Олкотт было опубликовано в 1868 году, когда Луизе было 35 лет. Основанный на ее собственном опыте детства, когда она была молодой женщиной с тремя сестрами, и проиллюстрированный ее младшей сестрой Мэй, роман имел мгновенный успех, сразу было продано более 2000 копий.Было опубликовано несколько продолжений, в том числе «Маленькие человечки» (1871 г.) и «Мальчики Джо» (1886 г.). Хотя действие «Маленьких женщин» происходит в очень определенном месте и в определенное время в американской истории, персонажи и их отношения затронули поколения читателей и до сих пор остаются любимыми.
• Горацио Алджер-младший, «Марк, спичка» (1869)
  Шаблонные детские романы Горацио Алджера-младшего лучше всего запомнились тем, что они отстаивали тему «из грязи в богатство». В этих историях бедные городские мальчики повысили свой социальный статус, усердно работая и будучи честными.Алджер проповедовал респектабельность и порядочность, презирая праздных богатых и растущую пропасть между бедными и богатыми. На самом деле злодеями в рассказах Алджера почти всегда были богатые банкиры, юристы или землевладельцы.
• Кэтрин Э. Бичер и Харриет Бичер-Стоу, «Дом американской женщины» (1869)
  Это классический справочник сестер Кэтрин Э. Бичер и Гарриет Бичер-Стоу по домашнему хозяйству посвящен «женщинам Америки, в руках которых находится вся жизнь». настоящие судьбы республики.”Он включает в себя разделы, посвященные здоровой кулинарии, домашнему убранству, физическим упражнениям, чистоте, хорошей вентиляции и обогреву, этикету, шитью, садоводству и уходу за детьми, больными, престарелыми и домашними животными. Предназначенный для того, чтобы поднять «женскую сферу» ведения домашнего хозяйства до уровня респектабельной профессии, основанной на научных принципах, он стал стандартным домашним справочником.
• Марк Твен, «Приключения Гекльберри Финна» (1884)
  Писатель Эрнест Хемингуэй сказал: «Вся современная американская литература основана на одной книге Марка Твена под названием« Гекльберри Финн.’… Все американские писатели исходит из этого. Раньше ничего не было. С тех пор ничего лучше не было ». Во время их путешествия по Миссисипи на плоту Твен сатирически и юмористически изображает встречи Гека и Джима с лицемерием, расизмом, насилием и другими пороками американского общества. Его использование в серьезной литературе живого, простого американского языка, полного диалектов и разговорных выражений, проложило путь для многих более поздних авторов, включая Хемингуэя и Уильяма Фолкнера.
• Эмили Дикинсон, «Стихи» (1890)
  Очень немногие из почти 1800 стихотворений, написанных Эмили Дикинсон, были опубликованы при ее жизни, и даже тогда они были сильно отредактированы, чтобы соответствовать поэтическим традициям своего времени.Полное издание ее неотредактированной работы не было опубликовано до 1955 года. Ее особенная структура и рифмующиеся схемы вдохновляли более поздних поэтов.
• Джейкоб Риис, «Как живет другая половина» (1890)
  Ранний пример фотожурналистики как средства социальных изменений, книга Рииса продемонстрировала среднему и высшему классу Нью-Йорка условия жизни в многоквартирных домах, похожие на трущобы. Нижний Ист-Сайд. После публикации книги (и вызванного ею общественного резонанса) в Нижний Ист-Сайд в конечном итоге попали надлежащие канализационные системы, водопровод и вывоз мусора.
• Стивен Крейн, «Красный знак храбрости» (1895)
  Одно из самых влиятельных произведений в американской литературе, «Красный знак храбрости» Стивена Крейна было названо величайшим романом об американской гражданской войне. История о молодом рекруте времен Гражданской войны, который узнает о жестокости войны, принесла Крейну международный успех. Произведение примечательно ярким изображением внутреннего конфликта его главного героя — до того времени в большинстве военных романов основное внимание уделялось сражениям, а не их персонажам.
• Л. Фрэнк Баум, «Чудесный волшебник из страны Оз» (1900)
  «Чудесный волшебник из страны Оз», опубликованный в 1900 году, является первым фэнтези, написанным американцем, получившим немедленный успех после публикации. Его влияние на американское воображение было таким мощным, настолько вызывающим воспоминания его использование сил природы в сюжетах, таким очаровательным приглашением детей всех возрастов искать элемент чудес в окружающем их мире, что автор Л. Фрэнк Баум была вынуждена создать книгу за книгой о Дороти и ее друзьях, включая Страшилу, Железного Дровосека, Трусливого Льва и Добрую Ведьму Глинду.
• Сара Х. Брэдфорд, «Харриет, Моисей ее народа» (1901)
  Харриет Табман прославилась за ее храбрость и умение вести многие бегущие отряды рабов на север вдоль Подземной железной дороги к свободе. Она также служила разведчиком и медсестрой во время Гражданской войны. Чтобы собрать средства для поддержки Табмана в 1869 году и снова в 1886 году, Сара Хопкинс Брэдфорд опубликовала отчеты об опыте Табмана в качестве молодого раба и ее смелых усилиях по спасению семьи и друзей из рабства.
• Джек Лондон, «Зов предков» (1903)
  Опыт Джека Лондона во время Клондайкской золотой лихорадки на Юконе послужил источником вдохновения для «Зова дикой природы». Он видел, как ведут себя упряжки на собачьих упряжках и как их владельцы обращаются (и плохо обращаются) с ними. В книге комфортная жизнь пса Бака перевернулась, когда в Клондайке было обнаружено золото. С тех пор выживание наиболее приспособленных становится мантрой Бака, поскольку он учится противостоять суровым реалиям своей новой жизни в качестве ездовой собаки и выживать в них.
• W.E.B. Дюбуа, «Души черного народа» (1903)
  «Немногие книги составляют историю и еще меньше становятся основополагающими текстами для движений и борьбы целого народа. «Души черного народа» занимают эту редкую позицию », — сказал биограф Дюбуа Мэннинг Марабл. Работа Дюбуа была настолько влиятельной, что невозможно рассмотреть корни движения за гражданские права, не взглянув сначала на эту новаторскую работу.
• Ида Тарбелл, «История Standard Oil» (1904)
  Журналист Ида Тарбелл написала свое разоблачение монополистической практики Джона Д.Standard Oil Company Рокфеллера как серийное издание в журнале McClure’s Magazine. Распад Standard Oil в 1911 году на 34 «детских стандарта» можно во многом отнести к мастерскому разбору грязи Тарбелла.
• Аптон Синклер, «Джунгли» (1906)
  Ранний пример журналистских расследований, это графическое разоблачение мясной промышленности Чикаго, представленное в виде романа, было одним из первых художественных произведений, которые непосредственно привели к национальному законодательству. Федеральный закон об инспекции мяса и Закон о пищевых продуктах и ​​лекарствах 1906 г. учредили агентство, которое в 1930 г. впоследствии стало Управлением по контролю за продуктами и лекарствами.
• Генри Адамс, «Воспитание Генри Адамса» (1907)
  Рассвет 20-го века и принесенные им изменения являются предметами «образования» Генри Адамса. Адамс пережил Гражданскую войну и умер незадолго до Первой мировой войны. За это время он стал свидетелем катастрофических преобразований в технологиях, обществе и политике. Адамс считал, что его традиционное образование сделало его плохо подготовленным к этим изменениям и что его жизненный опыт дал лучшее образование. Один опрос назвал ее величайшей документальной англоязычной книгой прошлого века.
• Уильям Джеймс, «Прагматизм» (1907)
  «Прагматизм» был первым крупным вкладом Америки в философию, и это идеал, уходящий корнями в американский этос серьезных решений реальных проблем. Хотя Джеймс не был автором этой идеи, он популяризировал философию в своих объемных трудах.
• Зейн Грей, «Всадники пурпурного мудреца» (1912)
  «Всадники пурпурного мудреца», самый известный роман Зейна Грея, был первоначально опубликован в 1912 году.Жанр вестерна только что развился из популярных романов в десять центов и кошачьих романов конца XIX века. Эта история о мстительном мстителе, спасающем молодую и красивую женщину от брака против ее воли, сыграла важную роль в формировании формулы популярного западного жанра, начатой ​​Оуэном Вистером в «Вирджинии» (1904).
• Эдгар Райс Берроуз, «Тарзан из обезьян» (1914)
  «Тарзан из обезьян» — первая из серии книг о популярном человеке, который был воспитан обезьянами и жил среди них.С его универсальными темами честности, героизма и храбрости сериал никогда не терял популярности. Бесчисленные экранизации Тарзана были сняты для телевидения и для кино, в том числе анимационная версия, которая сейчас находится в производстве.
• Маргарет Сэнджер, «Семейное ограничение» (1914)
  Работая медсестрой в трущобах Нью-Йорка, Маргарет Сэнджер стала свидетелем тяжелого положения бедных женщин, страдающих от частых беременностей и самопроизвольных абортов. Полагая, что эти женщины имеют право контролировать свое репродуктивное здоровье, Сэнгер опубликовала эту брошюру, в которой просто объяснялось, как предотвратить беременность.Распространение по почте было заблокировано соблюдением закона Комстока, который запрещал рассылку материалов, признанных непристойными. Однако несколько сотен тысяч экземпляров были распространены через первую клинику по планированию семьи и контролю над рождаемостью Sanger, основанную в Бруклине в 1916 году, а также через сети активных женщин на митингах и политических собраниях.
• Уильям Карлос Уильямс, «Весна и все» (1923)
  Практикующий врач более 40 лет, Уильям Карлос Уильямс стал экспериментатором, новатором и революционером в американской поэзии.Противодействуя жесткому рифмованному формату поэтов 19-го века, Уильямс, его друг Эзра Паунд и другие поэты начала 20-го века составили ядро ​​того, что стало известно как движение «имажинистов». Их поэзия была сосредоточена на словесных образах и моментах открытой истины, а не на структуре последовательных событий или мыслей, и была выражена свободным стихом, а не рифмой.
• Роберт Фрост, «Нью-Гэмпшир» (1923)
  Фрост получил свою первую из четырех Пулитцеровских премий за эту антологию, в которую вошли некоторые из его самых известных стихотворений, в том числе «Остановка у леса снежным вечером» и «Пламя и лед» .Один из самых известных американских поэтов своего времени, Фрост стал главным образом связан с жизнью и ландшафтом Новой Англии. Хотя он использовал традиционные формы стихов и метрики и оставался в стороне от поэтических движений и мод своего времени, в стихах присутствовал язык в том виде, в котором он фактически произносится, а также психологическая сложность и слои двусмысленности и иронии.
• Ф. Скотт Фицджеральд, «Великий Гэтсби» (1925)
  Ф. Скотт Фицджеральд, один из крупнейших американских писателей 20-го века, — личность, жизнь и творчество которой воплощают мощные мифы об американской мечте об успехе.«Великий Гэтсби», который многие считают лучшим произведением Фицджеральда, и книга, по которой он наиболее известен, является портретом эпохи джаза (1920-е годы) во всем ее упадке и излишестве. Исследуя темы класса, богатства и социального статуса, Фицджеральд цинично смотрит на стремление к богатству среди группы людей, для которых удовольствие является главной целью. «Великий Гэтсби» передал дух поколения автора и занял прочное место в американской мифологии.
• Лэнгстон Хьюз, «Усталый блюз» (1925)
  Лэнгстон Хьюз был одним из величайших поэтов Гарлемского Возрождения, литературного и интеллектуального расцвета, способствовавшего новой культурной самобытности чернокожих в 1920-х и 1930-х годах.Его стихотворение «Усталый блюз», также названное этим сборником стихов, получило первое место на конкурсе, проведенном журналом Opportunity. После церемонии награждения писатель и фотограф Карл Ван Фехтен обратился к Хьюзу с просьбой составить сборник стихов и заключил контракт со своим собственным издателем Альфредом А. Кнопфом. Ван Вехтен опубликовал в сборнике эссе «Знакомство с Лэнгстоном Хьюзом». Книга положила начало литературной карьере Хьюза, и несколько стихотворений до сих пор пользуются популярностью у его поклонников.
• Уильям Фолкнер, «Звук и ярость» (1929)
  «Звук и ярость», четвертый роман Уильяма Фолкнера, был его любимым произведением, и многие критики считают, что это его шедевр. Действие романа «Звук и ярость» происходит в вымышленном графстве Йокнапатофа, штат Миссисипи, как и в большинстве романов Фолкнера. Южноамериканский юг используется в качестве метафоры для цивилизации, находящейся в упадке. Роман, изображающий упадок аристократической семьи Компсонов после Гражданской войны, разделен на четыре части, каждая из которых рассказывается другим рассказчиком.Большая часть романа рассказывается в стиле потока сознания, в котором мысли персонажа передаются в манере, примерно эквивалентной тому, как на самом деле работает человеческий разум. Фолкнер был удостоен Нобелевской премии в 1950 году, а также Почетного легиона Франции в 1951 году.
• Дашиелл Хэммет, «Красный урожай» (1929)
  Первый роман Дашиелла Хэммета познакомил широкую аудиторию с так называемым «крутым» детективным триллером с изображением преступления и насилия без намека на сентиментальность.Создатель таких классических произведений, как «Мальтийский сокол» и «Худой человек», шокировал читателей таким диалогом, как «Мы ​​налетели на ноги мертвого Хэнка О’Миары и направились домой».
• Ирма Ромбауэр, «Радость кулинарии» (1931)
  До тех пор, пока Ирма Ромбауэр не опубликовала «Радость кулинарии», большинство американских кулинарных книг представляли собой не более чем серию параграфов, в которых были указаны количества ингредиентов (если они вообще были предоставлены) с некоторыми расплывчатый совет о том, как их все соединить, чтобы добиться желаемого результата.Ромбауэр изменила все это, начав свои рецепты со списков ингредиентов и предложив точные указания вместе со своими личными и дружескими анекдотами. Первоначально книга имела скромный успех, но разошлось тиражом почти 18 миллионов экземпляров в различных изданиях.
• Маргарет Митчелл, «Унесенные ветром» (1936)
  Самый популярный любовный роман всех времен лег в основу самого популярного фильма всех времен (в сегодняшних ценах). Книга Маргарет Митчелл, действие которой происходит на Юге во время Гражданской войны, выиграла Пулитцеровскую премию и Национальную книжную премию, и остается популярной, несмотря на обвинения в том, что ее автор закрыл глаза на ужасы рабства.
• Дейл Карнеги, «Как заводить друзей и оказывать влияние на людей» (1936)
  Родоначальник всех книг самопомощи, том Дейла Карнеги был продан тиражом 15 миллионов экземпляров и переведен более чем на 30 языков. «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей» также породило сотни других книг, многие из которых были имитаторами, написанными, чтобы дать советы по всему, от улучшения отношений до увеличения банковского счета. Карнеги признал, что его вдохновил Бенджамин Франклин, молодой человек, который провозгласил, что «Бог помогает тем, кто помогал себе сам», как способ добиться успеха в жизни.
• Зора Нил Херстон, «Их глаза смотрели на Бога» (1937)
  Хотя книга была опубликована в 1937 году, только в 1970-х годах «Их глаза смотрели на Бога» стали считать шедевром. Первоначально афроамериканские критики отвергли его как поверхностный и упрощенный, отчасти потому, что его персонажи говорили на диалекте. Эссе Элис Уокер в журнале Ms. «В поисках Зоры» в 1975 году привело к критической переоценке книги, которая, как теперь считается, проложила путь для молодых чернокожих писателей, таких как Элис Уокер и Тони Моррисон.
• Федеральный проект писателей, «Айдахо: Путеводитель в словах и изображениях» (1937)
  «Айдахо» был первым в популярной серии американских путеводителей Федерального писательского проекта, который завершился в 1943 году. более 6000 писателей и была одной из многих программ Управления прогресса работ, федеральной правительственной программы занятости времен Великой депрессии. Эти путеводители охватывают 48 нижних штатов, а также территорию Аляски, Пуэрто-Рико и округ Колумбия.В каждом томе подробно рассказывается об истории, географии и культуре штата, а также представлены фотографии, карты и рисунки.
• Торнтон Уайлдер, «Наш город: Игра» (1938)
  Лауреат Пулитцеровской премии 1938 года «Наш город» входит в число наиболее часто исполняемых пьес ХХ века. Те, кто его видит, сразу же понимают его универсальные темы о важности повседневных явлений, взаимоотношений между друзьями и семьей и признании краткости жизни.
• «Анонимные алкоголики» (1939)
  Известная 12-шаговая программа по борьбе с зависимостью была продана тиражом более 30 миллионов копий.Миллионы мужчин и женщин во всем мире обратились к программе, основанной Биллом Уилсоном и доктором Бобом Смитом, чтобы вылечиться от алкоголизма. «Большая книга», как ее называют, породила аналогичные программы для других форм зависимости.
• Джон Стейнбек, «Гроздья гнева» (1939)
  Немногие романы могут утверждать, что их послание привело к действительному законодательству, но «Гроздья гнева» сделали именно это. Его история о страданиях мигрантов из Оклахомы во время Великой депрессии вызвала в Конгрессе движение за принятие законов в пользу сельскохозяйственных рабочих.Когда Стейнбек получил Нобелевскую премию в 1962 году, комитет специально назвал этот роман одной из основных причин этой награды.
• Эрнест Хемингуэй, «По ком звонит колокол» (1940)
  В романе Эрнеста Хемингуэя об ужасах гражданской войны в Испании (1936–1939) война изображена не как великолепная, а разочаровывающая. Хемингуэй использовал свой репортерский опыт во время войны в качестве фона для своего бестселлера, который был номинирован на Пулитцеровскую премию и стал литературным триумфом.За достижения в этой и других известных работах он получил Нобелевскую премию по литературе в 1954 году.
• Ричард Райт, «Родной сын» (1940)
  Среди первых широко успешных романов афроамериканца «Родной сын» смело описал расистское общество, незнакомое большинству американцев. Как сказал литературный критик Ирвинг Хоу в своем эссе 1963 года «Черные мальчики и местные сыновья»: «В тот день, когда появился« коренной сын », американская культура изменилась навсегда. Независимо от того, сколько уточнений может потребоваться книга позже, повторение старой лжи стало невозможным.”
• Бетти Смит, «Дерево растет в Бруклине» (1943)
  «Дерево растет в Бруклине» — рассказ о девочке, выросшей в многоквартирных домах Бруклина начала ХХ века. Ранний социально сознательный роман, книга исследует бедность, алкоголизм, гендерные роли, потерю невинности и борьбу за жизнь в соответствии с американской мечтой в районе центральной части города, где проживают ирландские американские иммигранты. Книга пользовалась огромной популярностью и стала фильмом режиссера Элиа Казана.
• Бенджамин А.Боткин, «Сокровищница американского фольклора» (1944)
  Бенджамин Боткин возглавлял Архив американской народной песни Библиотеки Конгресса (ныне Центр американской народной жизни) в период с 1943 по 1945 год, а ранее был редактором национального фольклора Федерального проекта писателей ( 1938–39), программа нового курса президента Франклина Рузвельта во время депрессии. Боткин был одним из фольклористов Нового курса, которые убедительно доказывали, что фольклор актуален в настоящем и что его не следует изучать только из-за его исторической ценности.В этой книге представлены иллюстрации Эндрю Уайета, одного из выдающихся художников-реалистов Америки.
• Гвендолин Брукс, «Улица в Бронзевилле» (1945)
  «Улица в Бронзевилле» была первым сборником стихов Брукса. В нем подробно описывается притеснение чернокожих в районе Чикаго. Критики приветствовали книгу, и в 1950 году Брукс стал первым афроамериканцем, получившим Пулитцеровскую премию в области поэзии. Библиотекарь Конгресса также назначил ее лауреатом поэтессы США в 1985 году.
• Бенджамин Спок, «Книга здравого смысла по уходу за младенцами и детьми» (1946)
  Справочник доктора Спока перевернул общепринятые представления о воспитании детей с ног на голову. Спок утверждал, что младенцы не должны находиться в строгом расписании, что к детям следует относиться с большой любовью и что родители должны руководствоваться собственным здравым смыслом при принятии решений о воспитании детей. Его совету последовали миллионы родителей во всем мире.
• Юджин О’Нил, «Ледяной человек приходит» (1946)
  Лауреат Нобелевской премии Юджин О’Нил об анархизме, социализме и несбыточных мечтах является одним из его любимых, но наименее исполняемых произведений, вероятно, из-за того, что в нем больше всего восхищаются. чем четыре с половиной часа работы.Действие пьесы происходит в 1912 году в захудалом салуне «Последний шанс» в Нью-Йорке. Пьяные и бредовые завсегдатаи бара препираются в ожидании прибытия Хики, коммивояжера, чьи визиты являются кульминацией их безнадежной жизни. Однако появление Хикки приводит их в смятение, когда он приходит трезвым, желая, чтобы они столкнулись со своими заблуждениями.
• Маргарет Уайз Браун, «Спокойной ночи, луна» (1947)
  Эта сказка на ночь была любимой молодежью на протяжении поколений, любимой как за рифмованный рассказ, так и за тщательно проработанные иллюстрации Клемента Херда.Его прочитали миллионы (и прочитали им). «Спокойной ночи, Луна» считали идеальной книжкой на ночь.
• Теннесси Уильямс, «Трамвай под названием« Желание »» (1947)
  Знаковое произведение, получившее Пулитцеровскую премию 1948 года за драму, «Трамвай под названием« Желание »взволновало и шокировало публику своим мелодраматическим взглядом на столкновение культур. Эти культуры воплощены в двух главных героях — Бланш Дюбуа, увядающей южной красавице, чьи благородные притязания тонко маскируют алкоголизм и мании величия, и Стэнли Ковальски, представителя индустриального городского рабочего класса.Изображение жестокого и чувственного Стэнли Марлоном Брандо как в оригинальной постановке, так и в экранизации стало иконой американской культуры.
• Альфред К. Кинси, «Сексуальное поведение мужчин» (1948)
  Альфред Кинси вызвал бурю, когда опубликовал этот том о мужчинах в 1948 году и попутно о женщинах пятью годами позже. Никто никогда раньше не сообщал о таких запретных темах, и никто не использовал столь подробные научные данные, чтобы бросить вызов преобладающим представлениям о сексуальном поведении.Открытость Кинси в отношении человеческой сексуальности была предвестником сексуальной революции 1960-х годов в Америке.
• Дж. Д. Сэлинджер, «Над пропастью во ржи» (1951)
  С момента своего дебюта в 1951 году в качестве рассказчика «Над пропастью во ржи» 16-летний Холден Колфилд стал синонимом подросткового отчуждения и тоски. Влиятельная история касается трех дней после того, как Холдена исключили из подготовительной школы. Сбитый с толку и разочарованный, он бродит по Нью-Йорку в поисках истины и критикует фальшь мира взрослых.Холден — первый великий американский антигерой, и его взгляды повлияли на поколение битников 1950-х, а также на хиппи 1960-х. «Над пропастью во ржи» — одна из самых переводимых, преподаваемых и переизданных книг, было продано около 65 миллионов экземпляров.
• Ральф Эллисон, «Человек-невидимка» (1952)
  «Человек-невидимка» Ральфа Эллисона рассказан неназванным рассказчиком, который считает себя кем-то, кого многие в обществе не видят, не говоря уже о том, на кого обращают внимание. Эллисон обращается к тому, что значит быть афроамериканцем в мире, враждебном правам меньшинства, на пороге зарождающегося движения за гражданские права, которое должно было безвозвратно изменить общество.
• Э. Уайт, «Паутина Шарлотты» (1952)
  По данным Publishers Weekly, «Паутина Шарлотты» — самая продаваемая книга в мягкой обложке для детей всех времен. Одна из причин может заключаться в том, что, хотя он был написан для детей, читать его так же приятно и взрослым. Книга особенно примечательна тем, что она рассматривает смерть как естественную и неизбежную часть жизни, и это нравится молодым людям.
• Рэй Брэдбери, «451 градус по Фаренгейту» (1953)
  «451 градус по Фаренгейту» — это тревожное видение Рэя Брэдбери будущего Соединенных Штатов, в котором книги запрещены и сожжены.Несмотря на то, что интерпретация романа в первую очередь сосредоточена на исторической роли сожжения книг как средства цензуры, Брэдбери сказал, что роман о том, как телевидение сводит знания к фактоидам и уничтожает интерес к чтению. Книга вдохновила фильм 1966 года Франсуа Трюффо и последующую симфонию BBC. Его название происходит от минимальной температуры, при которой бумага загорается в результате самовозгорания.
• Аллен Гинзберг, «Вой» (1956)
  Поэма Аллена Гинзберга «Вой» (впервые опубликованная как заглавная поэма сборника) сделала его важным поэтом и голосом бит-поколения 1950-х годов.Из-за смелости языка и сюжета стихотворения оно стало предметом судебного разбирательства по делу о непристойности в Сан-Франциско, в ходе которого оно было оправдано после того, как свидетели подтвердили его социальную ценность. Творчество Гинзберга оказало большое влияние на последующие поколения поэтов и на молодежную культуру 1960-х годов.
• Айн Рэнд, «Атлас расправил плечи» (1957)
  Хотя основные критики плохо отреагировали на «Атлас расправил плечи», он имел массовый успех. Действие книги происходит в том, что писатель и философ Рэнд назвал «послезавтра», и описывает Соединенные Штаты, оказавшиеся в кризисе, вызванном коррумпированным учреждением государственных регулирующих органов и интересами бизнеса.Негативный взгляд в книге на правительство и его поддержка беспрепятственного капитализма как высшей моральной цели повлияли на либертарианцев и тех, кто выступает за меньшее правительство.
• Доктор Сьюз, «Кот в шляпе» (1957)
  Теодор Сьюз Гейзель был уволен с поста редактора юмористического журнала университетского городка во время учебы в Дартмутском колледже после того, как слишком много развлекался с однокурсниками. Несмотря на неудачу в писательской карьере эпохи сухого закона, он продолжал писать в журнал под псевдонимом, подписывая свою работу «Сьюз.Это первое известное использование его псевдонима, ставшего известным в детской литературе, когда он превратился в «Dr. Сьюз. «Кот в шляпе» считается самой важной книгой в его карьере. По всему миру продано более 200 миллионов книг доктора Сьюза.
• Джек Керуак, «В дороге» (1957)
  Определяющий роман поколения битников 1950-х (названный Керуаком), «В дороге» — полуавтобиографический рассказ о богемном приключении по пересеченной местности, рассказанный персонажем Салом. Рай.Одиссея Керуака оказала влияние на таких художников, как Боб Дилан, Том Уэйтс и Хантер С. Томпсон, а также на такие фильмы, как «Беспечный ездок». «На дороге» получил мифический статус отчасти потому, что он изображает беспокойную энергию и стремление к свободе, которые заставляют людей взлетать, чтобы увидеть мир.
• Харпер Ли, «Убить пересмешника» (1960)
  Лауреат Пулитцеровской премии 1960 года стал немедленным критическим и финансовым успехом для его автора: на сегодняшний день напечатано более 30 миллионов экземпляров.Харпер Ли создал одного из самых стойких и героических персонажей во всей американской литературе — Аттикуса Финча, провинциального адвоката, защищавшего ошибочно обвиненного чернокожего. Важность книги была признана рецензентом Washington Post 1961 года: «Сто фунтов проповедей о терпимости или такая же мера оскорблений с сожалением по поводу ее отсутствия будут весить гораздо меньше на шкале просвещения, чем всего лишь 18 унций новой художественной литературы. с названием «Убить пересмешника» ».
• Джозеф Хеллер, «Уловка-22» (1961)
  «Уловка-22» Джозефа Хеллера, непочтительный роман о Второй мировой войне и сатирическая трактовка военной бюрократии, произвел такой проникающий эффект, что его название стало синонимом «Безвыигрышная ситуация.Роман Хеллера — это черная комедия, наполненная бессмысленными приказами свыше и главным героем Йоссарианом, который просто хочет остаться в живых. Он ссылается на безумие, но попадает в известную уловку: «Тот, кто хочет уйти с боевого дежурства, на самом деле не сумасшедший». Роман стал культовым из-за резкого обвинения в войне.
• Роберт А. Хайнлайн, «Незнакомец в чужой стране» (1961)
  Первый научно-фантастический роман, ставший бестселлером, «Незнакомец в чужой стране» — это история Валентина Майкла Смита, человека, воспитанного на Марсе Марсианин (его родители были в первой экспедиции на Марс, и он осиротел, когда команда погибла), который возвращается на Землю примерно 20 лет спустя.Смит обладает экстрасенсорными способностями, но полностью игнорирует человеческие нравы. Книга считается классикой в ​​своем жанре.
• Эзра Джек Китс, «Снежный день» (1962)
  «Снежный день» Эзры Джека Китса — первая полноцветная книга с картинками с афроамериканцем в качестве главного героя. Книга навсегда изменила сферу детской литературы, и Китс был отмечен медалью Калдекотта 1963 года (самой престижной американской наградой за детские книги) за свои выдающиеся достижения.
• Морис Сендак, «Где обитают дикие твари» (1963)
  «Именно моя причастность к этому неизбежному факту детства — ужасной уязвимости детей и их борьбе за то, чтобы стать королем всех диких существ, — дает мою работу — сказал Морис Сендак в своей речи на церемонии вручения медали Кальдекотта 30 июня 1964 года. Сендак назвал Макса, героя «Где дикие твари», своим «самым храбрым и, следовательно, самым дорогим для меня творением». Макс, которого отправляют в его комнату без еды, плывет туда, где обитают дикие существа, и становится их королем.
• Джеймс Болдуин, «Огонь в следующий раз» (1963)
  Одна из самых важных книг, когда-либо опубликованных по межрасовым отношениям, работа Болдуина, состоящая из двух эссе, представляет собой письмо, написанное его племяннику о роли расы в истории Соединенных Штатов и обсуждение того, как религия и раса влияют друг на друга. Гневная проза Болдуина уравновешивается его общей верой в то, что любовь и понимание могут преодолеть раздоры.
• Бетти Фридан, «Женская мистика» (1963)
  Разоблачая «женскую мистику», что женщины среднего класса были счастливы и реализованы в качестве домохозяек и матерей, Бетти Фридан вдохновила феминистское движение второй волны 1960-х и 1970-х годов. .Фридан утверждает, что женщинам нужна значимая работа, и призывает их избегать ловушки «женской мистики», занимаясь образованием и карьерой. К 2000 году этот пробный камень женского движения был продан тиражом 3 миллиона экземпляров и переведен на несколько языков.
• Малкольм Икс и Алекс Хейли, «Автобиография Малкольма Икс» (1965)
  Когда была опубликована «Автобиография Малкольма Икс» (урожденный Малкольм Литтл), New York Times назвала ее «блестящей, болезненной и важной книгой. , »И она стала классической американской автобиографией.Написанная в сотрудничестве с Алексом Хейли (автором книги «Корни»), эта книга выразила для многих афроамериканцев то, чего не делало господствующее движение за гражданские права: их гнев и разочарование по поводу непреодолимой расовой несправедливости.
• Ральф Надер, «Небезопасно на любой скорости» (1965)
  Книга Надера стала важной вехой в области автомобильной безопасности и сделала его имя нарицательным. В нем подробно рассказывалось, как автопроизводители сопротивлялись установке средств безопасности, таких как ремни безопасности, в свои автомобили, и в результате федеральное правительство взяло на себя ведущую роль в области автомобильной безопасности.
• Рэйчел Карсон, «Тихая весна» (1962)
  Морской биолог и писатель Рэйчел Карсон считается основательницей современного движения за защиту окружающей среды. Она обратила внимание на неблагоприятное воздействие пестицидов, особенно ДДТ, на популяции птиц в своей книге «Тихая весна», которая стала финалистом научной литературы Национальной книжной ассоциации 1963 года. В то время, когда технологические решения были нормой, она указала, что искусственные яды, внесенные в природные системы, могут нанести вред не только природе, но и людям.Ее книга имела большой успех, и из-за повышенной осведомленности общественности ДДТ был запрещен.
• Трумэн Капоте, «Хладнокровно» (1966)
  Статья из 300 слов в The New York Times об убийстве побудила Трумэна Капоте отправиться со своим другом детства Харпером Ли в Холкомб, штат Канзас, для исследования своего научно-популярного романа. , который считается одной из величайших когда-либо написанных книг о настоящих преступлениях. Капоте сказал, что роман был попыткой создать новую серьезную литературную форму, «научно-популярный роман», повествовательную форму, в которой использовались все приемы вымышленного искусства, но, тем не менее, она была полностью основана на фактах.Книга имела мгновенный успех, и по ней был снят фильм.
• Джеймс Д. Уотсон, «Двойная спираль» (1968)
  Личный отчет Джеймса Д. Уотсона об открытии ДНК изменил отношение американцев к жанру научных мемуаров и установил новый стандарт для рассказов от первого лица. Обращаясь к личностям, противоречиям и конфликтам, книга также изменила представление общественности о том, как работают наука и ученые, показывая, что научное предпринимательство иногда может быть беспорядочным и беспощадным делом.
• Ди Браун, «Похороните мое сердце в раненом колене» (1970)
  До тех пор, пока библиотекарь Ди Браун не написал свою историю коренных американцев на Западе, немногие американцы знали подробности несправедливого обращения с индейцами. Браун изучил как хорошо известные, так и малоизвестные источники, чтобы найти документальный фильм о резне, невыполненных обещаниях и других зверствах, от которых пострадали индейцы. Книга никогда не выходила из печати, было продано более 4 миллионов экземпляров.
• Бостонский сборник книг по женскому здоровью, «Наши тела, мы сами» (1971)
  В начале 1970-х годов десяток бостонских феминисток объединились в этой новаторской публикации, в которой была представлена ​​точная информация о здоровье и сексуальности женщин, основанная на их собственном опыте.Пропагандируя улучшение связи между врачом и пациентом и совместное принятие решений, организация «Наши тела, мы сами» изучала способы, позволяющие женщинам взять на себя ответственность за свои собственные проблемы со здоровьем и работать над политическими и культурными изменениями, которые улучшат жизнь женщин.
• Карл Саган, «Космос» (1980)
  Классическая и пользующаяся спросом научная книга Карла Сагана сопровождала его популярный телесериал «Космос». В доступной форме Саган осветил широкий круг научных тем и сделал историю и волнения науки понятными и интересными для американцев, а затем и для международной аудитории.Книга дает представление о личном видении Сагана того, что значит быть человеком.
• Тони Моррисон, «Возлюбленная» (1987)
  Тони Моррисон выиграла Пулитцеровскую премию 1988 года за художественную литературу за свой роман после Гражданской войны, основанный на реальной истории сбежавшей рабыни и трагических последствиях, когда отряд приходит, чтобы вернуть ее. В 1993 году автор получил Нобелевскую премию по литературе, а в 2006 году газета The New York Times назвала «Beloved» «лучшим произведением американской фантастики за последние 25 лет».
• Рэнди Шилтс, «И оркестр играл» (1987)
  «И оркестр играл» — это история о том, как распространилась эпидемия СПИДа и как первоначальное безразличие правительства к этой болезни способствовало ее распространению и придало безотлагательность государственные ресурсы на борьбу с вирусом.Расследование Шилтса сравнивают с другими работами, которые привели к активизации усилий по обеспечению общественной безопасности, такими как «Джунгли» Аптона Синклера.
• Сезар Чавес, «Слова Сезара Чавеса» (2002)
  Сесар Чавес, основатель United Farm Workers, был столь же страстен, как и не сдержан в своем стремлении к улучшению условий труда для сельскохозяйственных рабочих. Он был прирожденным коммуникатором, чьи речи и письма привели к значительному улучшению заработной платы и условий труда.

16 известных литературных персонажей почти назвали что-то еще

«Бладортин Серый» просто не имеет того же кольца, что и «Гэндальф Серый», не так ли? Хорошо, что J.R.R. Толкин решил немного подменить имя. Оказывается, он в хорошей компании: вот история Гэндальфа и других известных персонажей, которые изменили личность перед публикацией.

1. Трое из четырех детей Певенси // Хроники Нарнии

Единственным ребенком Певенси, который сбежал из первых набросков серии «Хроники Нарнии» со своим именем, был Питер.В ранней версии «Лев, колдунья и волшебный шкаф» Питер — младший, а не старший ребенок, а его братья и сестры — Энн, Мартин и Роуз.

2. Шарлотта //

Это небольшое изменение, но существенное, особенно для арахнологов. В Charlotte’s Web , E.B. Первоначально Уайт назвал своего любимого восьминогого персонажа «Шарлоттой Эпейра» в честь паука Серого Креста, или Epeira sclopetaria . Позже он обнаружил, что ошибся с именем паука, который служил его музой: на самом деле она была паучком-сараем, а не Серым Крестом.Соответственно, Уайт сопоставил имя персонажа со своим видом, Araneus cavaticus , сделав имя своего мудрого прядильщика паутиной «Шарлотта А. Каватика».

3. Гэндальф //

Бладортин Серый? Да не так уж и много. Но, похоже, это был J.R.R. Оригинальное мышление Толкина. В заметках, сделанных карандашом на ранних набросках «Хоббит », Толкин отметил, что Гэндальф был именем главного дварфа, а Бладортин, конечно же, был великим волшебником. После того, как автор решил поменять имена, Бладортин стал именем мертвого короля, который упоминается только один раз во всех плодотворных трудах Толкина.

4. Филип Марлоу //

Филип Марлоу — один из самых крутых частных глаз, когда-либо созданных, поэтому вы можете согласиться с тем, что наименование его «Мэллори», возможно, не оправдало его грубость. Считается, что Рэймонд Чендлер хотел отдать дань уважения английскому писателю сэру Томасу Мэлори, и в ранних рассказах действительно присутствует детектив по имени Мэллори. В конце концов, он выбрал Марлоу в качестве фамилии своего детектива, возможно, как намек на Дом Марлоу, которому он принадлежал, когда учился в Далвич-колледже.

5. Гермиона Грейнджер // Гарри Поттер

Пакл, настоящая фамилия Гермионы Грейнджер, «ей совсем не подходила», — сказал Дж. Как-то прокомментировала Роулинг. Решив, что ее героине нужно имя, более подходящее для ее серьезного характера, Роулинг в конце концов придумала что-то, что не заставляет вас думать о том вкусе, который появляется во рту, когда вы едите Sour Patch Kids.

6. Марвин-параноик Android //

Был бы Marshall the Paranoid Android так же популярен, как Марвин? Так Дуглас Адамс называл своего депрессивного робота в ранних набросках «Автостопом по галактике » в честь друга и комика Эндрю Маршалла.Адамс так описал Маршалла:

«Вы были с группой людей в пабе, и Эндрю подходил, и вы говорили:« Эндрю, познакомьтесь с Джоном, познакомьтесь со Сьюзен … »Все представлялись, и Эндрю стоял там. И как только все заканчивали то, что они говорили, Эндрю говорил что-то настолько поразительно грубое, что у всех перехватывало дыхание. … Я подходил к нему и спрашивал: «Эндрю, какой смысл говорить это?» И он говорил: «Какой смысл не говорить этого? Какой в ​​этом смысл? »

7.Джон Фальстаф //

Джон Фальстаф, пухлый рыцарь, который появляется в трех пьесах Шекспира, назывался Джоном Олдкаслом в Генрих IV, часть 1 до того, как потомки настоящего сэра Джона Олдкасла пожаловались.

8. Люси Сноу //

Главный герой Villette Шарлотты Бронте поменял свою холодную фамилию на другую. «Сначала я звала ее« Люси Сноу »(пишется с« е »), которое« Сноу »я впоследствии изменила на« Фрост », — написала она.«Впоследствии — я очень пожалел о смене имени и снова пожелал ему« Сноу ». У нее должно быть холодное имя.

9. Артемис Фаул // Приключения птицы

Автор Эоин Колфер однажды подумал, что главный герой его книг Артемис Фаул будет называться Архимед. Как он рассказал Newsweek :

«Артемида изначально была Архимедом, потому что я хотел классическое греческое имя, которое имело бы вид интеллекта и гения. Но я думал, что люди подумают, что это книга об Архимеде.Артемида была богиней охоты. Но это имя иногда, очень редко, давалось мальчикам в знак почета, если их отцы были великими охотниками. Фаул был потому, что есть ирландское имя Фаулер, а фаул звучит как фол. Потому что он противный, или он был в самом начале. По сути, это мерзкий охотник.

10. Скарлетт О’Хара //

Скарлетт О’Хара почти назвали Панси. Фактически, культовый персонаж получил свое культовое имя только непосредственно перед тем, как история была отправлена ​​в печать.

11. Холли Голайтли //

В ранних набросках Завтрак у Тиффани, Холли Голайтли называлась Конни Густафсон. Автор Трумэн Капоте внес изменения, вычеркнув Конни на последних страницах машинописного текста романа и вместо этого написав «Холли».

12. Дракула //

Согласно «Записки Брэма Стокера для Дракулы» , Стокер называл своего вампира «Граф», за которым следовало пробел, строка или «Вампир», прежде чем он нашел имя «Дракула».Когда он нашел имя, он написал «Граф Дракула» в верхнем левом углу своих заметок и подчеркнул его, снова нацарапав «Дракула» на каждой стороне. Авторы Notes for Dracula утверждают, что он, возможно, «смаковал звучание этого слова как возможное имя своего антигероя». Вероятно, он обнаружил это имя в публичной библиотеке во время отпуска в Уитби с женой и сыном в 1890 году.

13. и 14. Шерлок Холмс и Джон Ватсон //

Артур Конан Дойл написал целую страницу имен для своего знаменитого детектива, включая мистера Конан Дойла.Шарпса, мистера Ферретса и Шеррингфорда Холмса, прежде чем окончательно выбрать Шерлока. Конан Дойл был знаком с Оливером Венделлом Холмсом; Тем временем Шерлок происходил либо от котелка Фрэнка Шеклока, либо от школьного приятеля Конан Дойла Патрика Шерлока.

Холмс был не единственным персонажем, изначально носившим другое имя: Уотсона, помощника Холмса, первоначально звали Ормонд Сакер. Но Конан Дойл, по-видимому, решил, что ему нужно имя, которое не было бы таким уж странным, и выбрал Джона Х. Ватсона — возможно, как дань уважения своему соседу из Саутси, докторуДжеймс Уотсон — вместо этого.

15. Нэнси Дрю // Тайные истории Нэнси Дрю

Именно Эдвард Стратегемейер, создатель «Харди Бойз», в 1929 году придумал серию книг о детективе-подростке. Он отправил записку в Grosset & Dunlap, в которой описал свои «Стелла Сильные Истории», описывая его основные персонаж как «Современная американская девушка в своих лучших проявлениях, яркая, умная, находчивая и полная энергии». Героиня носила несколько имен, в том числе Диана Дэйр, Нелл Коди, Нэн Нельсон и Хелен Хейл, прежде чем Нэнси Дрю, наконец, победила.

16. Крошечный Тим //

Прежде чем он выбрал Крошечного Тим как имя для маленького болезненного мальчика в своем классическом романе « Рождественский гимн », автор Чарльз Диккенс назвал персонажа Маленьким Фредом. Взгляд на рукопись, помеченную Диккенсом, показал, что он, возможно, также однажды назвал персонажа Крошечным Мик или Крошечным Диком (человек, обнаруживший изменение, не мог читать почерк Диккенса).

Версия этой истории вышла в 2012 году; он обновлен на 2021 год.

людей, которых мы знаем лучше всего | Эван Киндли

Иллюстрация Джоанны Неборски

Что такое вымышленные персонажи? Вот несколько ответов. Это реальные люди в мире, «навязывающие [себя] другому человеку», как известная старая леди по имени миссис Браун сделала с Вирджинией Вульф.Это существа под диктаторским контролем авторов, их создающих: «галерных рабов» (Владимир Набоков). Это представители вида Homo Fictus, который во многих отношениях напоминает Homo Sapiens , но отличается тем, что «им не нужны железы», они не должны переваривать пищу и могут быть полностью изучены (E.M. Forster). Это портреты уникальных, несводимых личностей — по крайней мере, хороших «круглых» (именно Форстер популяризировал различие между «круглыми» и «плоскими» персонажами, хотя он настаивал, что даже у плоских есть свое очарование).Они являются формальными представлениями человеческих типов, которые повторяются в историческом времени и, таким образом, могут постоянно повторяться (Аарон Кунин). Это версии замаскированных общественных деятелей или круга общения автора. Они являются (или должны быть) общей собственностью, которую можно перепрофилировать и переосмыслить в разных эпохах и в средствах массовой информации (Дэвид Брюэр). Это антропоморфные сущности (хотя и не обязательно люди), которые вызывают идентификацию (Рита Фельски). Они удовлетворяют наши ненасытные психологические потребности в «социальной информации» — в основном сплетни, даже если они касаются людей, которых на самом деле не существует (Блейки Вермел).Они — носители, которые позволяют нам жить другой жизнью, смотреть другими глазами: они «дают нам как бы эксперименты по познанию мира» (Питер Брукс). Они — ничто сами по себе, «просто абстракция… в сознании читателя или зрителя», эпифеномены текста на странице (Л.К. Найтс).

Странный факт об академической литературной критике заключается в том, что это окончательное мнение о том, что литературных персонажей даже не существует, было преобладающим на протяжении почти столетия, несмотря на то, что оно было наименее интуитивно удовлетворительным и привлекательным для большинства людей.Действительно, литературные критики строго следят за читателями (и друг с другом), когда дело доходит до разговора о персонажах, как отмечает Торил Мои в своем драчливом вкладе в книгу Характер: три запроса в литературоведении , написано совместно с Ритой Фелски и Амандой. Андерсон. Мой нарушает правила:

Мы не должны думать о персонажах как о «наших друзьях на всю жизнь» или говорить, что они «остаются для нас такими же реальными, как и наши знакомые друзья». Нельзя говорить о «бессознательных чувствах персонажа»….

Мы никогда не должны забывать, что «le personnage… n’est personne», что человек на странице — это никто.

Мой называет этот набор запретов «табу на разговоры персонажей», и любой, кто посещал литературный курс в колледже, скорее всего, это узнает. Переход от наивного отождествления с персонажами к критическому анализу текстов должен быть одним из фундаментальных уроков, которые преподает литературоведение. Но после десятилетий существования персонажей нон грата литературные персонажи, наконец, снова привлекли к себе внимание ученых.Некоторые из наиболее интересных и изобретательных академических критиков последних двадцати лет нарушили табу на разговоры о персонажах, отрицая или, по крайней мере, ставя под сомнение общие допущения, которыми руководствовались литературно-критические идеи о персонажах на протяжении большей части двадцатого века.

Давайте начнем с того, что отдадим должное этим предположениям. Откуда взялась идея о том, что нам нужно быть осторожными, чтобы не относиться к вымышленным персонажам как к реальным людям? Мои указывает на эссе, опубликованное в 1933 году английским ученым Л.C. Knights под названием «Сколько детей было у леди Макбет?» Рыцари не ответили или даже не поставили должным образом на заглавный вопрос, который, судя по его мнению, по своей сути бессмыслен (поскольку дети леди Макбет никогда не упоминаются в тексте пьесы Шекспира, на этот вопрос нет возможного ответа). Вместо этого он напал на своих коллег-критиков за то, что они тратили время и силы на подобные пустяки. По мнению Найта, такой акцент на героях Шекспира был наследием сентиментальной тенденции, которая выросла в восемнадцатом веке, когда «неспособность оценить елизаветинскую идиому и, как следствие, неспособность обсуждать пьесы Шекспира как поэзию» побуждала критиков болтать о них. о человечности его персонажей, чтобы было о чем поговорить.

Эпоха произвела такие работы, как «Эссе о драматическом персонаже сэра Джона Фальстафа » (1777) Мориса Моргана, написанное для защиты главного героя от обвинений Сэмюэля Джонсона и других в трусости. Морган зашел так далеко, что заявил, что существует «Фальстаф природы», из которого можно извлечь «общие принципы», которые могут противоречить поведению «Сценического Фальстафа» в таких пьесах, как Генрих IV и Веселые Жены Виндзора . Отвергая то, что он считал явно абсурдной идеей о том, что персонажи Шекспира могут быть экстраполированы из текста его пьес, Найтс настаивал на том, что «единственный выгодный подход к Шекспиру — это рассмотрение его пьес как драматических стихотворений, использования им языка. чтобы получить полный комплексный эмоциональный отклик ». Забудьте о детях леди Макбет или общих принципах Фальстафа: нас не должны беспокоить только «слова на странице, которые критик должен изучить».

Аргумент Найта прошел хорошо: его строгий текстуализм дополнял теорию Новых критиков, господствовавших в то время в американских академических кругах, а его презрение к отношению к вымышленным персонажам как к независимым сущностям, существующим за пределами текста, было подкреплено последовательными волнами формалистов, структуралистов и деконструктивистская литературная теория из Европы. Однако неудивительно, что реакция на критику персонажей зародилась в шекспировских этюдах. К персонажам Шекспира долгое время относились не только как к реальным людям, но и как к образцовым.В Персонаж: История культурной одержимости Марджори Гарбер отмечает, что для европейской культуры с семнадцатого века

Шекспир был автором, который через своих драматических персонажей обеспечил не только мощные «имитации» человеческого поведения, эмоций. , и отношение, но план, язык и ответы, которые научили нас, как быть собой.

Такие фигуры, как Гамлет и Ромео, бесконечно анализировались на предмет разгадки человеческой натуры и превращались в модели поведения, как хорошего, так и плохого. Идея о том, что герои Шекспира в чем-то типичны для человека, даже наложила свой отпечаток на науку. В книге Чарльза Дарвина «Выражение эмоций в человеке и животных » (1872) цитируются отрывки из Генриха V , чтобы проиллюстрировать гнев («Когда волна войны ударит в наши уши / Тогда имитируйте действие тигра») и Тита. Андроник , чтобы изобразить стыд («Ах, теперь ты отворачиваешься от стыда!»). Поколением позже Фрейд обратился к Ричарду III, среди других шекспировских персонажей, в своей статье 1916 года «Некоторые типы персонажей, встречающиеся в психоаналитической работе»: «Мы все думаем, что у нас есть основания упрекать Природу и нашу судьбу за врожденные и инфантильные черты характера. недостатки; все мы требуем возмещения ран, нанесенных нашему нарциссизму и самолюбию.

Конечно, все это можно списать на бардолатрию; что-то в Шекспире, кажется, заставляет людей (особенно англичан) вести себя немного смешно. Однако для Гарбера Шекспир — всего лишь привилегированный пример культурной динамики, действующей на протяжении веков: то, как конкретные литературные персонажи формируют более общую концепцию человеческой психологии, и наоборот. Долгое время считалось, что чтение о персонажах укрепляет характер; это также помогает нам определить и понять это.В четвертом веке до н.э. Теофраст, ученик Аристотеля, написал литературное произведение под названием Персонажи , собрание из тридцати кратких описаний персонажей, таких как Льстец, Болтун, Суеверный человек, Хвастун, Трус, Олигарх и Клеветник. Вот, например, «Грубый мужчина»:

Грубый мужчина — это тот человек, который, встречая свободнорожденных женщин, подтягивает одежду и обнажает свои гениталии. В театре он продолжает хлопать, когда все утихают, и шипит актеров, которые нравятся публике.Посреди общей тишины он откидывается назад и рыгает, чтобы все обернулись.

Здесь уже есть противоречие, которое будет продолжать преследовать литературных персонажей на протяжении всей их истории, между типичностью (Грубый Человек, очевидно, в некотором смысле предназначен для представления всех грубых людей) и конкретностью: детали должны быть убедительно конкретный, чтобы упражнение на воображение имело хоть какую-то ценность. Кто такой грубый человек? Художественная литература? Сатирический портрет настоящего афинянина? Образец для копирования драматургов? Типа, которого нужно остерегаться или избегать становления собой?

Тексту Теофраста широко подражали английские и французские писатели начала семнадцатого века.Книга сэра Томаса Овербери « персонажей, или остроумные описания свойств разных людей» (1614) включает в себя зарисовки хорошей женщины, диссемблера, невежественного охотника за славой, валлийца-браггадосио и т. Д. В книге Джона Эрла «Микрокосмография », или «Кусочек мира с характеристиками» (1628 г.), замысел распространяется не только на людей (ребенок, дворецкий из старого колледжа, религиозный скептик), но и на места (таверна, тюрьма, чаша). -Аллей). Такое «характерное письмо» часто понимается историками литературы как примитивная форма более сложной и сложной характеристики, обнаруживаемой в реалистических романах восемнадцатого и девятнадцатого веков.Но в своем идиосинкразическом, часто блестящем персонаже в форме Аарон Кунин утверждает, что писатели эпохи Возрождения, такие как Овербери и Эрл, «имели правильное представление о характере». ^* Литературные персонажи — это не отдельные примеры вымышленной личности, а формы, которые могут включать в себя ряд примеров из истории: «Характер… это форма искусства, с помощью которой примеры превращаются в типы».

Как признает Кунин, такой взгляд на персонажей может показаться странным, если рассматривать его с точки зрения реалистической беллетристики, которая, как правило, рассматривает персонажей как уникальных личностей.Но это гораздо более интуитивно понятно, когда вы думаете о персонажах в пьесах, фильмах или телесериалах, которых могут изображать разные исполнители без чувства недостоверности или парадокса: напротив, многочисленные примеры создают ощущение, что персонаж намного богаче. . Шон Коннери, Джордж Лэзенби, Роджер Мур, Тимоти Далтон, Пирс Броснан и Дэниел Крейг — все являются Джеймсом Бондом, несмотря на то, что являются шестью разными людьми, и мы принимаем такое положение вещей, потому что понимаем, что персонаж — это .(Королева Елизавета II, если на то пошло, — это Хелен Миррен, Фрейя Уилсон, Клэр Фой и Оливия Колман, а также историческая фигура и ныне живущий человек.) «Попытайтесь … думать о характере как о контейнере, придающем форму. к содержащимся в нем материалам », — инструктирует Кунин. В персонажах важно не то, что они уникальны, а то, что они могут содержать много разного содержимого, что их можно опустошить и снова заполнить.

Этот взгляд на персонажей семнадцатого века был скрыт появлением романа, который, по словам Кунина, переписал «раннюю историю литературы так, что то, что раньше называлось персонажем, [должно было] быть переименовано в карикатуру или стереотип.Для романистов, таких как Дэниел Дефо и Генри Филдинг, персонаж был не контейнером, а индивидуальным существом с именем, внутренней жизнью и достаточно правдоподобной биографией — или, скорее, убедительной симуляцией этого. Кэтрин Галлахер утверждала, что романисты восемнадцатого века должны были научить своих читателей признать, что персонажи в их книгах не были ни аллегорическими фигурами, ни тонко замаскированными портретами реальных людей: они ни к чему не относились и ни к чему. Однако, как это ни парадоксально, эти романисты обнаружили, что «читатели привязывают себя к персонажам из-за их вымышленности, а не вопреки им….Считалось, что вымышленных персонажей … сочувствовать или идентифицировать с ними легче, чем большинству реальных людей ».

Почему возникла эта новая, более индивидуалистическая концепция характера, когда и где она появилась? За прошедшие годы был выдвинут ряд остроумных аргументов о том, как история персонажей романа взаимодействует с подъемом рыночного капитализма. Историки литературы, такие как Галлахер, Дейдр Линч и Мэри Пуви, указали на появление кредитной экономики в Британии восемнадцатого века и сопутствующую необходимость оценивать надежность незнакомцев как фактор в карьере литературного персонажа.В сложном коммерческом обществе размышления о воображаемых существах, которые ведут себя более или менее как настоящие люди, научили читателей среднего класса думать друг о друге: кому доверять, кого подозревать, как разрабатывать стратегию и создавать союзы. Оценка действий таких персонажей, как Том Джонс или мистер Дарси, может быть хорошей практикой для оценки потенциального делового партнера (если вы мужчина) или супруга (если вы женщина).

Если капитализм сделал вымышленных персонажей более индивидуальными, он также сделал их более воспроизводимыми.Другой отчет о параллельной эволюции вымышленных персонажей и рыночного общества можно найти в увлекательной книге Дэвида Брюэра The Afterlife of Character, 1726–1825 (2005), в которой рассматривается явление, которое он называет «расширением воображения» или, более красочно, «Миграция персонажей». Это тенденция читателей придумывать дальнейшие приключения персонажей из популярных литературных текстов с разрешения первоначальных создателей или без такового.